Начиная с 2012 года республиканские министры и высокие чиновники в Чечне стали просыпаться ночами от сообщений на мобильный телефон. Абонент, часто записанный или как «ШЕФ», или как «КРА», в три‑четыре часа утра мог написать: «Ты на молитве?» Тревожные вопросы приходили с помощью недавно скачанного ими мессенджера WhatsApp, отправителем был, конечно, президент республики Рамзан Кадыров. В апреле 2012‑го при помощи этого приложения пересылалось более 2 миллиардов сообщений, и чеченские чиновники все активнее пополняли эту статистику. Едва ли Ян Борисович Кум, родившийся в 1976 году в Киеве, а в 2007‑м бросивший работу в головном офисе Yahoo, чтобы создать мегауспешный WhatsApp, мог себе представить такое: в небольшой северокавказской республике его детище превратилось в феномен, став главной альтернативой официальным медиа и главным источником слухов.
«У вас есть вотсап?», «Давай я тебе в вотсап скину», «Если будут вопросы – скидывай в вотсап» – в Чечне эти фразы мне доводилось слышать и от вышедшего из леса, чтобы примкнуть к кадыровским силовым структурам, боевика, и от таксиста, и от сотрудников местных СМИ, и от правозащитников. Даже чеченский коллега, давно живущий в Москве, в конце концов не выдержал мои неловкие попытки общаться с ним в фейсбуке и через эсэмэс и добавил меня в WhatsApp, где отвечает куда оперативнее. Кажется, что WhatsApp стал таким же национальным и стереотипным атрибутом, как красные мокасины или борода.
Первым в республике WhatsApp скачал Рамзан Кадыров. Как рассказывают собеседники, близкие к его администрации, вышло это почти случайно – у кого‑то увидел, система отправки сообщений показалась удобной, видно, кто в сети, а кто нет, все синхронизируется с твоей записной книжкой. То есть полюбил Рамзан Ахматович это приложение ровно за то же, за что и миллионы пользователей по всей земле. Так совпало, что на тот момент главной идеей Рамзана стало повсеместное повышение всеобщей религиозности. К ней он призывал личным примером, каждое утро ни свет ни заря выезжая вместе с несколькими камерами и сотрудниками своей пресс-службы на намаз, и хотел того же от подчиненных. «Следовать примеру Рамзана во властных кругах не просто стоит, а нужно обязательно, поэтому, когда он скачал себе вотсап, все тоже скачали. Потом очень удивлялись, когда утром им начальник задавал вопросы про мечеть или мог резко вызвать на какое‑нибудь заседание, включив сразу нескольких своих министров в групповой чат», – рассказывает один из свидетелей той истории.
WhatsApp пришел на рынок в 2009 году. Основной его прелестью стал тот факт, что, по сути, обмениваясь эсэмэс, пользователи не платили за них мобильным операторам. В 2012 году, когда приложение стало активно покорять рынок, газета «Коммерсантъ» сообщала, что сотовые операторы прогнозировали потерю более $20 млрд по всему миру. К августу 2013 года в WhatsApp сидели уже 300 млн активных пользователей, обменивающихся 325 млн фотографий ежедневно. Спустя год приложение за $19 млрд купил Facebook. В пресс-службе российского отделения WhatsApp говорят, что в РФ насчитывается 25 млн активных пользователей. По данным Госкомстата за 2015 год, население Чечни составляет около 1 млн 370 тыс. человек. В WhatsApp говорят, что не ведут отдельной статистики по регионам, а мегапопулярность их приложения в Чечне стала для его представителей новостью. Подсчитать без огрехов и не совершая преступления перед социологией и статистикой, какую долю составляет чеченское население от миллионов российских пользователей приложения, не так‑то просто, но кажется, что оно стоит на телефоне у каждого третьего жителя республики, благо его можно установить не только на продукцию Apple, но и на существенно более дешевые «андроидофоны». Не говоря уже о том, что сообщения в WhatsApp можно не писать, а надиктовывать. Эта функция оказалась очень знакомой и понятной жителям республики, пережившей две войны, где практически все взрослое мужское население привыкло пользоваться рациями.
Первым в республике WhatsApp скачал Рамзан Кадыров.
WhatsApp в Чечне – это и та самая лавочка у подъезда, и базарная площадь, и кухня, на которой принято ругать власть, обсуждать безнравственность соседской дочки, заодно показывая друг другу видео в стиле «Пацан дрифтует на «приоре» СМОТРЕТЬ». «Это как переписка в фейсбуке: есть групповой чат, организованный между близкими людьми. Я есть в двух группах: в одной мои коллеги, в другой – мои тетки, бабушки, старшие сестры. Вот туда я не хожу: там ад, котики, ролики, рецепты, ругань на мужей и власти, а еще видео с очередной гулянки кадыровцев. В такие диалоги нереально попасть извне, но слухи из них все равно распространяются очень быстро – все же всех знают, республика маленькая», – говорит чеченская чиновница.
Самый громкий пример того, как WhatsApp способен молниеносно распространять слухи, относится к весне этого года. Жители республики стали получать в свои мессенджеры сообщения о, по сути, хрестоматийном сюжете: глава районного РОВД Нажуд Гучигов, которому под 50, решил свататься к 17‑летней жительнице села Байтарки Луизе Гойлабиевой. Девушка была против, но семья практически смирилась: возражать силовику в Чечне – не самое умное занятие. Слух превратился в бомбу, когда местные жители рассказали о нем журналистам «Новой газеты». После публикации Гучигов вынужден был заявить, что к Луизе поостыл и жениться на несовершеннолетней девушке не собирается, так как уже состоит в официальном браке. Впрочем, в итоге свадьба все равно состоялась после вмешательства Рамзана Кадырова, который сообщил, что все написанное в «Новой газете» – провокация. На белом «мерседесе» не поднимавшую глаз от пола невесту привезли в грозненский Grand Hall Firdaws – в этом концертном зале базируется еще и одноименный Дом моды, принадлежащий жене президента республики Медни Кадыровой. Невесту сопровождал лично ближайший соратник Кадырова Магомед Даудов, более известный по позывному «Лорд». «При этом были соблюдены нормы закона, ислама и национальных традиций. В течение многих дней отдельные СМИ сознательно искажали действительность, тиражировали ложные сведения, влезали в чужую жизнь, организовали настоящую травлю людей. Я желаю Нажуду и Луизе счастья, благополучия и согласия в семье!» – радовался Кадыров. Уже спустя день по главному официальному телеканалу республики «Грозный» показывали перепуганных пенсионерок, стоящих посреди зала президентской резиденции, которых на чеченском отчитывал Кадыров. Президент говорил, что не позволит сплетничать ни про Гучигова, ни про кого‑либо еще, и объяснял, что от возмездия не уйти никому. Пенсионерки в оцепенении теребили в руках платки. Один из свидетелей той встречи рассказывает, что, в общем‑то, на ковер к Кадырову попали случайные люди. «Этот слух, конечно же, распространялся от группы к группе, так всегда бывает. Вот только это точно были не авторы слуха. Секрета в том, как они туда попали, никакого нет: в республике в порядке вещей, когда к тебе подходит человек с автоматом и требует показать телефон. Не дай бог у тебя там что‑то не то написано. Так что дело не в том, что кого‑то слушали или читали. Просто тупо выловили случайных людей», – говорит он. Такой вот силовой блок Роскомнадзора.
Кадыров говорил, что не позволит сплетничать ни про Гучигова, ни про кого‑либо еще, и объяснял, что от возмездия не уйти никому. Пенсионерки в оцепенении теребили в руках платки.
Слух – понятие многомерное, объясняет замруководителя факультета социальных наук НИУ ВШЭ Игорь Орлов. «Все зависит от общества: мы привыкли говорить о слухе как о феномене традиционного и провинциального общества. Еще с советских времен это своеобразный рупор свободы, протест против монополии на информацию», – объясняет он. В Чечне, где власть не принято ругать вслух, где с журналистами предпочитают общаться только анонимно, если речь не идет о достижениях республиканских властей, запрос в таком рупоре немалый. Орлов предлагает такую формулу: количество слухов зависит от важности информации, умноженной на двусмысленность. В случае с тем же WhatsApp, который дает чувство анонимности – все обсуждается только между близкими, – слухи деформируются еще сильнее. «Принцип слуха – доверительность, он вложен в ухо знакомым человеком, но один круг общения наслаивается на другой, уже не ясно, откуда слух пошел, как он звучал изначально, но никому уже и не важно. Даже если его опровергнуть, осадочек, как с теми ложками, останется», – рассуждает профессор Орлов.
Несколько месяцев назад прохожие могли наблюдать, как у Центрального рынка в Грозном с визгом остановились несколько полицейских машин. Из них выскочили рослые бойцы в камуфляже и масках. В этот момент стоявший посреди улицы мужчина с окладистой бородой как‑то растерянно дернулся, начал пятиться, но было поздно – камуфлированное колено уже прижимало его голову к полу. Кто‑то из прохожих написал другу: «Рамзан опять начал за неправильную бороду ловить». Это действительно больная тема в республике: те, чья борода не похожа на ту, что носит глава республики, объявляются ваххабитами. Мужчина, которого заталкивали в полицейскую машину у грозненского рынка, носил бороду «лопатой». Пока опергруппа отъезжала от места задержания, на тысячи аккаунтов WhatsApp в республике уже пришли сообщения о том, что с неухоженной бородой на улице лучше не появляться, а то есть риск провести ночь в ОВД, а потом быть поставленным на учет в качестве экстремиста. «Но никто не знал, что дело было не в бороде. Это задерживали барыгу, который торговал запрещенной на тот момент «Лирикой», – рассказывает шеф-редактор независимого издания «Кавполит» Беслан Успанов. «Лирика» – таблетки против эпилепсии, до последнего времени были доступны в аптеках без рецепта, при передозировке они вызывают наркотический эффект. Успанов говорит, что в Чечне, где велика безработица, алкоголя практически не достать, таблетки за 200 рублей превратили республику в один из центров аптечной наркомании.
Еще Перельман в «Занимательной физике» писал, что в 50‑тысячном городе слух распространяется за два – два с половиной часа. Но Перельман ничего не знал о WhatsApp. В Грозном, который населяет более 200 тыс. человек, любой подобный слух распространяется примерно за то же время.
Есть интересная закономерность, отмечает профессор Орлов: в крупных городах велик запрос на политические слухи (см. «Путин ушел в отставку», «Обама начал наземную операцию в Ираке», «Алексей Навальный договорился с Госдепом о государственном перевороте в России»), а в провинции велик запрос на социальные слухи (см. «пропавшие спички», «дорожающая мука», «выброс на местном НПЗ»). Чечня, конечно, живет второй категорией слухов. И даже в вопросах социальных новостей официальным чеченским медиа местным жителям нечего предложить. К примеру, сайт телеканала «Грозный», 11 октября, первая страница, простая статистика: четыре упоминания президента республики, в главных новостях – четыре сообщения о спортивных турнирах в Чечне, соболезнования гражданам Турции в связи с терактом в Анкаре, расписание на 18:00 анонсирует передачу «Спрошу у Султана».
При этом, рассказывают сотрудники местных СМИ, топ-менеджменту местных официальных каналов и газет трудно жаловаться на недостаток финансирования. Недавно, например, часть руководства ТРК «Грозный» ездила в редакцию канала Sky News, а до этого – еще нескольких западных каналов. Из таких поездок медиачиновники привозят диковинные квадрокоптеры с камерами, еще какие‑то таинственные дроны, сверхсовременные камеры и т. д. Всем этим, впрочем, в итоге все равно снимают открытие очередной мечети в одном из горных сел, торжественное перерезание ленточки на входе в новый детский сад или бой местного кикбоксера с заезжим чемпионом в «Ахмат-арене». Такая протокольность, впрочем, не спасает республиканские СМИ от критики самого Рамзана.
6 мая в Минпечати Чечни было напряженно: в зале для совещаний, обклеенном зелеными обоями, во главе П‑образного стола восседал в черном френче президент Чечни, по бокам расположились руководители республиканских медиа и другие чиновники. Вжав головы в плечи, они выслушивали, как Рамзан, сжимая шариковую ручку, распекает их: «Если проследить за вашей работой, взяв за основу какой‑нибудь будничный эфир с утра до вечера, то вас всех придется пересажать». Пресс-секретарь президента Альви Каримов что‑то внимательно записывал в блокнот, а министр печати республики Шаид Жамалдаев стремительно белел. «Вы говорите о необходимости в ста газетах, о том, что они все должны быть бюджетными, но вы не работаете. Вы, как министр, не справляетесь», – гремел Кадыров. Поводом для экстренной встречи стал скандал все с той же злосчастной свадьбой. «Вы должны быть независимыми. Будь это критика в мой адрес, в адрес кого бы то ни было – нужно об этом писать. Люди проявят к вам интерес только в том случае, если вы будете доносить правду. Работайте или закрывайте свою газету, журнал, радио или телевидение, не заставляя республику нести лишние расходы», – говорил Кадыров. С тех пор, впрочем, ничего толком не поменялось, протокольность из местных СМИ никуда не делась, а вот к WhatsApp Рамзан стал активно охладевать, видя в приложении основной источник негативной информации о республике.
Вообще в Чечне так всегда и бывает. Никто не знает, кто первым начал носить красные мокасины, но мода распространилась мгновенно. Никто не знает, как она сошла на нет. В случае с гаджетами и различными приложениями в республике следует считать законодателем мод самого Кадырова. Он, как уже говорилось, первым скачал себе WhatsApp, эксперты из «Апостол-медиа» ему первому в республике объяснили про преимущества Instagram. Фотоаккаунт главы республики, который сейчас насчитывает 1,2 млн подписчиков, кстати, стал едва ли не главным альтернативным источником официальных новостей в республике. На него уже ссылаются даже федеральные СМИ – зачастую ответ на ту или иную негативную информацию о главе республики появляется там намного оперативнее, чем у официальной пресс-службы Рамзана. Свои аккаунты, конечно же, следом за Рамзаном завели и представители его окружения: в Instagram можно найти аккаунты депутата Госдумы Адама Делимханова, Магомеда Даудова и дальше – по нисходящей. Все они переняли и уникальный стиль изложения Рамзана: писать эмоциональные сообщения о проведенной тренировке, поздравления с днем рождения родственникам, коллегам, политическим деятелям, выделяя их имена и обращения к ним капс-локом («Сегодня день рождения у моего дорогого БРАТА»). После того как летом этого года газета «Коммерсантъ» опубликовала расследование о непрозрачности фонда имени Ахмата-хаджи Кадырова, через который контролируются основные коммерческие структуры республики, в Instagram президента стали регулярно появляться отчеты о его успешной работе. «Расходы по строительству дома взял на себя РОФ им. Первого Президента ЧР, Героя России Ахмат-Хаджи Кадырова! ДАЛА САГ1А ДОЙЛА АШ МЕЛ ЛЕЛОШ ДЕРГ РАМЗАН, АМАНУ!» – примерно таково содержание большинства из них. Среди восторженных комментариев типа «Амин», «Аллаху Акбар» и «РАМЗАН ТЫ КРАСАВЧИК» в президентском Instagram можно часто встретить обращения с просьбами провести газопровод в очередной поселок, жалобу на незаконное увольнение. Вот некий Виктор Богдан из Когалыма в комментариях рассказывает о том, как подставили его друга Байсангура Алиева, которого обвиняют в избиении двух сослуживцев в армии. Такие комментарии в Instagram Кадырова не редкость. Многие в Чечне воспринимают его аккаунт как общественную приемную, а так как любой пример в Чечне заразителен, пресс-служба президента иногда сбивается с ног, удаляя подобные отзывы, чтобы не портить имидж республики.
Вообще в Чечне так всегда и бывает. Никто не знает, кто первым начал носить красные мокасины, но мода распространилась мгновенно.
«Большинство заводит Instagram именно для того, чтобы писать Рамзану, у них в аккаунтах даже фоток нет. Но не меньше народа, как правило из сельской местности, насмотревшись на президента, тоже начинают вести фотоблог, оперируя всеми этими «БРАТ» и «Салам Алейкум, сегодня я провел тренировку», только пишут про посещение какого‑нибудь сельпо или о шашлыках с друзьями. Это свойство национального менталитета – так следовать моде», – говорит Успанов из «Кавполита».
Если от Instagram Кадыров не планирует отказываться, то WhatsApp раздражает его все больше и больше, причем довольно давно. Еще в марте этого года президент говорил: «Всё, что негативное происходит: всякие сплетни, неправильная информация, слухи, которые разлагают общество. Это через WhatsApp происходит». И дело тут не в порочащих республику информационных вбросах. Среди прочего WhatsApp стал эффективным способом пропаганды для сторонников «Исламского государства» (запрещенная в России экстремистская организация. – Прим. GQ), которые вербуют через него новых боевиков. «Мы задержали около двадцати молодых парней от шестнадцати до восемнадцати лет, которые в скором времени должны были поехать в Сирию. Главный находился в Сирии, на границе с Турцией, и оттуда распространял видеозаписи с разнообразными проповедями, и днем и ночью занимался вербовкой. И молодежь начинает думать, что они действительно на пути всевышнего», – ругался тогда же, в марте, Кадыров. И это действительно проблема.
В конце 2014 года жителя Грозного Магомеда Шамаева в групповой чат включил старый знакомый. Помимо него в чате было еще несколько человек. «Привет брат, я в Сирии», – писал приятель Шамаеву. Остальные собеседники уточнили: на территории «Исламского государства». Шамаеву стали приходить пропагандистские ролики сторонников ИГИЛа, а там дело дошло и до обсуждения ознакомительной поездки. В рядах ИГ Шамаев в итоге пробыл почти год. Чеченец вспоминает, что реальность сразу показалась ему совсем не такой радужной, как описывала пропаганда. Шамаеву каким‑то чудом удалось раздобыть телефон, позвонить матери, а затем началась спецоперация по его вызволению. В итоге он вернулся в Грозный и теперь раздает интервью о том, как вредны контакты с набожными незнакомцами в WhatsApp. Идентичных историй в Чечне немало. Поэтому в мессенджере днями и ночами теперь сидят не только обсуждающие рецепт жижиг-галнаша пенсионерки, обменивающиеся видео с классной лезгинкой юноши и бородатые сторонники «Исламского государства», но и сотрудники ФСБ и Центра противодействия экстремизму. Источники в силовых структурах Чечни рассказывают, что при Магомеде Даудове не так давно даже был создан центр мониторинга WhatsApp, выполняющий самые разные функции: иногда оперативники сами представляются вербовщиками ИГ, чтобы выявлять неблагонадежную молодежь, иногда просто посматривают за тем, что обсуждают между собой местные жители.
Но и это, кажется, не умаляет тяги среднестатистического чеченца к WhatsApp. Пока никто не выдумал более удобного для групповых чатов мессенджера, во всяком случае, такой еще не попадался на глаза Кадырову, ну а слухи не умирают никогда.
0
