ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июль 3, 2015

Прифронтовой сом 

Новые правила блокады «отдельных регионов Донецкой и Луганской областей», значительно осложнившие въезд на неподконтрольную украинским властям территорию, киевское правительство объявило еще 17 июня. Такой товар, как живая рыба, не хранится долго. И тем не менее на лотках рыба свежая. Пока пенсионерка в фиолетовой блузе внимательно рассматривает увесистого сома, только вчера пересекшего линию фронта, продавщица называет свое имя — Лиля Радина. Ее единственная «газель» сгорела вместе со всеми документами полтора месяца назад, с тех пор товар доставляют перекупщики, и по ту сторону «красной линии» Лиля почти не бывает. А стало быть, не боится проблем с украинскими властями или пограничниками. 

В прозрачном холодильнике мерзнут тушки бройлеров. Синяя надпись на целлофановой упаковке гласит латиницей: Ukrainian Chicken. Лиля кивает понимающе: «Это тоже оттуда: товар завозится каждый день, что-то везем сами, что-то берем у оптовиков, но и они доставляют через посты». Риски, как правило, перекладываются на конечного потребителя: та же курица в Артемовске (в 89 километрах к северо-востоку от Донецка, но уже на украинской территории) стоит вместо 60 гривен от силы 36. С овощами разница еще более заметна: огурцы 35 против 12 гривен, капуста 18 против 8, подсолнечное масло 63 против 33—35 гривен. Килограмм молодой картошки вместо 7—8 гривен стоит до 20—23.

Доставлять коммерческие грузы на территорию ДНР украинские власти запретили еще в январе этого года. Тогда же была введена пропускная система: чтобы преодолеть блокпост, заранее необходимо получить разрешение. Максимальный объем ручной клади для частника — 50 килограммов. Если кто-то желает провезти больше — придется давать взятку. 

Только вчера, объясняет продавец, пять тонн мороженных бычков, в том числе и ее заказ, украинская таможня на Волновахском КПП выбросила в кювет: «Поставщики договорились с одной сменой, а на пост вышла другая», — вздыхает Лиля устало. «Договориться», по словам коммерсанта, стоит 200 тыс. гривен. До ужесточения правил в июне за малотоннажный грузовик брали 120. Но если есть родственники или знакомые на той стороне, выйти на военных не так уж и сложно. Для этого даже не обязательно покидать Донецк — координировать поставки можно по телефону. Если, конечно, бизнесмен найдет способ оплатить заказ: в городе не работают ни телефонные, ни банковские терминалы. Время от времени кончается бензин. Но если обналичить средства с банковской карты можно по серой схеме (обнальные конторы есть в любом крупном торговом центре), то нехватка бензина способна парализовать город, обеспечив многокилометровые очереди к тем заправкам, что не успели распродать топливо накануне.

Дорога к дому 

По новым правилам пересекать границу на общественном транспорте запрещено, так что с 17 июня автобусы, связывавшие зону АТО с «большой землей», больше не ходят. Единственный способ попасть на украинскую территорию и обратно, если нет собственного автомобиля, — заплатить частнику. От украинского Артемовска до первого блокпоста местные таксисты просят сто гривен. Еще неделю назад на желтых потрепанных «богданчиках» с большими сумками сюда прибывали жители Донецка, чтобы закупиться дешевыми продуктами. Автобусы ходили каждый час, а билет стоил около 50 гривен. Сейчас на автостанции пусто. На пыльном перроне с шестью сумками стоит единственный пассажир. Крашеная брюнетка в красной блузке раскладывает цветастые женские кофточки по баулам, прикрывая сверху запретный груз россыпью красных помидоров, пакетами зеленых огурцов и прочей снедью, купленной в местном супермаркете. Те, кому так и не удалось получить пропуск, — а как правило, это родственники проживающих в Донецке украинских граждан либо сами дончане, покинувшие город около полугода назад, и теперь направляющиеся обратно проведать брошенное жилье, — неподалеку ждут другого автобуса, на Ростов. Добраться до дома в объезд, через неконтролируемый правительственными войсками участок границы, можно за 36 часов. До войны автобус по прямой долетал за час, но, учитывая, что стоять в очереди на артемовском блокпосту придется около 11 часов, перспектива пуститься в обход не кажется дикой. Более того, если пропуск не удалось оформить заранее, ждать его придется около двух месяцев. Электронная база регистрации, которая должна была заменить бумажные карточки, частенько дает сбои или вовсе не работает.

После закрытия западного коридора через Курахово (в начале июня войска сепаратистов предприняли в этом направлении попытку прорыва, и артиллерийские дуэли не умолкают до сих пор) и южного через Волноваху на Мариуполь (в случае обострения ситуации транзит через него регулярно прекращается) трасса, связывающая Артемовск с Донецком, для многих становится «дорогой жизни». «Пока ходили автобусы, таких очередей не было», — объясняет Марина, сорокалетняя учительница украинского языка из Шахтерска. Двое ее сыновей живут на украинской территории, младший еще в сентябре покинул зону АТО, чтобы по окончании 11-го класса получить диплом, позволяющий поступать в украинский вуз. Старший работает в Киеве. На заднем сиденье подержанной «дэу» двое подростков, парень и девушка, внимательно прислушиваются к нашему разговору. Досмотр ручной клади на блокпосту не занимает много времени, украинские таможенники устало расстегивают сумки, улыбаются и выдают бумажный талон. За серыми мешками с песком украинский солдат в клетчатой арафатке и желтых солнцезащитных очках машет в сторону вражеского поста: «Проезжайте!» Через пятнадцать минут «ополченец» ДНР проверит документы, и подростки с сумками, полными продуктов, покинут машину, а грузный мужчина в военной форме возьмет пакеты: это их родной дядя, родители попросили встретить. Еще через десять минут — покажутся побитые украинской артиллерией пригороды Горловки и северные окраины Донецка.

Последняя рубашка

«Покупателей почти нет. Если до войны в день уходило по 11—12 футболок, то теперь хорошо, когда одну купят», — пока посетителей не видно, Ольга в сером платье и темных очках за импровизированным столиком перекидывается с подругой в «дурака». Козырь — черви. Центральный рынок в Донецке по преимуществу вещевой. Распродают в основном товар, оставшийся еще с прошлого лета. Новый заказывают почтой в Артемовске. Если партия небольшая, ее удастся провести незаметно: пятидесяти рубашек хватит на месяц. Но с тех пор как автобусы отменили, Ольга «на той стороне» не была ни разу. «Закупать не на что, выручки хватает только на хлеб да аренду торгового места. Торгуем в ноль. Но жить как-то нужно. Те, кто не выдержал, давно уехали», — Ольга поправляет выбившийся из-под воротника дешевый серебряный крестик на рыжем шнурке и указывает на пустующие ларьки. Их около трети. Чуть выше — овощной ряд. Продавцы просят не называть имен, но подтверждают, что и у них товар украинский. Тучная дама за прилавком отсчитывает сдачу и рублями, и гривнами, проговаривая нехитрые расчеты вслух: «Десять, пятнадцать и… — протягивая российский полтинник с видом Петербурга, — вот ваши двадцать пять гривен». С недавних пор на территории республики ходят обе валюты, курс не рыночный: за одну гривну в ДНР дают только два рубля, в украинских обменниках гривна на 15—20 копеек дороже. И это вторая после блокады и блокпостов причина запредельных цен на продукты питания. Зарплаты бюджетникам и пенсии здесь выдают в рублях, но сумму выплат правительство ДНР определяет в гривнах, а после пересчитывает в рубли по собственному курсу.

Если до войны пенсионер получал 2 тыс. гривен (около 8 тыс. рублей по тогдашнему курсу), то теперь его месячное пособие составляет лишь 4 тыс. рублей. Продукты, завезенные из России, можно оплатить и в гривнах, но десяток яиц, купленный в Ростове за 65 рублей, здесь стоит по факту 32,5 гривны по официальному курсу самопровозглашенной республики. Именно поэтому украинские товары, несмотря на запреты, по-прежнему на прилавках. В одном из крупнейших супермаркетов города «Обжора» на полупустых полках — ростовское пиво, кубанские соки и майонез. Однообразные стеллажи сливаются в неразличимое цветовое пятно: чтобы торговые площади не пустовали, в ряд выставлены пачки одного и того же сорта. В дальнем углу на фоне желтых этикеток российского «Жигулевского» зеленеет колония украинской «Оболони». Дата розлива — июнь 2015-го. Движение грузового транспорта и импорт товаров к этому моменту был уже запрещен. Как быстро остатки украинской продукции будут вытеснены с рынка, сказать пока не берется никто.

Отследить происхождение зарубежных товаров премиального класса невозможно, уверен директор одного из самых престижных торговых центров Донецка «Континент» Евгений Скорик. Большинство бутиков уже успели перейти на поставки из Ростова, но, разумеется, и привезенными с Украины товарами здесь тоже продолжают торговать, У «брендовой» одежды и стоимость, и маржа выше, чем у продуктов с рынка, а десять-двенадцать рубашек легче спрятать в ручной клади, чем полтонны охлажденной рыбы. Но и тут за безопасность товара не поручится никто: «Недавно один из наших арендаторов потерял на блокпосту партию дорогих ручек. Пока не исчезли лазейки на границе, люди будут торговать украинским, но как только этот канал перекроют, рынок достаточно быстро переориентируется на российских поставщиков», — считает Скорик. В «Континенте» пустых прилавков заметно меньше, чем на рынке: до мая арендаторы платили только 50% от номинальной стоимости, за счет чего могли незначительно снизить цены на ассортимент. С июня они платят 70%. «Как будут развиваться события в дальнейшем — не может предсказать никто. Украина сама разрывает экономические связи, запрещая ввоз товаров, и убивает собственный бизнес. В любом случае то, о чем договорятся на уровне государств, зависит не от коммерсантов. Но коммерсанты гибкий народ и сумеют приспособиться к любому повороту событий», — убежден он.