В преддверии 70-летия Победы в Великой Отечественной войне мы рассказываем о тех, кто для нас, дорогие читатели, добывал, вырывал эту Победу. Когда отцы и матери, старшие братья и сестры уходили на фронт, «младшенькие» мечтали об одном — пойти следом. Помогать, сражаться плечом к плечу, мстить за тех, на кого пришла похоронка. Мы расскажем об одной из них — дочери полка Зинаиде Константиновне Ивановой.
Зинаида Константиновна Иванова — дочь полка. Переживает: в свои полные 87 лет начинает забывать имена подруг. Даже телефон может вспомнить, а кому звонит — не всегда. Но каждый день, проведенный на фронте, всплывает в памяти яркими вспышками-деталями, заставляя плакать и смеяться. Будто вчера все случилось. И ей снова едва исполнилось 14 лет.
Ленинградская область, городок Чудово. Здесь жила семья Ивановых — Константин Владимирович, Любовь Алексеевна и 13-летняя Зина. Отца немецкая пуля настигла на Ленинградском фронте всего через два месяца после начала.
Мама отвезла дочку к бабушке, на станцию Бурга, что под Чудовом: «Береги дочку, а я на фронт». И ушла в батальон обслуживания — была и за медсестру, и за повара. Дошла до Берлина и даже расписалась на Рейхстаге. Потом познакомилась с бойцом-грузином из Кутаиси.
— У бабушки я прожила год. Помогала с мальчишками разгружать вагоны — поезда ходили только до Бурги, еще 18 километров и немец, — вспоминает Зинаида Константиновна, маленькая женщина с короткими, слегка лиловыми завитушками волос. — Все вещи, снаряды относили в небольшой лесок, куда подъезжали машины. И у всех нас была мечта — сбежать на фронт.
План побега у Зины и еще двух мальчишек созрел давно. Прибежать, когда машины приедут на загрузку, и спрятаться в кузов. А там уже и на фронт прямым рейсом. И пока командир проверял одну машину, другую, полную, из-за кустов атаковал маленький боец. Шмыг и спрятался за ящиками, прикрывшись брезентом. На дворе было 23 февраля 1942 года.
— Приехала на Волховский фронт. Там кричат: «Машина пришла! Снаряды! Выгружай!» Увидели меня и давай смеяться: «К нам пополнение прибыло!» А я была блондиночкой, волосы распущены, шапка-ушанка, телогрейка и пионерский галстук. Кто-то как закричит: «Какое пополнение, это Золушка к нам прибыла! Нас спасать будет!» А я им: «Какая я Золушка! Я воевать приехала!» Мимо проходил капитан: «Отставить смех! Разгружайте снаряды!» И повел к командиру противотанкового дивизиона. А куда мальчишки уехали, Зинаида Константиновна до сих пор не знает.
— Пришли в штаб, офицеры сидят. Командир говорит: «Товарищ майор, вот воевать, говорит, приехала». И смотрит, такие глаза у него: «Воевать?» — «Воевать!» — «Ну ты скажи честно, зачем ты сюда приехала?» — Я говорю, товарищ командир, я вам говорю честно. Папу немцы убили, я приехала за него отомстить. — «Хорошо. Уж больно ты воевать настроена. А что ты умеешь делать?» —Красиво писать.
У меня был каллиграфический почерк. Это меня и спасло. Видит, что я настырная, и говорит начальнику штаба: «Определить ее в штаб — помогать писарю — пусть девчонка будет с нами».
ЗНАЛА БЫ, ГДЕ ГАЗЕТКУ ПОДСТЕЛИТЬ
Золушке из Чудова выдали обмундирование, зачислили на все виды довольствия.
— Сколько похоронок пришлось писать! Писала и плакала. А как по-другому? Знала парня, рядом жил, а теперь похоронку на него пишу. И как только нервы выдерживали... — Зинаида Константиновна утирает ладошкой влажные голубые глаза.
Она поработала немножко и в «мыльно-пузырьном» отряде — готовила баню для солдат, стирала. Но тут отряд расформировали — решили сделать снайперскую роту под руководством капитана Раевского. Всех девчонок забрали, кроме Зины.
— Говорю командиру дивизиона: «Не могу больше писать — руки устали, глаза от слез болят. Можно мне в роту снайперов?» Нет и нет. «Ну хоть винтовку научусь держать, а то вдруг кто-то из строя выйдет и я встану на замену». Согласился. Месяц, наверное, учились. И как? Повесим карикатуры на немцев и стреляем. «Петрова, Сидорова! По врагу с положения сидя — огонь! С положения лежа — огонь! С положения стоя — огонь!» — приказывает командир. Доходит до меня очередь. «Воспитанница Иванова, с положения стоя по врагу — огонь!» Я в оптику посмотрела, прицелилась — бац! «Молодец, хорошо. С положения лежа по врагу — огонь!» А я стою. Он опять: «С положения лежа, воспитанница Иванова, по врагу — огонь!» А я стою, не ложусь. Он в третий раз: «Воспитанница Иванова, вы почему не выполняете приказ командира?!» — «Товарищ командир, здесь очень мокро, воды много, постелите газетку!» Так начались первые из трех суток гауптвахты.
«КАКОЙ ЖЕ ОН КРАСИВЫЙ!»
— В 14 лет произошло мое первое убийство, — звучит жутко. И может быть, слово надо подобрать другое, но это действительно убийство. Хоть и врага.
Зинаида Константиновна не иначе как позором этот случай не называет, и мы просим у нее прощения, потому что не рассказать не можем. Война — это не только хладнокровие, жгучая жажда победы, но и жалость, сожаление. Ведь она была еще совсем ребенком. Да к тому же девочка. Очень храбрая девочка.
— Река Волхов, вот я лежу, через 20 метров Симочка, моя подруга. Симочка мне: «В случае чего кричи. Тихонечко, а то немцы услышат». Немцы совсем рядом. Нацелила винтовочку, как на курсах учили, лежу. Смотрю в оптику: небольшая нейтральная полоса, полкилометра. Стоят немцы ко мне лицом, взвод целый.
Командир что-то им говорит.
Сначала ко мне спиной, а потом развернулся и показывает что-то им рукой в нашу сторону. Я посмотрела — молодой красивый офицер! У них была очень красивая форма — не добротная, холодная, но красивая. И я чуть в него не влюбилась! Лежу и не стреляю. А потом думаю: «А вдруг он меня убьет?» Стреляю — он падает.
И девочка Зина зарыдала. Горько, тяжко — человека убила!
— Сима ко мне ползет: «Чижик, ты ранена?» (меня все Чижиком называли). Нет, говорю, Сима, я такого красивого офицера убила! А она: «Радуйся, что ты его убила, а не он тебя. И не плачь больше!» Когда командир узнал, что на переднем крае несовершеннолетняя девчонка-снайпер, тут же перевел ее в связисты.
КОНЕЦ СВЯЗИ
Просим надеть выходное платье с орденами и медалями — сделать снимок на память. Пилотка всегда в верхнем ящике, тут же пояс, что прошел с хозяйкой немало верст. Расчесала мелкие лиловые кудряшки, подкрасила губы розовой помадой.
— Мне на «Поле чудес» Леонид Аркадьевич так и сказал — как же тебя называть Зинаидой Константиновной, когда ты такая молодая и красивая! — Зина кокетливо улыбнулась. — Говорит: «От женихов отбоя не было?» А какие женихи? Меня на фронте дочкой называли и только в щечку целовали! Перед боем командир нас просил, даже не приказывал: в плен не сдаваться, оставить пулю для себя. Я приготовила пулю, лежу в окопе, ствол наружу. Знаете, о чем думала? Мне 15 лет, а я еще ни с кем не целовалась!
Платье звенит на разные лады.Здесь не все награды — половина, если не больше, ждет своего часа в коробке. Да так, видно, и пролежат — больно тяжелые.
— Если все надеть, то они вот здесь будут, — Зинаида Константиновна хлопает по коленям и показывает самую дорогую сердцу награду — «За отвагу». — Она дается только за личный подвиг, — смотрит на нас с хитринкой. Томимся в ожидании.
— Я перешла в связисты, работала у командира полка. Оказалось, что это еще страшнее, чем снайпером. Идет бой. Два солдата сидели на связи. А вой на, провод осколком разбили, и нет связи с батальоном. Один солдат ушел налаживать связь и не вернулся. Командир смотрит в бинокль, нервничает.
Я тогда встала на вытяжку и говорю: «Разрешите я попробую выполнить эту задачу!» А у него две дочери в Москве, одна — как я. Он меня обнял и говорит: «Иди, дочка, но действуй осторожно и возвращайся обратно» (когда солдат рядом не было, он меня все дочкой называл). Что делать, куда идти? Примерно знала, где тянули связь, и поползла. Смотрю, парень лежит лицом вниз. Он — не он. Развернула голову — наш, ему осколок в висок попал. Холодный, а рука еще теплая.
Вытащила провод и ползу по-пластунски дальше. Пулеметы бьют, самолеты бомбят, солдаты кричат: «Сестрица, помоги!» А я одному отвечаю: «Сынок, сейчас к тебе сестра придет, у меня другая задача!» Сынок! Он бы посмотрел на эту маму… Она нашла второй обрыв на дереве — отскочил после взрыва. Соединила с тем кусочком, что был в руке, и отзвонилась командиру.
— Обратно уже себя не берегла. Быстрее, быстрее, мне так хотелось рассказать, что это я сделала. Хвастовство детское, что вы хотите.
Бегом, бегом, прыг туда в землянку. Смотрю — уже командир стоит и командует по телефону. Прижал, поцеловал меня в щечку. А дня через три-четыре меня наградили.
НЕХРУСТАЛЬНЫЙ БАШМАЧОК
Как настоящая Золушка, она, конечно, теряла туфельку. Ну, как туфельку — кирзовый сапог. Ножка маленькая — размер 34–35, а на складе что ни пара, то 43-го.
— Везде болота. Эту ногу затянуло, вытаскиваю, вторую затянуло. Прихожу в одном сапоге. Старшина говорит: «Иди, найди что-нибудь себе».
Нашла — 43-й, кирзовые. Через два дня опять сапога не стало. Пришла. Старшина говорит: «Иди, возьми. Но если сапог потеряешь, до Берлина босиком пойдешь».
Когда освобождали Прибалтику, солдаты принесли Зине темно-синие лакированные туфли: «На День Победы, Чижик, спляшешь цыганочку».
— Большое празднование — музыка, оркестр. Надела новые туфельки. Танцуем. Офицеры красивые, молодые, в орденах. А мне уже 17 лет, на выданье. И один офицер приглашает на танец. Отвальсировала, и все ему ноги отдавила. Я ведь туфли на каблуке и не носила никогда! Великоваты, спадают, я опять надеваю. Офицер меня посадил в уголочек, и я весь День Победы там проплакала. Когда поехали обратно, я туфли в лес запустила. Девчонки потом ругались: «Лучше бы нам отдала. Мы-то умеем носить».
Она рассказывает, как между боями любила петь и танцевать. Однажды на фронт приехала сама Клавдия Ивановна Шульженко.
— Затишье, машину подогнали за кусты, сделали ей эстраду. Начался концерт. Она спела одну песню «Руки, вы словно две большие птицы» (у нее были такие красивые руки!), — и в этот момент начался артналет. Вместо того чтобы прятаться кто куда, ребята подбежали к машине, схватили Клавдию Ивановну и спрятали в землянку.
СЕКРЕТ ТЕТИ ЗИНЫ
В 93-м она так написала мужу: «Ушла на фронт». И все дни дежурила у Белого дома. Санитарную сумку через плечо — и на баррикады. Перевязывала бойцов, с солдатами разговаривала: «Ребята, неужели вы в нас будете стрелять?» После четырех часов беседы отказывается нас отпускать: «Пока КТЗ не попробуете, не уйдете». КТЗ — это коньяк тети Зины. «Поставщика» не выдает.
— На фронте нам было положено по 100 граммов. Мы не пили — отдавали солдатам.
Водка есть водка, от нее чумным становишься, а коньяк — другое дело, — и наливает КТЗ в крохотную кружку — «За здоровье!» Иногда звонит телефон. Зинаида Константиновна — председатель Московской региональной общественной организации ветеранов Великой Отечественной войны — воспитанников армии и флота.
Зовут на мероприятия, концерты, но не всегда получается — здоровье подводит.
— Упала, два месяца не вставала. Шла ночью интервью давать, — замечает наши удивленные лица. — Это мы так еще на фронте говорили.
Неудобно было проситься в туалет. Говорили: «Идем давать интервью». И по пути «на интервью» ударилась о тумбочку. А я дома одна. Кое-как, по-пластунски, и в комнату— на диване всегда мобильный телефон лежит. Полежала, покарабкалась — достала мобильник и вызвала скорую.
Они приехали, посмотрели, отвезли в поликлинику. Сделали рентген: «Слава богу, что не сломали ребра!» Боевая женщина. Сколько лет прошло, а она все та же девочка с Волховского фронта.
Кстати, Золушка тоже встретила своего принца — летчика Анатолия.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Антон Мигай, научный сотрудник Российского военно-исторического общества:
- По данным Центрального архива Министерства обороны, а это самое крупное собрание документов по Великой Отечественной войне в нашей стране, порядка 3,5 тысячи мальчиков и девочек в возрасте до 16 лет числились сынами полка. Цифра, безусловно, занижена, потому что не обо всех подавались документы. Плюс в это число не входят дети, которые воевали в партизанских отрядах, сражались в подполье, были связными. Те, кто непосредственно был на фронте, были разведчиками, воевали в пехоте, в танковых войсках, было очень много юнг на флоте, самый известный из которых — писатель Валентин Пикуль. Был даже 14-летний летчик Аркадий Каманин. Ребята служили санитарами, пулеметчиками — практически во всех воинских специальностях. Санитаркой в госпитале во время войны работала актриса Элина Быстрицкая.
Александр Колесников был юным разведчиком — в основу фильма «Это было в разведке» легла его биография, практически один в один.
ФАКТ
Сильная женщина
Один из ярких эпизодов в биографии нашей героини — служба в роте снайперов. Скоро на экраны выйдет фильм «Битва за Севастополь» о судьбе легендарной женщины-снайпера Людмилы Павличенко. Главную роль сыграла Юлия Пересильд, которая рассказала нам, каково ей было вжиться в образ:
— Сбылась мечта сыграть сильную, волевую женщину.
С моей героиней внешне не похожи. Но внутренне — да.
Чтобы добиться внешнего сходства пришлось перекрасить волосы в темный цвет. Тренировалась, изучала строение винтовки Мосина, которую теперь знаю как свои пять пальцев. Подготовиться помогла военная литература и хроники Второй мировой.
134.0
10.00
