ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июль 28, 2015

Но главное платье двухдневной церемонии доверено, конечно, Юдашкину — а уж терпеливый Валентин Абрамович умеет проложить путь к сердцу самых требовательных клиенток. «С Валей легко. Он никогда не говорит: «Я тебя вижу такой, и все тут!» Мы обсуждаем мельчайшие детали, цвет, подкладку... Он хочет, чтобы я была белым лебедем. И твердит все время: «Грех закрывать твои прекрасные формы десятью юбками».

Чем ближе заветный день, тем больше Татьяна нервничает — кажется, перед Турином 2006 года она и то волновалась меньше:

— Да что говорить — когда мы всей семьей собирались на свадьбу к Гале Юдашкиной. Нас три девчонки: я, моя дочь Саша и Митина дочь Лиза. Все бегают по дому, суетятся: тут отпоролось, тут помялось. Дурдом. А Митя открыл бутылочку вина, сел спокойно в сторонке и наблюдает. Я подумала: «Господи, как же это будет со мной?» Поэтому первым делом я поздравила Марину и Валю с тем, что этот день наконец настал.

Волноваться повод есть. Жюри в Сочи соберется первосортное. Звезды из телевизора, легенды спорта. Чиновники?

— Совсем немного. Нам уже далеко не семнадцать, и уже не в первый раз. На двоих у нас тридцать пять лет семейной жизни и шестеро детей. В нашем случае неуместно устраивать широкомасштабные монументальные гулянья.

Спрашиваю, ожидается ли главный арбитр.

— Мы отправили приглашение. Если сочтет возможным прийти, будем очень рады.

Жених с невестой думали было попросить гостей не фотографировать, но разве запретишь?

— Моя подруга Алика Смехова так и сказала: «Знайте — я ничего скрывать не буду».

Чтобы не обидеть всех желающих спеть — а в друзьях у Тани половина российской поп-сцены, — ей пришлось проявить недюжинную дипломатическую гибкость. Вроде бы разрулила.

— Ну а танец? Каким будет танец? — передаю главный вопрос от отдела красоты Tatler. Татьяна мнется: «Если честно, мы о нем думаем, но пусть это будет сюрпризом...»

С танца у них все и началось. Дело было в 2010 году, на дне рождения общего друга. Заиграла музыка из «Девяти с половиной недель». Зажегся свет. Какой-то мужчина энергично закружил парт­нершу. Таня увидела и обомлела. Повернулась к своей подруге Марго Симоньян: «А кто это?» — «Ты что, это же...» — «Ничего себе». Вскоре Песков засобирался домой, но Маргарита его притормозила: «Подождите, куда вы так рано? Там же ваша любимая Навка пришла». И тут Дмитрий Сергеевич разворачивается: «Как Навка? Где Навка?» Он ничего не знал ни про золотую медаль в Турине, ни про «Ледниковый период». Она была эффектной блондинкой из телевизора, которая рекламирует краску для волос. Он подбежал, поцеловал руку: «Вы Татьяна Навка? Очень приятно познакомиться». И испарился. Снова они встретились спустя год — на том же самом дне рождения.

— Все произошло удивительно — потому что этого не должно было быть, — рассказывает Татьяна. — Правда не должно. Я долго сопротивлялась, понимая сложность ситуации: там семья, трое детей и вообще все это ужасно. Если честно, мне он сначала даже не понравился. Ну общались, сходили пару раз в ресторан, я думала: «Нет, просто друзья». Но он молодец — взял элегантностью и настойчивостью. Как-то хитро все делал. Вроде бы ухаживал, а вроде и нет. Вроде бы говорил, что мы будем вместе, а я его год Дмитрием Сергеевичем на «вы» называла. Никак не могла переступить эту грань — только «вы». Наверное, вокруг все думали, что мы давно вместе, а я ни в какую. Не звонила и не брала трубки. А он умуд­рялся находить меня через друзей. И добился своего. И правильно — нельзя было меня брать нахрапом, ну никак нельзя.

— Включается оборонительная стойка?

— Абсолютно. Мне недавно кто-то из мужчин сказал: «Есть ка­тегория женщин, которые сами решают, кого любить». Это однозначно про меня. Потому что я с семи лет, еще с того времени, когда ежедневно в пять утра ехала через весь город на автобусе на тренировку, всегда сама принимала решения.

Когда-то она перешла в парное катание из одиночного, потому что вымахала за лето на двенадцать сантиметров и ее прыжковая техника рухнула, как ей тогда казалось — рухнула вся ее жизнь. Но на самом деле она рождена, чтобы танцевать в паре, зажигать партнера и зрителей, заставлять весь мир крутиться вокруг себя. Навка значит «русалка» — и ей по силам околдовать любого. На шоу «Ледниковый период» ее всегда ставили в пару с харизматичными рейтинговыми красавцами, и пресса тут же сочиняла новый роман. Любой союз с участием взрывоопасной Навки примагничивал зрителей к экрану.

Песков не смотрел ее выступлений — он был человеком из дру­гого мира. Татьяна осторожно называет его белогвардейцем:

— У него голубая кровь, такое врожденное благородство. Я поначалу даже стеснялась, что он со мной. Но вдруг спросила себя: «Как я могла сразу не разглядеть этого человека?!» Говорят ведь, что по-настоящему любить начинаешь только со временем. Мне кажется, наши чувства сегодня настолько сильны, что даже слов не требуют. Когда мы вдвоем — вы уж простите за банальность — цветы распускаются, солнце сияет и все к нам тянутся. Пары, которые никогда не танцевали и не обнимались, вдруг начинают открыто демонстрировать нежность друг к другу. Какое-то свечение вокруг. Даже Надюша наша родилась с улыбкой на лице. Я представить не могла, что рядом со мной может быть такой мужчина.

— Ох, Митя же просил про него поменьше говорить, — спохватывается Татьяна. — Но как я могу поменьше, если мне так много хорошего хочется про него рассказать? Вот что мне с ним нравится вместе делать? Да все. Нам комфортно во всем. Споры, конечно, случаются, но друзья заметили, что мы даже ссоримся как эстонцы — тихо-тихо. В доме никогда нет крика. Один раз мы спорили о воспитании детей, так те закрылись в своих комнатах, думали — что случилось? А мы просто разговаривали чуть громче обычного. На следующее утро они написали на доске, которая у нас на кухне висит, «Да здравствует любовь!». Испугались, причем дети с обеих сторон.

— С ним хорошо ходить на концерты, в театры, в гости, да хоть продукты покупать, — продолжает Татьяна монолог отчаянно влюбленной женщины. — Смешно: мы идем по аэропорту, как все люди, ни через какие не VIP (мы и экономклассом можем лететь), и мне стыдно, потому что все кругом оборачиваются. Я даже очки надеваю. Митя простой, и мне эта его простота страшно нравится. При всей своей занятости он, когда приходит домой, умудряется что-то там прибивать, ремонтировать, подкачивать колеса...

Мне, конечно, очень хочется знать, что такого может приби­вать пресс-секретарь президента после возвращения с селекторного совещания в ситуационном центре МЧС. Но еще интереснее, почему Татьяна не испугалась чрезвычайных ситуаций, которые неминуемо возникнут в совместном быту со взрослым, обремененным государственной повесткой чиновником. Ведь порой человеку нужна элементарная тишина, а в доме помимо крошечной Нади теперь живут пятнадцатилетняя Саша, из-за травмы бросившая теннис, семнадцатилетняя студентка МГУ Лиза и средний сын Пескова, одиннадцатилетний Мика (младший Дэни — с мамой во Франции). Одно дело — конфетно-букетный период, совсем другое — плач грудного ребенка и погремушки под ногами.

— Вы правы, я и сама ужасно этого боялась, — объясняет Татьяна. — Митя — человек маниакальной педантичности. Если стул иначе повернут или в гостиной появилась новая свечка, непременно заметит. Он много лет подряд покупает одну и ту же модель ботинок. Привык, что его пиджаки висят в установленном порядке. Вы же понимаете, даже при наличии в доме помощников всего не предусмотришь. Но надо действовать по-женски, мудро, с шуткой. К примеру, он заходит на кухню с осмотром, хмурится, вот-вот сделает выговор, я его передразниваю: «Так, кто здесь пил из моей чашки?» И обстановка мгновенно разряжается. Мы никогда не обижаемся друг на друга больше, чем на два часа. Да нет, на пятнадцать минут.

— Мудрость пришла к вам с возрастом?

— Наверное. Если бы мы встретились в семнадцать, было бы ­иначе. У нас у обоих горячие характеры. Я бы непременно вспылила: «Да как ты можешь? Я же весь день с ребенком!» Или: «Да я ­восемь часов провела на льду и еле жива!» Но так говорит только глупая женщина. Умная скажет: «Дорогой, сейчас все будет». И быстро засунет погремушки в ящик. «Вот посмотри — красота». Что мне — сложно? Ведь что такое любовь? Это когда хочешь, чтобы у твоего любимого человека было хорошее настроение, чтобы он улыбался, чтобы ему было комфортно. Это как с младенцем – ­только младенца нужно еще и учить, а с мужчиной важно не переборщить. Вообще заботливая женщина становится нежной и доброй, а равнодушная — злой.

Можно много рассуждать о том, как человек, всю жизнь не вылезающий из одной модели ботинок, решился так круто изменить свою жизнь. Год назад в интервью Tatler бывшая жена Дмитрия Пескова рассказала, что ей надоело терпеть обман и она сама попросила мужа уйти. Развод чиновника с тремя детьми и памятный вынос на обложке нашего журнала «Я думала, Дима другой» вызвал бурю эмоций.

— Мне нечего сказать по поводу этой статьи, — говорит Татьяна.

Испытывает ли она чувство вины за произошедшее?

— Поначалу — да, было. Но никогда, ни одного раза я не ставила условий. Наоборот, говорила: «Я тебя прошу, не надо. Это глупо, неправильно». На что он отвечал: «Я не могу без тебя жить. Ты мне нужна. Если это не будешь ты, будет другой человек. Может быть, не сейчас, а через какое-то время, но будет обязательно». Я, естественно, не верила. Принято же вешать девушкам лапшу на уши: как он влюблен, как ему невыносимо. Но сейчас, когда мы уже родные, я вижу ситуацию изнутри и понимаю, что со мной он действительно счастлив. Даже друзья, которые поначалу — что скрывать — отнеслись ко мне настороженно, меня приняли. Да и с детьми – хотя в такие моменты они особенно ранимы и уязвимы — нам удается строить добрые отношения. Я никогда не посмею сказать о бывшей жене Дмитрия Сергеевича ни одного дурного слова. У каждого свой характер. Я скажу за себя. Я простая, самодостаточная, никому ничего не доказываю и никем не рулю.

С тем, что она самодостаточная и всем все доказала, не по­споришь. Профессиональный спорт — каторжный труд. Для фигуристов каторга не заканчивается золотой олимпийской медалью – напротив, награды лишь открывают дорогу в профессиональные шоу, где можно заработать на неплохую пенсию. Навка ­ с Костомаровым уже были чемпионами Европы и мира, но Том Коллинз, хозяин главного ледового шоу Америки Champions on Ice, куда мечтали попасть все чемпионы, не спешил делать им предложение. И только убедившись, что в Турине Таня с Романом — фавориты, посулил контракт. Партнер был готов подписать его немедленно, но Навка хладнокровно осадила: «Подожди». Пришла к Илье Авербуху. Тот отговорил: «Не вздумайте подписывать, условия кабальные». В результате Авербух запустил свое успешное шоу. Фигуристы выступают у себя на родине, повсюду — от Южно-Сахалинска до Ростова-на-Дону, и зарабатывают в ­десятки раз больше.

Деньги для нее ох как важны, она этого и не думает скрывать.

— Многие недоумевают: «Отдыхай. Зачем тебе летом эти Сочи?» Но я считаю, что работать нужно обязательно – не важно, мужчина ты или женщина. Если сидишь дома и варишь супы, у тебя должно быть хобби. Чтобы муж, приходя домой, слушал не только о том, как хорошо Васенька или Машенька в садике пели песенки. Мы интересны своим детям и вторым половинам, только если развиваемся. Меня удивляют женщины, которые с гордостью заявляют: «Я — мать!» Будто совершили открытие, тянущее на Нобелевскую премию. И требуют яхты, самолеты, вертолеты. Вместо того чтобы заняться делом или хотя бы своим внешним видом – пойти в зал, на танцы — они ложатся в похудательные клиники: не пропускать же, право, сезон в Монте-Карло. Мне было бы с такой неинтересно.

Грозный тренер Татьяна Анатольевна Тарасова Таню нежно любит и высоко оценивает — как человека, помешанного на своем деле: «Родив второго ребенка, она вышла на лед. Это ее жизнь, ее удовольствие. Она в профессии и не хочет ее терять. Это всегда меня восхищает. Как она самоотверженно работает, как днем и ночью учит своих партнеров, как страстно желает победы и достигает ее своим талантом и трудолюбием. Если к таланту не прикручен труд, это скоротечно. А Таня отдается своему делу на сто процентов, не жалея себя, не боясь быть некрасивой».

Экономика ледовых шоу — вещь суровая. Здесь нет звезд в бизнес-классе и остальных. Все — одна команда, все летят экономом.

— Ребятам под сорок. Прилетаешь куда-нибудь в Красноярск с перекошенной шеей, потом автобусом триста километров по ухабам. Недавно пришла к остеопату, он посмотрел спину и в ужасе спросил: «Кто же так долго и сильно закручивал все ваши узлы и кости?» Восхищаюсь Женей Плющенко, тем, как он, рискуя здоровьем, самоотверженно идет навстречу своей цели.

Может ли она встать руки в боки и не полететь? Нет, потому что нельзя подвести партнера. Скажет Авербух: «Таня, пойми, Кармен — это ты» — она соберет себя по частям и поедет. Пощадит ли она себя когда-нибудь, станет ли, к примеру, тре­нером?

— Понимаете, чтобы стать хорошим тренером, надо все бросить. Детей, семью. Целиком и полностью отдаться чужим детям. Если я в эту воду войду, мне придется себя разрывать. Конечно, никогда не говори «никогда». Но я точно знаю, что была бы хорошим педагогом. Знаете, от Тамары Москвиной и Алексея Мишина я слышала гениальную фразу: «Спасибо всем моим спортсменам за то, что сделали меня тренером великих чемпионов». А ведь многие считают: «Если бы не я, где бы он был?» Это все равно что женщине говорить: «Я потратила на него лучшие годы, я воспитала из него мужчину». Лично я всегда буду благодарна своему тренеру и первому мужу Александру Жулину за то, что стала тем, кто я есть сегодня.

В Сочи вместе с ней приехали маленькая дочь и няня. Мама — на тренировку, Надя — на море. Пока репетировали, Кармен каталась по десять часов, не расшнуровывая ботинок: «Если разуешься, ноги гудят так, будто их били». Съемка для Tatler была запланирована на следующий день после премьеры. Таня выступила, отметила дебют с коллегами, спать легла в два. В семь три­дцать уже стояла на съемочной площадке в отеле «Родина» — ведь в одиннадцать нельзя снимать, солнце палящее. К макияжу и прическе попросила добавить маникюр: на такие мелочи в дни репетиций не хватило времени. Не буду врать, что работать с Татьяной нашей команде было легко: с одной стороны, у нее железная самодисциплина, с другой — требовательность к другим и уверенность в собственной правоте. Даже позы, к некоторой досаде фотографа, Татьяна принимала как на льду. Но в итоге, как в спорте, – ­важен результат.

Сочинское ледовое шоу стало для Навки символичным. Семь лет назад она лично закладывала на месте стадиона «Айсберг» капсулу со своей подписью. Была первой, кто вышел на лед перед контрольной комиссией МОК:

— Трибуны тогда были готовы только с одной стороны, куда смот­рели камеры, — смеется Татьяна. И для нее важно, что сейчас она в этом городе танцует Кармен, которая принесла ей в Турине золото.

— Твоя сегодняшняя Кармен другая?

— Абсолютно. Тогда она была юная, неуверенная, только шла к золотым вершинам, надеялась и хотела. А сейчас, когда она так многого добилась, у нее уже нет стремления к show off. Я по-другому все оцениваю. Меньше переживаю, когда опаздываю. Когда что-то случается, думаю: «Дай бог, чтобы это была моя самая большая утрата». Поменялось отношение к семье. Когда я готовилась к Олимпиаде, Сашке было пять. Я считала, что все у нее в порядке: есть няня, бабушка, она ходит в садик. А сейчас понимаю, что главное не просто вырастить ребенка, а сделать так, чтобы он был трудолюбивым, уважал родителей, был самодостаточным, счастливым человеком, нормальным членом общества. Не уродом с депрессиями и комплексами. Ведь потом будешь спрашивать у ребенка: «Почему ты такой?» Да потому что ты сама такая!.. Ужасно, когда родители делают из детей заложников семейных конфликтов, настраивают друг против друга, не понимая, что навсегда травмируют их психику. У ребенка всегда должно быть два крыла — мама и папа, он становится сильным, только зная, что родители — самые лучшие и очень его любят.

Недавно они секретничали с Сашей. И дочь, которая до дрожи любит своего папу Александра Жулина, вдруг сказала: «Мам, знаешь, я сначала не понимала, что ты в Мите нашла. А теперь не понимаю, как такого мужчину можно было потерять».

С ее отцом Татьяна тоже когда-то играла свадьбу. В Нью-Йорке. Платья не было — так, обычный брючный костюм. Вместе со свидетелями — фигуристами Еленой Бережной и Антоном Сихарулидзе — сходили в мэрию, где, как известно, в Америке оформляются самые разнообразные дела, и невесту здорово смутило, что на ее глазах кого-то вывели из зала в наручниках. «Нам говорят: «Ну давайте ваши кольца». А мы совсем про них забыли. В общем, я сняла с пальца обычное, подаренное Сашей на день рождения.

Потом небольшой компанией отправились в русский ресторан, ели пельмени. Под конец завалились к молодоженам домой, а в холодильнике — палка колбасы. Ели бутерброды, хохотали, играли в рулетку. И были счастливы. Интересно, тогда казалось, что это навсегда?

— Саша был прекрасной главой в моей жизни, — пожимает плечами Таня. — Сейчас в ней открыта новая страница — я точно знаю, что самая главная и последняя. И еще я точно знаю, что ­другого ­такого мужчины, как Митя, нет.

Ну раз уж Татьяна Навка знает...