Про японцев можно сказать, что этот народ интеллигентен в массе. Дело тут не только в поголовной грамотности, во всеобщем девятилетнем образовании (без него нельзя поступать на работу). Дело в том, что духовные ценности неизменно занимают большое место в жизни японцев.
Если бы потребовалось одной чертой обрисовать жителя Страны восходящего солнца, это был бы человек читающий. В давке метро, за раздвинутыми створками сельского домика - всюду видишь людей за чтением.
Япония входит в число мировых лидеров как по общему тиражу газет и журналов, так и по количеству издаваемых книг.
Причем здесь надо отметить любопытную особенность. В мире принято делить газеты на "качественные" и "массовые". Первые из них - самые солидные, влиятельные, обычно имеют куда более узкий круг читателей, нежели бульварная пресса, выходящая многомиллионными тиражами.
В США, например, серьезная "Нью-Йорк таймс" втрое уступает по тиражу куда более легковесной "Нью-Йорк дейли ньюс". Тираж наиболее респектабельных в Англии газет "Таймс" и "Гардиан" в десять-двенадцать раз меньше, чем у бульварной "Дейли миррор". Так же обстоит дело с авторитетной газетой "Монд", которая по тиражу числится не во главе, а в хвосте списка французских газет.
В Японии же именно "качественные" газеты одновременно являются "массовыми", то есть наиболее популярными. "Асахи", "Иомиури", "Майнити" имеют по семь-восемь миллионов подписчиков. И дело здесь, разумеется, не в издателях, а в читателях. В уровне их запросов.
Кроме газет уличные киоски ежегодно распродают около миллиарда экземпляров еженедельников. Их более тысячи названий. В журнальном мире Японии тоже есть чему дивиться. Достаточно сказать, что только поэтических ежемесячников выходит восемь, только женских журналов более двадцати.
Работая корреспондентом "Правды" в Токио, я внимательно следил за рекламными аннотациями еженедельников. Это позволяло мне знакомиться с более подробными и углубленными комментариями интересовавших меня проблем, чем в газетных статьях.
Признаюсь, что меня не раз поражала и даже ставила в неловкое положение осведомленность моих токийских коллег о новинках советской литературы и искусства. Причем это были не какие-то профессиональные русисты, а такие же газетчики, как я.
Музыкальная эрудиция среднего японца поражает гостей из стран Запада. Помню, как однажды я привел нашего известного скрипача Леонида Когана на концерт в Токио. Он был потрясен, когда, сидя в ложе, обнаружил, что почти треть слушателей в партере следят за исполнителями по лежащим на их коленях партитурам.
Неиссякаемая любознательность
Хочу подчеркнуть, что о кругозоре японца можно судить не только по его начитанности. В Стране восходящего солнца поражает умение людей в любом возрасте сохранять поистине детскую любознательность, живо интересоваться всем и вся.
Причем эта широта интересов, прорывающая рутину повседневной жизни, эта страсть к постижению непознанного столь же бескорыстна, как и присущая японцам любовь к прекрасному.
На всякого рода выставки, публичные лекции валом валят и молодежь, и старики. Ассоциация рабочих - любителей музыки - это авторитетная общественная организация, численности которой могут позавидовать политические партии.
Было бы нетрудно, набрав десяток-другой примеров, нарисовать разительную картину американизации духовной жизни Японии. Присущая ее жителям чуткость к новому проявляется и в том, что они легко поддаются зарубежной моде.
Однако, широко растекаясь по поверхности, голливудские стандарты остаются поветрием, "детской болезнью", которая не изменяет сущности национального характера.
Юный житель Токио, увлекающийся "тяжелым роком", не станет читать американское переложение "Войны и мира" на пятидесяти страницах только потому, что это быстрее и проще. Он охотно приемлет стандартизацию мод, но инстинктивно противится стандартизации мыслей и чувств. В мире японской печатной продукции немало бульварщины, но "дайджесты" там не в почете.
Японцу чужд узкий практицизм. Чужд вообще, а в том, что касается духовной жизни, в особенности. Когда американцы приезжают в Токио и узнают, что по числу студентов на тысячу жителей Япония входит в мировые лидеры, от них часто слышишь удивленный вопрос: "Как можно идти на такие жертвы ради университетского диплома, если человек еще не выкарабкался из нужды".
Да, голый меркантилизм не заслонил здесь собой бескорыстную жажду познания. В душе японца глубоко укоренилась истина, что есть ценности, несоизмеримые с деньгами, и образование - первая из них.
Практически все японские дети оканчивают полную среднюю школу из двенадцати классов, тогда как в 60-х годах половина из них ограничивалась обязательным девятиклассным образованием. Если после войны лишь 10 процентов школьников стремились попасть в вузы, то теперь стать студентами хотят более половины выпускников.
Лишь четвертой части японского студенчества удается попасть в государственные вузы. Большинство же слушает лекции в частных университетах и институтах, где за обучение нужно платить.
Чем больше практических знаний требует специальность, тем выше цена. В технических вузах надо платить больше, чем в гуманитарных. А в медицинских обучение стоит еще дороже. Так что учиться на стоматологов и хирургов по карману лишь детям медиков данного профиля.
Быть студентом - значит подрабатывать
Для большинства студенческой молодежи Японии учиться - значит одновременно подрабатывать себе на жизнь. Быть принятым в вуз - значит получить право посещать лекции и сдавать экзамены. Но где, как, на что живет будущий обладатель диплома - это его дело.
Острые на язык студенты говорят, что благозвучный правительственный лозунг "Хито дзукуру" (создавать человека) обращен к ним другой стороной: "Кане дзукуру" (делать деньги).
Одно из самых ходких в студенческой среде слово "арбайто", занесенное из немецкого языка еще в довоенные годы, означает не работу вообще, а именно приработок на стороне, без которого не мыслится студенческая жизнь.
Различия бывают лишь в том, что для одних "арбайто" - дополнение к помощи родителей. А для других - единственный источник средств к существованию.
Старый, можно сказать, классический вид "арбайто" - быть репетитором. Чтобы поступить в перворазрядный вуз, надо окончить перворазрядную школу. Ступенчатая система конкурсных экзаменов породила разветвленную сеть репетиторства в виде платных курсов и частных уроков. Эта "теневая система народного образования" стала большим бизнесом. В итоге средняя японская семья тратит на обучение детей почти четверть своего бюджета, то есть лишь немногим меньше, чем на питание.
Но одним репетиторством не проживешь. Большинству приходится кроме основной "арбайто" выискивать еще и другие. Чем только не приходится заниматься будущим юристам, физикам, врачам! Парни покрепче нанимаются заталкивать пассажиров в вагоны метро и электрички. Работа тяжелая, но хороша тем, что часы пик длятся недолго. Студенты моют стаканы в барах, доставляют покупки из универмагов, расклеивают рекламные объявления.
Трудно бывает в пору экзаменов, когда для "арбайто" не остается времени. Трудно в апреле и октябре, когда нужно вносить полугодовую плату за обучение. Однако для студента, который сам зарабатывает себе на жизнь, нет ничего страшнее, чем заболеть. Не говоря уже о дорогом лечении, это попросту грозит голодом, если друзья не помогут.
Нелегко выдержать то напряжение умственных и физических сил, с которым связаны для японца студенческие годы. Сколько подлинного самопожертвования требует их неутолимая жажда знаний! Нация вправе гордиться целеустремленностью и упорством своей молодежи!
150.0
48.00
