ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Март 31, 2021

— Лера, периодически в Сети разгорается дискуссия о том, стоит ли показывать детям пронзительные, рвущие сердце фильмы о животных. Например «Белый Бим Черное ухо», «Хатико». Какой точки зрения вы придерживаетесь?

— Стоит! Потому что такие фильмы сеют в детских душах семена добра, учат состраданию. Помню, как в начале девяностых, когда я была ребенком, родители купили первый видеомагнитофон. Это было чудо на фоне скромной жизни, когда банка сгущенки или тушенки казалась сказкой. Так вот, родители поставили кассету с грустным мультфильмом о собаке. Кажется, это была американская анимация. В память врезалась картинка: папа, мама, сестра и я — на одном диване, обнявшись, в едином порыве чувств, со слезами на глазах. Позже, в школе, мы с классом смотрели «Белого Бима...» и так же дружно плакали. Мне нравится, как сказал Жора Крыжовников, наш режиссер на проекте «Кухня»: «Я понимаю, что фильм хороший, если на следующее утро после просмотра все еще о нем думаю».
— Лера, кстати о «Кухне», рейтинговом проекте канала СТС. Как вы на него попали?
— В дипломном студенческом спектакле «Зойкина квартира» я играла Аллу Вадимовну и однажды заменила сокурсницу — вышла на сцену в роли горничной Манюшки. Это острая характерная роль, о которой я и мечтала. Среди зрителей оказалась Татьяна Хречкова, кастинг-директор «Кухни», она пригласила на пробы. Об этом проекте СТС я даже не слышала, хотя первый сезон оказался успешным.
Когда меня утвердили на роль старшей дочери главного героя, которого играет Дмитрий Назаров, не сказать, что страшно обрадовалась. Мало того, подумала-подумала и вообще решила... отказаться. Шел 2013 год, я оканчивала институт, была решительно настроена служить в театре, а кино не особенно меня интересовало. Тем более сериалы. Мне казалось, «мыльные оперы», как их часто называют, и театр — несравнимые миры. Но потом решила, что для молодой актрисы само участие в таком масштабном проекте — бесценный опыт. Так и вышло.
Теперь могу сказать абсолютно точно: мне невероятно повезло. Материал, партнеры, команда — все на высшем уровне. Собрались единомышленники, не признающие халтуры. «Кухня» стала для меня такой мощной школой жизни, что после нее в профессиональном плане я вообще ничего не боюсь.
— Лера, если говорить об ощущениях, эмоциях... Когда вышли на съемочную площадку и встали рядом с опытными матерыми актерами, что испытывали — страх, волнение, беспомощность?
— Нервничала до такой степени, что леденели руки. Особенно в совместных сценах с Дмитрием Юрьевичем Назаровым — я боялась его до потери пульса. Он сложный человек, но невероятно талантливый. Часто делал замечания, мог высказаться при всех: «Лера, что у тебя с речью?! Что во рту?»
Я не обижалась. Он совершенно прав, актер обязан говорить четко. Да и вообще, замечания от такого профессионала, как Назаров, воспринимаю за счастье. Это позволяет мне расти как актрисе.
Признательна и другому Дмитрию — Дмитрию Владимировичу Нагиеву. По неопытности я не всегда вовремя входила в кадр. Он подмигивал, подавая знак — пора.
Несмотря на все это, когда поступило предложение сниматься в следующей части — «Кухня. Война за отель», снова возникли сомнения. Мне казалось, что новые сезоны законченных историй — это сочинения, высосанные из пальца. И опять ошиблась! Потому что наши сценаристы оказались на высоте.
— Интересно, как родился образ вашей героини Кати Семеновой? Не сказать, что вы внешне похожи. Об этом дружно пишут поклонники сериала на разных форумах.
— Мы с Катей непохожи совершенно. После выхода на экраны «Кухни» на улице меня явно не узнавали. Некоторые знакомые и вовсе в лицо говорили: «Ой, а на экране ты красивее...» Не обижалась. Значит, мы все сделали правильно. Лера Федорович — это Лера, а Катя — это Катя.
Образ складывался постепенно. Его придумала Ольга Афиногенова — талантливый художник по гриму. Вначале она и «лепила» Катино лицо — красные губы, «стрелочки», светлые локоны. Искала в моих чертах черты героини, что-то утрировала, что-то «стирала». Позже над образом работали другие художники проекта, не менее талантливые. По неопытности я боялась даже комментировать, когда видела, как кардинально меняется отражение в зеркале.
Катя — такая конкретная девушка: вот черное, а вот белое, это да, а вот это — нет. Она дерзкая, решительная. Для нее вообще не проблема отказать в чем-то. А вот мне в то время было трудно сказать нет, отстаивать свою точку зрения.
Решительность в характере появляется постепенно. Учусь был кремнем, как Катя. Да так да, нет так нет. Остальное от лукавого.
Съемки в «Кухне» начались сразу, как только я окончила театральный институт, и продолжались три года подряд почти без остановки.
— Родители, видимо, довольны?
— Они не яростные фанаты артистки Федорович. Говорят прямо, если что-то на экране не нравится. Это, поверьте, случается нередко. Зато знаю точно, что и папа, и мама обрадуются, когда выйдет фотосессия и интервью в «Коллекции Каравана историй».
— С какими чувствами вы, молодая актриса, снимаетесь сейчас для популярного издания? С мыслью «Что это со мной, как это случилось?!» Или что все заслуженно, так и должно быть?
— Скорее первое! Испытываю азарт, интерес. Талантливые профессионалы красят меня, одевают, фотографируют, берут интервью... В актерской профессии вообще много плюсов.
Но есть и жирные минусы. Например зависимость — от режиссеров, продюсеров и всех тех, в чьих руках судьба фильма. Актер должен всем им нравиться, таковы правила игры. А этого не всегда хочется. Хотя получать комплименты, цветы после спектакля приятно.
Возможно, прозвучит пафосно, но я всегда знала, что буду артисткой, — стану или петь на эстраде, или играть на сцене. Не было никаких размышлений, присущих детям: а кем же я стану, когда вырасту?
С первого класса занималась в музыкальной школе. На занятия ездила сама — две остановки на автобусе, еще две на трамвае, потом пешком. С третьего возник танцевальный кружок — современные танцы, классические, народные. Тоже ездила через всю Москву одна. Как родители не боялись отпускать?
Ходила на занятия с удовольствием, хотя на танцах меня гнобили девчонки постарше. Ну представьте, пришла какая-то малявка, ничего не умеет. Да еще в очках, да еще несимпатичная. А в кружке сплоченный костяк. У каждой девочки отличная растяжка, музыкальность, раскрепощенность — не то что у меня.
Отзанималась уже год или даже больше, а девчонки все не принимали. Однажды вернулась домой в слезах. Мама выслушала и говорит:
— Доченька, не хочешь, не ходи туда больше! Кто же тебя заставляет?!
— Мам, если я уйду, они победят.
Не сказать, что я борец по жизни. Вовсе нет! Но тогда что-то во мне перемкнуло: не сдамся! Не дождетесь!
Я хотела танцевать, в том-то и дело. И пусть все мои выступления проходили в последнем ряду, за чужими спинами, все равно была счастлива. Потому что это сцена, зрители, запахи костюмерной...
Когда миновал кризис противного подросткового возраста, девочки все же приняли меня в свою компанию, дальше мы дружили. И общаемся, кстати, до сих пор.
В середине десятого класса я сказала родителям, что буду поступать в театральный. Они не стали отговаривать, даже наоборот, подключились к процессу.
Здесь потребуется лирическое отступление. Мой папа — полковник, работает в Министерстве обороны. Натура у него творческая. Если бы родился в Москве, наверняка стал бы артистом. Когда снимался фильм «Балканский рубеж», киношники попросили его помочь. Видели бы вы, каким он был счастливым в те съемочные дни! Думаю, папа хотел, чтобы я поступила в театральный, хотя прямо об этом никогда не говорил.
Через друга семьи родители вышли на Никиту Владимировича Высоцкого. Его мама Людмила Владимировна многих детей подготовила к поступлению. Он сказал, что ничего заранее не обещает, «но если девочка маме понравится, то она согласится». Я начала лихорадочно искать материал, что почитать. Остановилась на «Жирафе» Гумилева. Пришла на прослушивание в музей Высоцкого, познакомилась с Людмилой Владимировной. Мы с ней моментально нашли общий язык.
Великая женщина, всю жизнь буду благодарна ей за помощь! Приезжала к ней домой, читала Цветаеву, Бродского, Толстого. Людмила Владимировна объясняла поступки героев произведений, раскачивала, так сказать, эмоционально — чтобы я не просто читала вызубренные тексты, а кожей ощущала каждое слово. И ведь что удивительно — денег за наши занятия она не брала.
Параллельно я ходила на подготовительные в ГИТИС, активно занималась вокалом. Хотела попробовать силы и поступить на музыкальное отделение, чтобы дальше работать в жанре мюзикла. В свое время я посмотрела фильм «Чикаго» и оказалась под сильным впечатлением. Не знала, глупыш, что в ГИТИС принимают тех, у кого за плечами музыкальное училище, а не школа.
Поступала во все театральные и везде дошла до конкурса — и в Школе-студии МХАТ, и в Щукинском, и в Щепкинском. Его и выбрала.
— Ликовали? О чем мечтали тогда, в семнадцать лет?
— Не помню, думала ли я о том, что со мной произойдет в далеком будущем. Невероятных планов точно не строила. Через четыре года, получив диплом, попала в труппу «Содружества актеров Таганки». Театром я по-прежнему грезила, но... уже через пару месяцев уволилась по собственному желанию. Мне не подошла атмосфера этого театра. Уходила оттуда в полном разочаровании.
— Лера, интересно, как так получилось, что вы не по-современному рано выскочили замуж? Наверняка поклонников всегда было пруд пруди, а вы в двадцать лет поспешили в ЗАГС.
— В школе я не пользовалась популярностью, на свидание меня пригласили единственный раз, в седьмом классе. Одноклассник сказал: «Давай сходим завтра в кино». Это был даже не вопрос, а утверждение.
В назначенный час я вышла из подъезда в дубленке, большой меховой шапке — нарядная, одним словом. Простояла на морозе и чтобы не опоздать на сеанс, пошла на фильм одна. Потом тот парнишка оправдывался: «Да я проспал, прости!» Сейчас кажется смешным, но тогда я очень расстроилась.
Замуж вышла, потому что влюбилась. В красивого, доброго, талантливого... Познакомились в институте, Максим Онищенко играл в «Днях Турбиных». Чувства оказались взаимными.
Через два месяца он сделал предложение, как раз накануне Нового года, расписались в августе. Рано конечно. Мне двадцать, ему двадцать семь. Но мои родители не позволили бы поселиться под одной крышей с мужчиной без штампа в паспорте — они против так называемых гражданских браков. Хотя я была уже совершеннолетней и сама зарабатывала на жизнь.
Возможно, если бы не было таких строгих правил у нас в семье, то мы не поторопились бы с росписью.
— И тогда не совершили бы ошибку? Ведь ваш брак распался.
— Это не ошибка, а скорее опыт. Мы прожили вместе два года. Я не была готова к замужеству, к семейной жизни. Видимо, мала еще, не понимала, в чем суть брака.
Юношеская сильная романтическая влюбленность, а не любовь связала нас с мужем. Теперь-то я знаю, что когда любишь по-настоящему, ведешь себя иначе. Выходит, что сама себе соврала. Не разобралась в том, что происходит, приняла желаемое за действительное. Надо было просто вместе пожить, присмотреться, прочувствовать себя и его. Пришлось бы, конечно, серьезно поговорить с родителями, но ничего, зато не поторопилась бы создавать семью.
Расстались мы с Максимом спокойно — без скандалов, без ссор. Инициатором развода была я, а он не препятствовал. Развеялась еще одна иллюзия — мол, если замуж, то навсегда.
— Максим общается с сыном?
— Отец Германа не Максим. Мой муж не актер и никак не связан с нашей профессией. Мы расписаны, хотя в Интернете другие сведения. Я не хочу афишировать личную жизнь. Даже некоторые знакомые не в курсе и при встрече смотрят с жалостью: «Лера, ты мать-одиночка...» В сентябре у нас с мужем родился второй сын — Савва.
— Многие актерские семьи распадаются. Вероятно, крепкий брак и преданность профессии — взаимоисключающие понятия?
— Не думаю, что семья мешает карьере. По той же логике увлеченность профессией — помеха дружбе. Если занимаешься любимым делом, то что, обречен на одиночество в пустой квартире? Конечно, актерство — это фейерверк. Загорелся, работаешь, кайфуешь. Все так красиво, энергично. Съемки закончились — и тишина. Если дома никто не ждет, это проблема. От пустоты хочется поскорее снова бежать работать, в итоге несешься куда-то от самого себя. Рано или поздно возникнет вопрос, зачем все это.
Теперь, когда я стала матерью, отчетливо понимаю, что в масштабе Вселенной любые профессиональные достижения, успех, признание — ничто по сравнению со счастливой личной жизнью. При этом закрыться дома и посвятить себя детям тоже не вариант, я лично хочу реализовываться.
— И вот тут появляется вечная дилемма — быть хорошей мамочкой или профессионалом. Одновременно успеть и там и там не получится.
— Но можно попробовать. Сейчас, когда младшему сыну почти полгода, а старшему почти три, еще сложно говорить, как мне удастся справиться. Но по ощущениям именно материнство раскрывает меня как актрису. Я чувствую глубже, тоньше, чем раньше. Но прекрасно помню, как узнав первый раз, что беременна, испугалась. Это же ответственность, которой до сих пор, по сути, не было.
Мой эгоизм очнулся и громко завопил: «Лера, жизнь изменится!» Двадцать пять лет — время больших возможностей и свободы. А ребенок — это якорь. С ним следует считаться и выстраивать свою жизнь с учетом его комфорта. Инфантилизм чистой воды!
И еще, помню, боялась того, что растолстею, стану огромной и на лице поселится печаль, как у многих беременных, которых я встречала в женской консультации. Этого не случилось: я кайфовала, жила полноценной жизнью, репетировала спектакль «Кухня на выезде» за три дня до родов. И что самое важное: когда забеременела, во мне вдруг проснулась уверенность. Я будто очнулась от долгой спячки.
Теперь меня трудно задеть, сложно что-то навязать, уговорить на то, чего не хочу. Раньше я была намного мягче — уже говорила об этом.
Произошли и внешние метаморфозы. Помню, как вернулась из роддома домой, открыла шкаф и... практически полностью очистила его от вещей. Сложила в пакеты и вынесла к мусорным бакам. Как можно носить платья из «старой» жизни? Оставила одну-единственную футболку, пиджак. Остальное — все новое.
Герман избавил меня от эгоизма. Я научилась вставать по ночам, недосыпать, бегать по улице наперегонки с шустрым сыном, когда больше хочется посидеть, почитать, кофе выпить. Оказалось, что я сумасшедшая мать, везде беру Геру с собой. На первые гастроли мы отправились, когда ему было двадцать дней. Правда еще и муж полетел. В те дни, пока я работала, он помогал.
Второго ребенка мы не планировали, но когда узнали, что тот будет, конечно обрадовались. Мелькнула, но быстро исчезла мысль: «Что? Только одного перестала кормить грудью — и на второй круг? Снова не спать ночами?»
Бывает, что накрывает, хочется вырваться из четырех стен, куда-то уехать. Потому что двое детей требуют моего присутствия и подключения к ним в режиме 24/7. Спасают кастинги, пробы: уезжаю на несколько часов, прихожу в себя и с радостью возвращаюсь домой.
Может быть, прозвучит высокопарно, но я действительно каждый день благодарю судьбу. Хочется своим ответом про материнство вдохновить женщин на то, чтобы смело рожали. Да, с детьми нелегко, часто кажется: все, больше не могу, выпустите меня! А потом понимаешь, что социальные, карьерные, материальные успехи — это, конечно, хорошо. Но то, что удалось стать матерью, — высший пилотаж в достижениях.
— Лера, говорят, наглость — второе счастье. А еще что за счастье надо бороться. Сейчас, когда материнство вам придало уверенности, можете добиться роли, о которой мечтаете? Или все же будете ждать, когда сложатся обстоятельства?
— Бывает, что читаю сценарий и интуитивно чувствую, что роль для меня. Тогда на пробах прямо об этом говорю: мол, крутая история, мне очень нравится. Считаю, это профессионально и честно. Но чтобы искать полезные знакомства, писать личные сообщения кастинг-директорам или режиссерам, просить замолвить словечко, открывать ногой двери киностудий, подходить к продюсерам: «Здрасте, я актриса, может, для меня есть интересная роль?» Нет, не могу.
— В Голливуде у входа в кинотеатр стоит инсталляция — большая кровать и надпись: «Отсюда идут дороги в Голливуд». Вы сталкивались с харассментом?
— Ко мне не приставали. Если начнут, обязательно поделюсь ощущениями.
Однажды подружка рассказала, что при поступлении в театр худрук тонко намекал на то, что ей следовало бы быть к нему добрее и ласковее. Пожалуй, это единственный случай на моей памяти. Верю, что в профессии не помогают знакомства и постель. Талант, удача, судьба — вот что ведет к успеху. Нужно оказаться в нужном месте в нужное время и не упустить выпавший шанс. Я фаталист в этом смысле.
— Лера, не могу не спросить: вы такая стройная благодаря хорошей генетике или силе воли?
— Однажды папа посмотрел очередной фильм с моим участием и сказал: «Лера, тебе надо похудеть!» Я так обиделась... Но когда он подошел и извинился, сказала: «Да ладно, пап, лучше это ты скажешь, чем продюсер». Для меня лишний вес — это самозащита. Мне было года двадцать три, когда я набрала вес. Как-то все непросто складывалось, я нервничала и поправлялась. И как ни старалась — ела всего дважды в день, бегала по утрам, ходила в спортзал — все было бесполезно. Как только внутренний конфликт разрешился, я снова постройнела. Диеты для меня невыносимы.
Сегодня дань моде — быть худой. А жаль, я за индивидуальность. Вроде бы мода на шаблоны проходит, и слава богу! А то ведь одно время все ходили одинаковые — губы, скулы... Это же скучно! Сейчас я в комфортной для себя форме: при росте сто семьдесят один сантиметр вешу пятьдесят пять — пятьдесят семь кило. И поесть люблю.
— В заключение беседы спрошу: существует ли киношный или литературный персонаж, на которого вы хотели бы быть похожей?
— Да, это Беатрикс, героиня Умы Турман из «Убить Билла». Помните сцену, где она выбирается из гроба? Долбит и долбит, пробивает голыми руками крышку и выбирается из могилы. Когда мне трудно, вспоминаю этот эпизод и говорю себе: «Стучи, Лера, бей, все получится, выкарабкаешься». Знаю, что из ничего не получится... ничего. Обязательно нужно иметь внутреннее намерение, настрой, осознание, чего ты конкретно хочешь. И тогда повезет, выкарабкаешься.

Редакция благодарит за помощь в организации съемки Myasnitskiy Boutique Hotel.