Суд Минска 6 сентября признал виновными в заговоре с целью захвата власти и приговорил к 11 и 10 годам колонии оппозиционеров Марию Колесникову и Максима Знака. Вердикт вынесли быстро, а само заседание прошло в специфическом формате — его объявили открытым, но на деле закрыли. Приговор подтвердил: после прошлогодних протестов на свободе в Белоруссии будут только те политики, которым это разрешит президент Александр Лукашенко.
Финальное заседание по делу Марии Колесниковой и Максима Знака было назначено на 12:00. Но люди стали собираться возле суда Минского района уже с девяти утра. К полудню их было больше сотни. Многие пришли с букетами цветов и с надеждой, что смогут попасть в зал. Накануне было объявлено, что в отличие от всех предыдущих — закрытых — заседаний это пройдет в открытом режиме. Вскоре выяснилось, что это не так.
Проходы к суду были предусмотрительно перекрыты ограждениями, у которых дежурили милиционеры. В здание они пропустили только родственников обвиняемых и их адвокатов.
Никто из приехавших туда дипломатов из европейских стран и США пройти не смог: они не обратились в белорусский МИД за разрешением посетить суд. А без него сотрудники милиции внутрь не пускали.
После заседания защитники и Александр Колесников, отец Марии Колесниковой, рассказали, что когда вошли в зал, то обнаружили, что он заполнен. По оценке защитника подсудимой Владимира Пыльченко, там находились 45–50 человек. При этом ни родственники, ни адвокаты не знали ни одного из них и раньше никогда не видели. Эта организованная массовка позволила, с одной стороны, говорить об открытом суде, а с другой — лишить подсудимых возможности увидеть своих сторонников и почувствовать их поддержку.
На вынесение приговора ушло не больше пяти минут. Обвинение настаивало на том, что подсудимые должны провести в колонии 12 лет. Судья, однако, решил иначе: Мария Колесникова получила 11 лет обычной колонии, а Максим Знак — десять, но в колонии усиленного режима. Новость об этом появилась еще до того, как адвокаты и родственники осужденных вышли на улицу. И собравшихся на улице людей не удивила.
На оправдательный приговор никто не рассчитывал: в Белоруссии их политикам не выносят.
Бывший банкир Виктор Бабарико, в прошлом году решивший побороться с Александром Лукашенко на президентских выборах, в июле получил 14 лет лишения свободы по обвинению во взяточничестве и отмывании денег. Мария Колесникова и Максим Знак работали в предвыборном штабе господина Бабарико. Когда в июне 2020 года его арестовали, они включились в избирательную кампанию Светланы Тихановской. Так же сделали супруги Валерий и Вероника Цепкало после того, как первому было отказано в регистрации кандидатом в президенты.
Светлану Тихановскую, которая выдвинулась в президенты после того, как это не получилось у ее мужа Сергея Тихановского (его сначала не допустили до выборов, а потом арестовали), зарегистрировали кандидатом, посчитав, что домохозяйка не способна составить конкуренцию господину Лукашенко. И здесь власть просчиталась: для довольно большой части населения Белоруссии, уставшей от Александра Лукашенко, она моментально превратилась в символ сопротивления бессменному лидеру.
Женское трио — Светлана Тихановская, Мария Колесникова и Вероника Цепкало — провело яркую кампанию и смогло мобилизовать народ, поверивший, что власть можно сменить. И когда белорусский ЦИК объявил Александра Лукашенко победителем состоявшихся 9 августа выборов, страна взорвалась. В Минске и других городах страны начались протесты, каких там не было никогда.
Спустя два дня после голосования власти вынудили Светлану Тихановскую уехать из страны. Бежали за границу и супруги Цепкало. Мария Колесникова и юрист Максим Знак остались в Минске и вошли в координационный совет белорусской оппозиции. В какой-то момент госпожа Колесникова присоединилась к августовским протестам. В начале сентября силовики попытались насильно выдворить ее на территорию Украины, но она порвала свой паспорт на границе. 7 сентября оппозиционерку взяли под стражу, сообщив, что она была задержана при попытке незаконного пересечения границы. 9 сентября был задержан Максим Знак.
Позже обоих обвинили в заговоре с целью захвата власти, в создании экстремистского формирования (под ним понимается созданный 14 августа координационный совет оппозиции) и руководстве им, а также в публичных призывах, направленных на причинение вреда национальной безопасности. Это ст. 357, 361.1 и 361 УК Белоруссии соответственно. Суд начался 4 августа этого года.
Судебный процесс по делу Марии Колесниковой и Максима Знака проходил в закрытом режиме. С адвокатов и родственников обвиняемых взяли подписки о неразглашении, которые запрещали как-либо комментировать дело. «Подписка запрещает разглашать все сведения, которые стали известны по делу, вплоть до номера дела. Нельзя называть имена и фамилии следователей. Сама подписка незаконна. Не было никаких оснований для того, чтобы с нас ее брать»,— сказал “Ъ” адвокат Марии Колесниковой Владимир Пыльченко.
За время процесса четыре адвоката, изначально работавшие с Марией Колесниковой и Максимом Знаком, были лишены лицензий и исключены из коллегии адвокатов. Родственникам не давали свиданий. Кроме того, как рассказали адвокаты, до арестованных доходило лишь около 5% отправляемых им писем и столько же, чаще всего с задержкой, получали их близкие. Теперь свидания разрешат: отец Марии Колесниковой рассказал, что судья удовлетворил его ходатайство об этом.
Адвокаты обвиняемых намерены в ближайшее время обжаловать приговор в Верховном суде — на это у них есть десять суток. «Приговор незаконный и необоснованный, потому что защитой не было обнаружено в материалах дела обстоятельств, подтверждающих обвинение в достаточной степени, чтобы вынести обвинительный приговор. Считаем, что обвинение не подтвердилось в материалах дела и в ходе всего процесса»,— говорит Владимир Пыльченко. «Сложилось впечатление, что предъявленные обвинения, материалы дела и показания Марии и Максима находятся в разных плоскостях»,— добавляет он.
У его брата Евгения Пыльченко, защищавшего Максима Знака, такое же мнение. Он отмечает, что во время процесса не была обеспечена состязательность и не было равенства сторон: «Защите отказали в представлении доказательств, оправдывающих обвиняемых».
Защитники также рассказали, что Марии Колесниковой поступало предложение раскаяться и попросить о помиловании. Исходило оно от политика Юрия Воскресенского, который в 2020 году тоже работал в штабе Виктора Бабарико, а потом был арестован. Спустя два месяца он вышел на свободу сторонником действующей власти. В декабре прошлого года Мария Колесникова получила от бывшего соратника письмо с предложением раскаяться во всем содеянном и обратиться за помилованием. Предложение принято не было.
После вынесения вердикта Марии Колесниковой и Максиму Знаку, из известных и значимых участников прошлогодней предвыборной кампании без приговора в стране остается только Сергей Тихановский.
Его обвинили в подготовке действий, грубо нарушающих общественный порядок, организации массовых беспорядков, разжигании ненависти и воспрепятствовании осуществлению избирательных прав граждан. В общей сложности господину Тихановскому грозит до 15 лет. Закрытый суд над ним уже начался в Гомельском СИЗО. С адвокатов взяты подписки о неразглашении.
Белорусский политический аналитик Артем Шрайбман, уехавший из страны летом этого года, опасаясь ареста, и теперь проживающий на Украине, уверен, что Сергею Тихановскому тоже дадут большой срок. Он считает, что жесткая реакция укладывается в логику действий властей на протяжении всего постпротестного года. «Власть показывает, что рассматривает события 2020 года не просто как политический протест, а как попытку вооруженного свержения власти. И судят лидеров мятежа»,— говорит аналитик.
При этом, продолжает он, всем (в том числе самому Александру Лукашенко) ясно, что, когда дают такие сроки, это всего лишь цифры. «Никто не ждет, что они досидят их. Либо он их отпустит, торгуясь с Западом, либо они окажутся на свободе уже после Лукашенко: если он осуществит транзит власти, его преемник их выпустит. Кроме того, Лукашенко демонстрирует, что давление, которое на него оказывается, не приводит к тому, что он становится мягче. Будете давить — я буду жестче»,— расшифровывает сигнал Артем Шрайбман.
Отец Марии Колесниковой уверен, что власть должна быть благодарна его дочери и Максиму Знаку. «Наш силовой блок должен сказать Маше и Максиму спасибо за то, что они спасли ситуацию, ведь тогда (в 2020 году.— “Ъ”) можно было довести ситуацию до большей крови, чем та, что тогда пролилась. Возмущение людей было настолько сильным, что, если бы кто-то из экстремистов действительно взял управление в свои руки, это бы вылилось в большую кровь. В той ситуации они способствовали мирному разрешению вопроса»,— сказал Александр Колесников “Ъ”.
Несмотря на жесткую белорусскую реальность, господин Колесников уверен, что перемены в стране все равно наступят: «Я в предчувствии. Витает дух перемен, и это усиливается.
Я вижу, как число людей, которые ждут перемен, увеличивается. Это касается и многих моих знакомых, в основном молодежи».
Пока же действительность такова, что за критику Александра Лукашенко в белорусские СИЗО могут попасть даже иностранцы. Так, накануне стало известно, что с мая в СИЗО за публикацию в Twitter поста с упоминанием президента Белоруссии находится россиянка Ирина Викхольм. В белорусской Генпрокуратуре рассказали: было опубликовано фотоизображение президента и «клеветнические сведения о совершении им “акта терроризма и авиапиратства”». Речь шла об инциденте с вынужденной посадкой самолета Ryanair в Минске. Теперь госпожа Викхольм проходит обвиняемой по делу о клевете.
0
75.00
