В предыдущих статьях, посвященных дефициту лекарств в России, мы стремились разобраться в вопиющей ситуации, возникшей в стране: вокруг бушует пандемия, а людям нечем лечиться, в аптеках пусто («Почему исчезают лекарства в аптеках», номер от 30.10.2020; «Без кислорода и без лекарств», номер от 06.11.2020). Вывод: проблема рукотворная, возникшая из действий (и бездействия!) чиновников и законодателей. А власти пытаются справиться с дефицитом медикаментов и коллапсом региональной медицины с помощью запретов.
Наконец-то со страшным скрипом чиновники признали существование проблемы и работу с системой маркировки лекарств «Честный знак», в разработку которой, по самым скромным подсчетам, было вложено 14 млрд рублей, частично отменили. А ответственные лица заверили, что все стационары обеспечены лекарствами, которые требуются для борьбы с ковидом, в том числе напрочь пропавшими из аптек низкомолекулярными гепаринами. Но новая неделя принесла новые разочарования и тревоги. Так в чем лукавят чиновники и что на самом деле происходит с обеспечением медикаментами?
На днях в тульском региональном отделении Росздравнадзора отчитались о ситуации с обеспечением медикаментами. По данным чиновников, 30% аптек в области продолжают испытывать серьезный дефицит — притом что спрос на антибиотики, противотромбические и противовирусные средства остается ажиотажным. Виноватыми предлагается считать владельцев аптек, которые работают не с родными тульскими, а с иногородними оптовиками.
В Ростовской области мониторингом ассортимента аптек занимается администрация региона. Из сотни контрольных торговых точек лишь единицы могут предложить рекомендованные врачами ксарелто или ингавирин. Как полагают местные власти, это вина производителей, не обеспечивающих рознице поставки, соответствующие спросу. То есть никто не виноват.
В Бурятии поиском дефицитных лекарств занялся лично глава региона Алексей Цыденов. Он определил государственную «Бурят-Фармацию» главным поставщиком республики. Теперь эту компанию за руку водят и по поставщикам, и по федеральным ведомствам, но здоровья региону это не прибавило: в Бурятии объявлен локдаун. Регион, по сути, послал сигнал бедствия.
«Все понимают, что происходит. Минпром РФ, Минздрав РФ в ручном режиме делят лекарства между регионами в зависимости от ситуации, поэтому поставки у нас есть не так быстро и не в тех объемах, как бы нам хотелось, чтобы закрыть весь дефицит еще и с запасом», — деликатно обрисовал картину Алексей Цыденов, приоткрыв закулисные подробности разруливания лекарственного дефицита.
Необходимость в ручном управлении возникла сразу по нескольким причинам. Во-первых, спрос на лекарства из-за ковидной пандемии оказался действительно ажиотажным. К осени-2020 российские и зарубежные медики более-менее определились с протоколами лечения и, соответственно, с необходимыми препаратами. А гражданам стало понятно, что быстро ликвидировать очаги инфекции, пересидеть в карантине и вернуть все как было (к примеру, со старыми добрыми ОРЗ) не удастся. Скорее всего, рано или поздно большинству придется переболеть. А значит, стоит подготовиться и запастись не только гречкой и туалетной бумагой, но и медикаментами на разные случаи сегодняшней малопредсказуемой жизни.
Во-вторых, как мы и предполагали в предыдущей публикации, решение Минпромторга насчет «Честного знака» и системы мониторинга лекарств было половинчатым. Аптекам разрешили продавать препараты, не дожидаясь подтверждения регистрации. Но партии в десятки тысяч упаковок по-прежнему надо сканировать вручную — притом что на считывание только одного QR-кода уходит несколько минут. И производителям надо по-прежнему наносить маркировку, что сводит на нет рентабельность выпуска недорогих лекарств. И аптекам по-прежнему невыгодно эти самые недорогие препараты закупать: возни с ними больше, чем выгоды.
Кроме того, частичный мораторий, наложенный на работу «Честного знака», совершенно не учитывает всех тех громоздких процедур, которые необходимы при закупках медикаментов для стационаров. И больничные аптеки по-прежнему обязаны до 10 дней дожидаться подтверждения от системы, прежде чем отдать остродефицитные лекарства в отделения и реанимации.
Тут, к слову, есть еще одна проблема. На сегодняшний день расходы, связанные с лечением пациентов с ковидом, лежат на территориальных отделениях ФОМСа. Это положение касается и закупки лекарств. Значит, если в больнице есть запас, допустим, клексана, но лекарство закуплено по другой бюджетной строке, тратить его на больных с коронавирусом нельзя. Соответственно, заявления чиновников о том, что во всех стационарах есть запасы всех необходимых препаратов, — это только часть правды. И только те, кто работает непосредственно на местах, знают, насколько в самом деле критична нынешняя ситуация.
В Кремле же не торопятся бить в набат. Пресс-секретарь президента в своем недавнем заявлении обтекаемо высказался насчет дефицита лекарств в «отдельных регионах» и сообщил о «специальных мерах контроля» со стороны правительственного штаба, не вдаваясь в детали. Однако есть серьезные основания полагать, что российский фармацевтический рынок переживает системный кризис. И нашествие коронавируса только усугубило ситуацию, но не стало единственной причиной возникших острейших проблем.
Очень красноречиво об этом говорится в открытом письме, с которым десятки благотворительных организаций о-братились к главе государства, законодателям, правительству и профильным ведомствам. И известные, уважаемые фонды, такие как питерский AdVita или Фонд Константина Хабенского, и небольшие региональные общественные организации в один голос говорят: ситуация с лекарствами для лечения онкологических больных, в том числе детей, в стране сегодня просто кошмарная.
В Москве и регионах ощущается нехватка 26 противоопухолевых препаратов, заменить которые просто нечем. Это не дорогостоящие разработки последних нет, а недорогие лекарства, которые за несколько десятилетий многократно подтвердили свою эффективность. Без винкристина, этопозида, митоксантрона, цитарабина и других лекарств исцеление пациентов зачастую просто невозможно даже в тех случаях, когда речь идет о вполне излечимых формах рака.
В открытом письме отмечается, что производство этих препаратов в России в 2020 году упало в десятки раз. Только по этопозиду более 75% заявок на закупку остались без единого предложения от поставщиков. А значит, в больницах этого лекарства нет.
«Несовершенство системы государственного регулирования фармацевтического рынка, включая закон «третий лишний» и правила формирования цен на лекарства, уже привело к частичному или полному уходу из России целого ряда препаратов как отечественного, так и зарубежного производства, и этот уход не компенсируется новыми препаратами и поставщиками», — напоминают властям представители «третьего сектора», которых трудно заподозрить в предвзятости и коммерческой заинтересованности.
Есть проблема и с качеством дженериков, которые выпускаются в России и побеждают в конкурсах на госзакупки. Те проблемы, которые в буквальном смысле стоят жизни онкологическим больным, касаются и многих других людей. Вместо витаминов на полках аптек оказываются БАДы с гомеопатическими дозировками заявленных веществ. Становятся дефицитом и пропадают антибиотики, НПВП, обезболивающие лекарства. Больные с кардиологическими проблемами только успевают подсчитывать проблемы: вот пропал из продажи недорогой обзидан, затем пропранолол, потом и анаприлин. А заменить их нечем — по крайней мере, за те же деньги.
Все это говорит о том, что проблемы с рынком лекарств в России действительно носят системный характер. И решать их надо не затыкая постоянно возникающие дыры в ручном режиме, а так же системно. Начать можно хотя бы с публичного признания существующих проб-лем и с подключения к обсуждению сложившейся ситуации специалистов и врачей, которым Минздрав РФ сегодня попытался просто заткнуть рот.
Голоса
Читатели «Труда» откликнулись на публикации на столь животрепещущую тему. Приводим выдержки из этих высказываний.
— Придерживают лекарства, чтоб цены взлетели и спрос. Маркировка лекарства с начала года вводилась — таких проблем не возникало. Сейчас же цены взлетели адски. А вообще-то такое называется саботажем и диверсией.
— И в прошлом году, и лет пять назад мне приходилось сталкиваться не только с дефицитом, но и с отсутствием необходимых препаратов (могу назвать анаприлин, уролесан, аспаркам). А цены на лекарства растут с прямым участием правительства и Думы. Так, из-за «борьбы с пьянством» в сотни раз выросли цены на препараты, содержащие спирт. То же самое можно сказать и про банальные термометры. За всем этим чудовищная некомпетентность и безнаказанность людей, принимающих государственные решения. И не надо теперь все валить на «клятый бизнес».
— Сегодняшнее бедствие — естественное следствие экономической политики в стране, крайне безграмотной и коррупционной. Аукаются последствия массовой приватизации тех предприятий, что не были закрыты в 90-е. А иностранцы не горят желанием обеспечить россиян дешевыми лекарственными средствами.
— На телеканале ОТР выступал депутат Петров. Один из авторов «реформы-маркировки», он и сейчас уверяет в пользе этого действа! В аптеках, медучреждениях катастрофа, а депутат и не думает извиниться перед избирателями. Он всем доволен.
— В том, что маркировка — коррупционный акт, ухудшающий ситуацию с лекарственным обеспечением, нет секрета. Исходя из расследования «Труда» могу смело предположить: решение сделать эту маркировку бесплатной не решит проблему. Доступные препараты будут дорожать и исчезать из продажи. А медиков обрекают на дополнительные хлопоты. К бесконечной писанине и компьютеровбиванию надо еще считывать все эти прописанные дебилами коды...
— У нас в Пензе коллапс с лекарствами наблюдается не первый год. Просто масштаб проблемы с введением обязательной маркировки и на фоне пандемии стал катастрофичным. В аптеках нет термометров, недорогих и дорогих средств при заболеваниях сердца и сосудов, антибиотиков. Даже в 90-е проблема с лекарствами не стояла так остро.
0
17.60
