110 лет назад родилась Клавдия Шульженко — удивительная женщина, звезда советской эстрады. С ее песнями уходили в бой во время войны, с ними влюблялись, жили, мечтали. Она же хотела одного — дарить счастье.
Солнце бьет в глаза, но все табуретки перед крошечной сценой заняты соседями. Клава поет и растворяется в аплодисментах. Их самодеятельный театр расположился в одном из дворов Харькова.
Bcе аплодируют, а в кружку сыплется мелочь… Она уже тогда знала, что будет актрисой. А кем еще?! В шестнадцать она распахнула двери Харьковского драмтеатра со словами, что может все. Режиссер Игорь Синельников расхохотался и попросил спеть что-нибудь. Подыгрывал ей некто Дуня — симпатичный парень за роялем. Она пела и танцевала так самозабвенно, что сломала врученный ей веер, хлопнув им по руке. Ее приняли в труппу. С Дуней — Исааком Дунаевским — Клавдию свяжут годы дружбы.
В те годы название «кинотеатр» читалось буквально — перед фильмами и после них в фойе выступали артисты. Имя Шульженко сохранилось на киноафишах, оно стоит рядом с именами Изабеллы Юрьевой и Вадима Козина.
С первым мужем, Иваном Григорьевым, Клавдия познакомилась в 17 лет. Но на гастролях встретила куплетиста Владимира Коралли, и он увел ее от мужа. Вскоре родился их сын Игорь, но не все было безоблачно — Коралли изменял ей, и Клавдия остро переживала эти измены. Лишь раз она сама чуть было не увлеклась всерьез, встретившись с композитором Ильей Жаком. Тем не менее их брак с Коралли считался наипрочнейшим.
Переехав в Ленинград, они много лет жили в коммуналке. В январе 1940-го джаз-оркестр под управлением Шульженко и Коралли дал первый концерт. Зрители были в восторге от «радиоконферанса» и шутливых песен «Нюра », «Курносый» и «Упрямый медведь». Спустя год выступления по стране принесли ей и оркестру славу.
Известие о начале войны застало певицу на гастролях. Они с мужем спешно вернулись в помрачневший Ленинград. «В Доме Красной Армии нас аттестовали как добровольно вступивших в ряды Вооруженных Cил и выдали военную форму. Так я стала рядовым Красной Армии», — вспоминала Шульженко.
Их оркестр теперь назывался фронтовым джаз-ансамблем. В первый же год окружения Клавдия Ивановна дала более пятисот концертов — в окопах и на передовой.
...Юноша в форме пришел к ней неожиданно и, представившись по-военному: «Лейтенант Михаил Максимов!», протянул исписанный лист бумаги.
«Я написал слова на довоенную мелодию «Синий платочек», может, посмотрите?» Привыкшая репетировать песни подолгу, Шульженко исполнила «Синий платочек» уже через день, дрожа от волнения — ее поразило, как сочетались в словах нежность к любимому человеку и ненависть к врагу. Песню попросили исполнить на бис. Так «платочек » стал символом надежды и веры...
После войны ей предложили переехать в Москву. Сначала они жили в какой-то развалюхе, потом снова в коммуналке.
Шульженко не роптала и всюду возила с собой небольшой кабинетный рояль. Когда-то он принадлежал Шостаковичу, но тот проиграл его в преферанс Дунаевскому, а Шульженко выкупила. Огромным счастьем для нее стал переезд в квартиру на улице Алексея Толстого. Теперь она репетировала по три часа в день, без выходных. Но тут случилась семейная драма.
Казалось бы, за 25 лет брака так многое уже было прожито и пережито, что их семье ничто уже не грозило. Но Коралли ушел от нее к 19-летней девочке из мюзик-холла и разменял квартиру. Шульженко была совершенно потрясена этим и начала приходить в себя лишь через пару лет. Но благодаря этой драме и таланту Клавдии Ивановны жизнь подарила ей еще одну потрясающую встречу.
Фронтовик Георгий Епифанов полюбил Шульженко еще до войны и всю жизнь слушал ее песни: ходил на ее концерты, собирал программки, подписывая, что она исполняла и в чем была на сцене. Долгие годы певица получала к праздникам открытки от неведомого поклонника с подписью «Г.Е.». Это постоянство поражало.
Спустя годы их познакомили. И однажды Клавдия Ивановна сказала ему: «Уходите или останьтесь...» И он остался.
Теперь они жили в маленькой квартире на улице Усачева. Она полюбила его по-настоящему, без оснований ревновала и однажды даже спровоцировала длительную разлуку, обидев без причин. Но потом все вернулось на круги своя. Поздняя любовь сделала ее счастливой.
С 1945 года она выступала сольно и часто критиковалась за то, что не пела патриотических песен. Но она была женщиной-лириком, при том, что характер и правда имела непростой. Как-то назойливого фотографа прямо со сцены отправила на три буквы. А когда министр культуры Екатерина Фурцева продержала ее в приемной сорок минут, ушла, бросив секретарю: «Передайте министру, что она дурно воспитана!» Шульженко не слишком жаловали «наверху». Лишь при Брежневе она стала народной артисткой СССР. Хотя народной была все полвека, что провела на сцене...
Она огорчалась, когда прохожие перестали ее узнавать и не могла смириться с тем, что ее время прошло. Да оно и не проходило — именно ее манеры брали в пример звезды нашей эстрады.
... Она всегда была и оставалась «очень актрисой и очень женщиной» — не расставалась с несессером, в котором хранила духи, элегантно одевалась, а, переехав в район Аэропорт, питалась с Ленинградского рынка.
Когда пенсии в 270 рублей перестало хватать, продавала платья и антиквариат. Не продала лишь рояль и диван, купленный когда-то у Лидии Руслановой.
Выживать Клавдии Ивановне помогали в том числе и молодые артисты. Она принимала от них подарки, но деньги — никогда. Только Алла Пугачева умудрялась хитро засунуть купюры под салфетку на столе.
...В больнице, в полубреду, певица шептала: «К роялю!» Она скончалась 17 июня 1984 года. На ее сберкнижке осталось 3 рубля 15 копеек.
Георгий Епифанов верно хранил память о ней. Он умер 26 марта 1997 года — через два дня после дня рождения той, которую любил всю жизнь.
0
10.00
