ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Апрель 1, 2024

Дела о «звездах». Воровских

В России, по подсчетам экспертов, около 300-400 «воров в законе». Речь о тех, кто имеет этот статус в криминальном мире и был «коронован» в соответствии с его традициями. Но за последние годы мир сильно изменился, и криминальный в том числе. Подходить к нему со старыми мерками нельзя.

Авторы закона о статье 210.1 (напомним, что он вступил в силу с апреля 2019 года) вроде бы старались это учитывать, но немного оторвались от реалий, поскольку серьезных научных исследований этой темы нет. И в любом случае они были первопроходцами, а практика применения вырабатывается не быстро. Так что за эти пять лет всякое случалось. Но по порядку.

Первым в России осужденным по новой статье стал персонаж, мало кому известный, по фамилии Озманов. В качестве доказательства того, что он «вор в законе», привели несколько фактов.

Первый — наколки. Речь шла о «воровских звездах» на коленях. Мужчина пояснял, что наколол их в юности, и произошло это задолго до появления статьи 210.1. На суд привели несколько человек с точно такой же татуировкой, у которых нет никакого криминального статуса. Кроме того, культурологическая экспертиза затруднилась сделать однозначные выводы о смысловой нагрузке «звезд».

Второй факт - информация от правоохранительных органов, что подсудимый был «коронован» в 2014 году определенными людьми (всех их на суде допросили, они отрицали, что была «сходка» с последующей «коронацией»).

Третий факт - наличие близких родственников с криминальным статусом. Среди последних в материалах дела и даже приговоре назван Захарий Калашов по прозвищу Шакро, как самый авторитетный и влиятельный «вор» в РФ. Напомню, суд недавно освободил Калашова по УДО. Осужден он был по громкому делу о перестрелке на улице Рочдельская из-за кафе Elements. При этом ему никогда не вменяли статью 210.1. Так что можно назвать феноменом, что родство с «главным в стране вором в законе» прописано в приговоре, но к самому нему нет вопросов по этому поводу.

Четвертый факт - записка, которая была якобы разослана по камерам столичного СИЗО №3 («Пресня»), где сообщалось о прибытии в изолятор «вора в законе». Заключенный, который, по версии следствия, был ее автором, это отрицал. Защита настаивала: происхождение записки – результат творчества оперативников изолятора.

В итоге первый в РФ приговор по 210.1 УК РФ был довольно жестким — 9 лет лишения свободы.

Ну а дальше дел по 201.1 становилось все больше и больше. Их фигурантов сразу брали под стражу (потому что преступление относится к разряду тяжких), и все попытки «отбиться» заканчивались неудачей. Что интересно, чаще всего основанием признать человека «иерархом» преступного мира были публикации об этом в СМИ.

- В нашем и другом случае ссылались на суде на «Прайм крайм», - говорит адвокат осужденного Окунева. - Но вышел казус. В этом же «Прайме» сообщалось, что моего клиента «раскороновали» и была опубликована «малява» (записка) по этому поводу. В ней было сказано, что нельзя считать такого-то больше «вором в законе». Но суд это не учел. Назначал ему 8 лет и 3 месяца. Сейчас он в колонии, просится на СВО…

На днях на конференции, прошедшей в Университете Генеральной прокуратуры РФ, с интереснейшим докладом по поводу статьи 210.1 выступил профессор Южного Федерального университета, писатель, доктор юридических наук Данил Корецкий. Вместе с криминологом из Екатеринбурга доцентом Данилом Сергеевым они проанализировали 44 приговора. Ученые обращают внимание, что новая статья ввела в оборот на уровне правоприменительной практики воровские понятия и криминальные ранги («вор в законе», «положенец», «смотрящий»). Они констатируют, что тем самым понятия преступного мира вводятся в правовую сферу. При этом сама «терминология» довольно размытая. Но главное – от ответственности уходят лидеры преступного мира, на которых закон изначально был рассчитан, но которые при этом никогда не имели «воровского» статуса. Обо всем этом обозреватель «МК» поговорила с обоими Данилами (Корецким и Сергеевым) - авторами уникального научного исследования, которое легко в основу доклада.

«В каждом СИЗО может быть по 50 смотрящих»

- Данил, на основе анализа 44 приговоров можно сделать вывод, что среди осужденных есть люди невиновные? - спрашиваю у криминолога Сергеева.

- Нет, конечно, мы не говорим, что они невиновны. Мы говорим про то, что правоприменитель идет по простому пути: если есть статус «вор в законе», «смотрящий», «положенец», значит, к нему подходит статья УК 210.1. И мы считаем, что не нужно использовать воровские понятия для квалификации содеянного преступления. Разве должен суд оперировать терминами «вор в законе», «блатной», «смотрящий», «положенец»? А они есть в приговорах. И это очень странно.

Если суды в принципе используют термины, они должны их как-то стандартизировать. Но в данном случае это невозможно, поскольку это совершенно чуждые юридическому мышлению понятия. В частности, если мы говорим о «смотрящем», то кто это такой?

- Действительно, кто?

- «Смотрящий» – это ранг, который обозначает в криминальной среде того, кого поставили наблюдать за порядком на какой-то территории, объекте. То есть это как должность. Но в этом смысле и «вор в законе», и «положенец» тоже - «смотрящие». Коллега Корецкий соотносит их как, например, профессор по ученому званию и профессор по должности. Все они «смотрящие», но с разными званиями. Есть смотрящий за городом, районом, за СИЗО, за камерой. В каждом СИЗО может быть по 50 «смотрящих». Так что, все они фигуранты 210.1 УК РФ? Непонятно. Вообще, в «бытовых» камерах администрация сама назначает «старосту» или «старшего», чтобы не пользоваться «блатной» терминологией, но функции он выполняет практически те же самые. И никакой руководящей роли в криминальной жизни он не играет.

Само по себе понятие «вор в законе» тоже аморфное. Одни группировки признают человека «вором», другие не признают. Как Корецкий говорит, существуют разные понятия в зависимости от конкретной криминальной среды, от «географии» расположения колонии или СИЗО. Кстати, у них самих имеются на этот счет красноречивые поговорки, например: «До Ростова - вор в законе, ну а дальше - бык в загоне», «Чем северней, тем чище воры». Смысл этих пословиц в том, что если на юге возможна «коронация» недостойных кандидатов за деньги, то в менее коррумпированных регионах, где требования строже, самозванцы будут разоблачены и привлечены к ответу.

- Может «вор» перестать таковым быть?

- Конечно. Может сам отойти от дел, его могут «раскороновать» за какие-то нарушения. Но и раскоронованный может продолжать решать криминальные споры, улаживать конфликты. В делах по статье 210.1 учесть это довольно сложно.

- Сколько у нас в России людей, которые под эту статью подпадают?

- Официальной статистики, понятно, не существует, как нет ГОСТов и стандартов, регулирующих криминальную жизнь. Во времена СССР назывались цифры порядка 300 воров. Но на смену ворам идет новая волна криминалитета, которая уже не пользуется воровским жаргоном, не признает их «закон», не набивает татуировок, имеющих информационно-биографическое значение…

- И есть мнение, будто лидеры новых преступных сообществ уходят от ответственности, потому что у них нет «воровского» статуса?

- Так и получается. Ведь криминальная иерархия не одна – их как минимум две: «воровская» и «оргпреступная». Хотя сама по себе норма статьи 210.1 предполагает, что ответственности по ней должны подлежать не только те, кто называли себя «ворами», но и лидеры других параллельно существующих структур, где нет такой терминологии. Это так называемые «бандиты», «спортсмены», «братва». Это ОПГ, расцвет которых пришелся на 90-е. У этих людей, как правило, даже судимости никакой нет, соответственно, они к этим «ворам в законе», «смотрящим», «положенцам» никакого отношения не имеют. Как доказывать, что они занимают высшее положение в преступной иерархии? Получается, они выпадают из поля зрения статьи 210.1, и фигурантами уголовных дел становятся только «воры».

«Блатные» против «братвы»

- Данил Аркадьевич, - адресую вопросы уже Корецкому. - Как вы вообще изучаете всю эту «темную сторону» - жизнь криминала?

- Отличный вопрос. В принципе изучать «систему управления» криминальным миром весьма сложно: то, что там происходит, тщательно скрывается от непосвящённых.

Допустим, возбуждено уголовное дело. Свидетельских показаний давать в этой среде категорически запрещено. К тому же обстоятельства, не имеющие непосредственного отношения к предмету расследования по конкретным уголовным делам, не накапливаются, не обобщаются, не систематизируются и выводов по ним не делается. Но для понимания сути скрытых от посторонних глаз процессов можно обойтись и показаниями одного-двух людей криминального мира. Вот вам пример. Внутренние тайны итало-американского сообщества Cosa Nostra стали известны благодаря тому, что один из её членов, Джо Валачи, дал показания ФБР. Он рассказал об обычаях, традициях и «законах».

Что касается меня и Данилы Сергеева, у нас есть многолетний опыт общения с подследственными, осужденными «авторитетами» (в рамках нашей научной деятельности). Благодаря этому сложилось определенное представление, которое вылилось в доклад.

- Но это не полноценное научное исследование?

- Такие задачи перед научными учреждениями и не ставились.

Оперативные аппараты МВД осуществляют прикладные исследования, необходимые для практической организации оперативно-разыскной работы в криминальной среде. Но научному изучению этой среды не уделялось внимания. Это объясняется двумя факторами. С одной стороны, её закрытостью и враждебным отношением к попыткам проникновения посторонних лиц (о чем я говорил). С другой стороны, элементы преступной субкультуры, касающиеся обычаев уголовного мира, признаков и т.д., не пересекались с соответствующими правовыми нормами (ибо лежали в совершенно разных плоскостях: чистой теории, правоприменительной практики и законспирированной практической деятельности).

Трудно и даже невозможно представить проведение классических криминологических исследований в криминальной среде – например, социологического опроса.

- Можете рассказать, как в России менялись различные понятия в криминальной среде? Особенно интересно, что произошло с традиционными «ворами» после того, как в 90-е появилась так называемая «братва».

- В СССР, как правило, неоднократно судимых за общеуголовные преступления называли «блатными». А еще - «синими» (из-за обилия татуировок). Являясь маргинализированной социальной группой, они не имели связей с органами власти, были готовы к длительным, многолетним отсидкам.

Здесь расскажу немного об их обычаях, чтобы развеять всякие домыслы.

Высшим рангом, как сейчас нам хорошо известно, являлся отвечающий требованиям «честности» и безупречности биографии «блатной», «коронованный» на сходке по рекомендациям двух «законников». Рядовые же карманники и квартирники назывались в обыденной жизни их среды «крадунами» и «жуликами». «Вор» мог быть поставлен авторитетной сходкой на должность «смотрящего» за регионом, городом, крупным социально-экономическим объектом либо серьезной линией криминальной деятельности («крышевание» завода, порта, перемещение через границу товаров и т.д.). При «воре» существует коллективный совещательный орган, именуемый «блаткомитетом» или по числу членов - «пятерка», «семерка» и т.п. «Вор» может поставить «надзирать» за каким-то объектом пользующегося доверием «блатного», наделив его частью своего авторитета либо нет. В первом случае доверенное лицо называется «положенцем», во втором случае - «смотрящим». «Положенец» имеет больший личный авторитет и является как бы ВРИО вора, а потому, чисто формально, «смотрящий» должен ему подчиняться.

А вообще, сами понимаете, никакого штатного расписания или «табели о рангах» в криминальной среде не существует. Утверждения о строгой криминальной вертикали являются ошибочными, хотя встречаются в серьёзных трудах исследователей.

90-х годы действительно изменили обстановку не только в стране, но и в криминальном мире. Туда пришли преступники "новой волны", которых называли «братвой», «пацанами», «спортсменами», «рэкетирами», «бандитами», «авторитетными бизнесменами». У них были свои «понятия», свои правила и своя структура, которая включала рядовых «бойцов», старших низовых подразделений – «бригадиров», ответственных за линию работы (угон автомобилей, проституция), руководителей ОПГ и ОПС, при которых имелись «советы экспертов» из коррумпированных должностных лиц. У «братвы» было меньше ритуалов, отсутствовали неформальные почетные звания («законник», «положенец»). Старших называли «шефами» или «боссами», руководители группировок становились криминальными авторитетами. В казанских ОПГ употреблялись термины «автор», «старшак»...

- И как сосуществовали «блатные» и «братва»?

- После первоначального периода вражды и кровавых «разборок» они нашли общий язык и стали существовать, не мешая друг другу. Произошло даже некоторое взаимопроникновение норм поведения, смешение «воров» и «спортсменов» при проведении совместной деятельности. Некоторых авторитетов из «братвы» в нарушение «законов» короновали, авторитетные «блатные» перенимали образ жизни «братвы».

Первоначально «синие», как я говорил, являлись маргинализированными элементами, отторгнутыми обществом. Но постепенно, сотрудничая с «братвой», обзавелись коррумпированными связями, вошли в некоторые социальные структуры — особенно банковскую и страховую сферы. Криминальные татуировки и блатной жаргон утратили своё былое значение. Если известные фигуры криминального мира Аслан Усоян (Дед Хасан), Вячеслав Иваньков (Япончик) и другие являлись коронованными «ворами в законе», то небезызвестные персонажи, которых в СМИ и отдельных исследованиях называли руководителями Солнцевской и Ореховской ОПГ по прозвищам Михась и Сильвестр, не имели документально установленных криминальных фактов в своих биографиях.

- Данил Аркадьевич, с учетом всего этого как сегодня доказываются преступления, предусмотренные статьей 210.1?

- Практика пошла по пути назначения экспертизы или привлечения специалиста, которому поручается определить криминальный статус подозреваемого. Представляется, что это путь сомнительный и не соответствующий закону. Объясню. Под экспертизой понимается изучение специалистом вопросов, для решения которых требуются специальные знания в области науки, техники, искусства и т.д. Какими же специальными знаниями владеет эксперт, определяющий криминальный статус подозреваемого? В какую научную специальность эти знания входят? И какова эффективность и убедительность их результатов?

ИЗ ДОСЬЕ «МК»:

Какие вопросы обычно ставят экспертам:

«1. Дать разъяснения и толкования понятий «вор в законе», «положенец», а также раскрыть их положение в преступной иерархии.

2. Дать характеристику статуса лица в преступной иерархии уголовная кличка такая-то.

3. Имеются ли в представленных на исследование материалах высказывания, подтверждающие принадлежность их авторов к «А.У.Е. (экстремистская организация, запрещена в РФ)»?

- Часто на суде фигурируют в виде доказательств аудиозаписи «сходок».

- Да. Из них вытекает, что фигурант отдаёт распоряжения и, вероятно, занимает руководящее положение в преступной иерархии. Но какого уровня (высшего, среднего или низшего) - остаётся неизвестным, в значительной мере потому, что градации статьей 210.1 УК РФ не определены. Самый простой способ установить истинный ранг – запросить администрацию СИЗО, которой он точно известен. Хотя в процессуальном смысле заключение специалистов создает видимость «более серьёзного» доказательства, чем справка администрации СИЗО.

К тому же, по названным выше причинам, статьи 210 ч. 4 и 210.1 УК РФ могут применяться только к руководителям «воровской» среды, но не к «авторитетным бизнесменам», что в реальности и происходит.

- И что вы предлагаете?

- Отказаться от криминальной терминологии и разработать методику доказывания «высшего положения», особо обратив внимание на специфику состава преступления в действиях лиц, не имевших высокий статус в криминальной среде.

Кто, по нашему убеждению, подпадает под статью 210.1? В первую очередь тот, кто принимает решения, которые обязательны для других. Он может выступать третейским арбитром между другими преступными авторитетами. И тогда его слово является своеобразной формой закона, в чем и состоит опасность (скажут убить кого-то — и убьют).

А еще, мне кажется, публичный отказ авторитета криминального мира от своего ранга мог бы быть основанием для неприменения к нему статьи 210.1 УК.