Что означает «стареть достойно»? В каком возрасте следует менять буйные радости жизни на задумчивое угасание? Перестать носиться за юбками, затушить последний косяк? В тридцать? Сорок? Может, никогда? Стоит ли из последних сил цепляться за повадки юности — или лучше вовремя распрощаться с ними? Когда надо прекращать закладывать за воротник и начинать откладывать на черный день? «Десять лет безумия, и потом — стоп, — пишет Кит Ричардс в своей биографии. — Получаешь медаль и уходишь на тренерскую работу». Кит имел в виду героин, но совет отлично подходит и к другим вредным занятиям: алкоголю, кокаину, онлайн-покеру. Для большинства мужчин главной и самой долгоиграющей вредной привычкой остаются женщины. «На стену лезешь, слетаешь с катушек», — продолжает Кит. Опять же речь про героин, но ведь все бывали на таких свиданках.
Мужики меняются, потому что за вредные привычки приходится дорого платить. Лютые бодуны, отходняки, разбитые сердца, пустые кошельки, слезы на танцполе. Не важно, о чем речь: бухле, наркотиках, игромании или беспорядочном сексе. Большинство поступают как Кит — сдают позиции, когда не видят смысла их дальше отстаивать. Привязанности тащат нас в болото, поэтому приходится завязывать. И тем не менее — кто бы не хотел стареть так, как Мик Джаггер?
Не прошло и трех месяцев со дня суицида подруги Джаггера, модельерши Л’Рен Скотт, как фотографии Мика снова попали в таблоиды. Папарацци запечатлели семидесятилетнего певца на балконе цюрихского отеля в компании, как писали газеты, «таинственной брюнетки в разы моложе него». Брюнеткой оказалась двадцатисемилетняя американская балерина Мелани Хэмрик — достаточно молодая, чтобы быть внучкой Мика, но недостаточно юная, чтобы стать его новой женой.
Мужики меняются, потому что за вредные привычки приходится дорого платить.
Еще накануне казалось, что самоубийство Л’Рен действительно потрясло Джаггера: «Не могу понять, почему моя возлюбленная решила оборвать свою жизнь таким трагическим образом», — гласило заявление, сделанное певцом для прессы. Журналисты писали о «печати горя» на его лице, хотя, честно говоря, оно всегда так выглядит. Л’Рен покончила с собой в марте, а уже к лету Мик, со всей очевидностью, оправился. Все были в шоке. «Некоторые удивляются, почему Л’Рен пребывала в депрессии, — злобствовала сестра покойной Джен. — Дочь Мика утверждает, что он не может найти себе места от горя, и вдруг эти фото. Его только могила исправит». Интернет с ней полностью согласен: загуглив «Мик Джаггер женоненавистник», я получил сто восемьдесят тысяч результатов меньше чем за секунду. Над Миком издеваются по полной; самый популярный подкол — «таинственная брюнетка похожа на сиделку в богадельне».
Так что ж, Джаггер превратился в нового Хефнера? Не совсем: похождения певца меньше всего смахивают на истории про богатых старперов и алчных молодух. Нет, это новый способ мужского старения. Ибо к тому моменту, как репортаж с цюрихского балкона добрался до газетных полос, Мика там уже не было. «Источник, близкий к группе», сообщил газете Mail on Sunday, что «цюрихская пассия была всего лишь мимолетным увлечением — не первым после суицида Л’Рен и не последним. Мик — плейбой старой закалки, по-другому он не умеет. Неизвестно, что у этой девушки на уме, но она уже в прошлом». Именно это больше всего бесит критикесс Джаггера: семидесятилетний парниша не искал утешения в объятиях другой, он просто хотел развлечься.
Так что ж, Джаггер превратился в нового Хефнера?
Джаггер шокировал публику в шестидесятых и продолжает делать это теперь, когда ему за семьдесят. Когда-то он показывал миру, как быть молодым, а теперь демонстрирует новый способ старения. Как меняется наша жизнь с возрастом? По Джаггеру — никак. Факт остается фактом: древний мужик, отец семерых детей, дед пятерых внуков и единожды прадед продолжает испытывать общественную мораль своими секс-подвигами — да так, как не снилось никаким биберам.
К тридцати годам мы начинаем делать упор на правильный выбор — в работе, сексе, в том, на что расходовать энергию, что есть и с кем спать. Со временем нам удается найти подходящую работу, приличную квартиру, заботливую спутницу. Теперь нам есть что терять, и мы сто раз подумаем, прежде чем возжелать миловидную соседку, нюхнуть коксу на вечеринке или устроить махач на корпоративе. К тридцати мы осознаем, что рано или поздно придется столкнуться с последствиями наших поступков. Пьянки-гулянки, химические зорьки, занятия сексом на заднем сиденье, поиски неприятностей по ночам —все это потихоньку сходит на нет. Из автобиографии Кита Ричардса следует, что он надеялся избавиться от героиновой зависимости в том же возрасте. Кит не планировал стать сорокалетним джанки или трупом.
И только Джаггер не хочет ничего менять. «Некоторые топят горе в вине, — объясняет приятель артиста. — Мик сильно не пьет, зато топит горе в женщинах». Женщины, в теории, не так опасны для жизни, как алкоголь или наркотики. Но разврат тоже приводит к человеческим жертвам — в лице брошенных любовников. В каком-то смысле Джаггер — убедительный семьянин: дети его обожают, бывшие партнерши с ним дружат. Но никому не удавалось надеть на него ярмо; тихие радости очага не одомашнили его ни в коей мере. «Он добр и всячески меня поддерживает, — говорила Джерри Холл. — Вот только муж из него никудышный». Тут, видимо, и прячется мораль: нельзя иметь все и всегда, но если готов заплатить цену, можно получить желаемое.
«Не гасни, уходя во мрак ночной, — писал Дилан Томас. — Пусть вспыхнет старость заревом заката. / Встань против тьмы, сдавившей свет земной». Да, но можно ли перевести «вспыхнет старость» как «секс с женщиной моложе вас на сорок три года»? Или это восстание против тьмы все-таки чересчур? Будучи отцом дочери, я сочувствую презирающим: ни один родитель не желает видеть свое чадо в объятиях жовиального старца. И тем не менее Джаггер заслуживает комплиментов хотя бы за то, с каким энтузиазмом дает понять, что старость бывает в радость, а «пожилой мужчина» не есть синоним «евнуха». Когда наступает мужской климакс? По Джаггеру — никогда. Ты желаешь то, что желаешь, и желаешь это вечно.
Когда наступает мужской климакс? По Джаггеру — никогда.
Впрочем, рок-звезды тоже стареют. В том, чтобы без сожалений отпустить прошлое и принять настоящее, есть известное благородство духа. Когда Роберта Планта в тысячный раз спросили, воссоединятся ли Led Zeppelin, он ответил: «Зачем? Группа была предприятием молодых людей, полных воображения и энергии». Планту не интересен реюнион и возможность заново пережить молодость. Но то, с какой невозмутимостью Джаггер продолжает весело шагать по улицам любви, невольно обнадеживает. Как будто само время остановилось; недаром в бесчисленных комментариях «друзей» и «источников» легко распознать нотки безотчетной радости по поводу возвращения Мика на большую дорогу секса. Словно лицезрение фотографий Джаггера с двадцатилетними балеринами заставляет забыть о неизбежности нашей финальной участи.
Джаггер продолжает служить символом невозможной мечты рок-музыки о вечной молодости. В глубине души мы прекрасно понимаем, что альтернатива старению — не вечная молодость, а смерть. И тем не менее трудно не задаться вопросом: можно ли состариться, не сдав позиций? Джаггера называют «вечным подростком», и это не комплимент. Но он не подросток — он «новый пожилой», продукт специфического времени и места, настолько же далекий от всех нас, как ветераны Второй мировой. Мужики глядят на Джаггера так же, как они глядят на ветеранов: со смесью ностальгии, уважения и поклонения. Можно крыть его последними словами (чем и занимается Daily Mail), но именно Джаггер продолжает показывать миру, что стареть можно иначе.
Мужики глядят на Джаггера так же, как они глядят на ветеранов: со смесью ностальгии, уважения и поклонения.
Все другие рок-звезды давно превратились в плюшевых мишек, безопасных и домашних, как королева-мать. И хотя именно Мик может похвастаться рыцарским званием (Кит от него отказался и всячески клеймил Мика за то, что тот согласился его принять), частью истеблишмента является именно Кит — всеми любимый бывший бунтарь, излечившийся от своих пороков. В Ричардсе мы видим взрослую, улучшенную версию себя, а в Джаггере — того, кем хотели бы быть на самом деле. Мы видим человека, у которого хватило наглости не меняться.
92.0
