ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Авг. 18, 2015

Закон об «иностранных агентах», вернее, это понятие в законе об НКО появилось в июле 2012 года. Поначалу Министерство юстиции не спешило признавать организации «агентами», и даже их собственные попытки зарегистрироваться в реестре проваливались (как у чувашской организации «Щит и меч» в 2013 году). Однако летом 2014 года процесс активизировался, НКО начали зачислять в реестр пачками по результатам проверок самого Минюста и Генеральной прокуратуры.

Сейчас в списке 85 организаций, в том числе крупнейшие правозащитные объединения, такие как «Мемориал», «Агора», «За права человека», «ГОЛОС» «Комитет против пыток» и другие. Все они так или иначе активно борются за свою репутацию, говорит председатель межрегиональной ассоциации правозащитных организаций «АГОРА» Павел Чиков.

«Подавляющее большинство организаций (которые признали «иностранными агентами».— А. Б.) приняли решение судиться, даже понимая, что это не очень эффективно, — замечает Чиков в разговоре с «Новой». — Из 85 организаций, которые оказались в реестре, добровольно туда вошли порядка 10, еще 50 предпочли доказывать свою правоту в суде. Почти все приняли решение идти в Европейский суд по правам человека. И все приняли решение продолжать свою деятельность: вне рамок своих юридических лиц, без финансирования или с иными способами его получения. Но никто не остановил работу даже под угрозой штрафов и уголовных дел. Около 20 НКО приняли решение о ликвидации, не менее 20 подали заявления об исключении из реестра, две уже исключили (Центр гражданского анализа и независимых исследований «Грани» и фонд «Костромской центр поддержки общественных инициатив». — А. Б.)».

В «реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента» на сайте Минюста попадают те организации, которые получают иностранное финансирование и занимаются политической деятельностью — по оценке самого министерства. Судя по самому реестру, под политической деятельностью Минюст часто понимает «проведение массовых мероприятий» и «формирование общественного мнения», поэтому круг «подозреваемых» весьма широк.

НКО, попавшие в реестр, обязаны подавать в Минюст финансовую отчетность не один раз в год, а четыре, и все свои материалы — анонсы мероприятий, пресс-релизы — должны помечать: выпущены организацией, выполняющей функции «иностранного агента». Многие организации за последние два года были оштрафованы за отказ регистрироваться в реестре самостоятельно, а в августе 2015 года Роскомнадзор выписал десятку организаций протоколы о нарушении закона об НКО за то, что на их публикациях не было отметок о статусе «иностранного агента».

В их числе оказался правозащитный центр «Мемориал». Председатель совета организации Александр Черкасов замечает, что регулятор ошибся: речь идет об анонсах «Международного мемориала» — другой организации из правозащитной сети «Мемориала», которая в реестр не включена. Что касается самого принципа маркировки материалов, Черкасов считает ее неприемлемой: «Это значило бы сообщить о себе ложные сведения».

Стратегии выживания

Из этой ситуации НКО выходят по-разному. «АГОРА», например, прекратила выпуск материалов от своего имени, говорит Павел Чиков: «Мы от имени «АГОРЫ» ничего не распространяем, у нас нет своего сайта. Наши юристы и адвокаты дают комментарии, представляясь как сотрудники «АГОРЫ» или не представляясь, это непринципиально: нам важно, что наши темы есть в публичном пространстве».

Институт региональной прессы (ИРП) в Петербурге выбрал иной путь. «Поскольку мы люди законопослушные, то мы пишем на наших материалах: «По версии Минюста ИРП является «иностранным агентом», — говорит глава ИРП Анна Шароградская. — И пусть люди сами думают, по какой причине Минюст так считает, законно это или незаконно».

ИРП занимается образовательными программами для журналистов, проводит семинары по этике, правовым и другим вопросам, в том числе с участием зарубежных экспертов, выступает как независимая площадка для пресс-конференций, отбирает российских участников международного конкурса журналистских расследований Scoop. Отказаться от иностранного финансирования ИРП не сможет, замечает Шароградская: «Найти деньги на свободу прессы в России и не быть за это ничем обязанными практически невозможно».

Не может отказаться от иностранной поддержки и правозащитный центр «Мемориал», говорит Александр Черкасов: одна программа консультаций для мигрантов требует больших затрат и массивной инфраструктуры. «У нас очень большой бюджет, и российское государство не дает нам альтернативных возможностей финансирования, — говорит Черкасов. — Таких независимых и щедрых благотворителей в России найти трудно».

Некоторые организации приняли решение отказаться от иностранных денег и пройти через процедуру исключения из списка — с марта 2015 года стало возможным сделать это при условии, что НКО год не получает финансирования из-за рубежа и не занимается «политической деятельностью». По такому пути пошла ассоциация «Голос»: в реестр она попала за премию Норвежского Хельсинкского комитета, которую, впрочем, сразу вернула, но все равно оказалась «иностранным агентом». В июле «Голос» прошел внеочередную проверку Минюста и ожидает исключения из реестра — эта процедура может занять до трех месяцев, то есть до сентября.

При этом сама идея ограничить иностранное финансирование некоммерческого сектора провалилась, считает Павел Чиков: за последние три года поток иностранных денег во все российские НКО — и вошедшие в реестр Минюста, и не вошедшие — увеличился в три раза. Из-за этого государство решило нанести удар по спонсорам: в конце мая Владимир Путин подписал так называемый закон о «нежелательных организациях», который позволяет запрещать любую деятельность иностранной организации на территории России. В предварительный список таких организаций, по версии Совета Федерации, вошли институт «Открытое общество» (фонд Сороса), Национальный фонд демократии, Международный республиканский институт, Национальный демократический институт по международным вопросам, фонд Макартуров, Freedom House и другие.

Зона поражения

Норма об «иностранных агентах» сильно осложнила жизнь всему некоммерческому сектору: даже тех, кто не угодил в реестр Минюста, замучили частыми проверками, судебными разбирательствами, изъятиями документов. «С 2013 года от 1500 до 2000 организаций столкнулись с проверками», — говорит Павел Чиков. Что касается необходимости более часто подавать в Минюст отчеты, в разговоре с «Новой» правозащитники замечают, что это добавило работы, но в целом регулярная подача отчетности — нормальная практика для организации, работающей с грантами, и большой проблемой не является.

Тем временем Минюст при участии президентского Совета по правам человека готовит поправки в закон «О некоммерческих организациях» — они должны привести закон в соответствие с Гражданским кодексом. В сентябре 2014 года поправки были внесены в сам ГК, и теперь вопросы регистрации, контроля и государственной поддержки НКО регулируются в двух документах по-разному. Однако статус «иностранного агента» в поправках не фигурирует.

Председатель СПЧ Михаил Федотов уверен, что работа над этой проблемой начнется, если запустится процесс реформирования закона об НКО. На традиционной встрече СПЧ с президентом Федотов намерен озвучить свои предложения: понятие «иностранного агента» можно в законе оставить, но дать ему совсем другое определение, сказал он в разговоре с «Новой». «Я предлагаю радикальный вариант: «иностранный агент» — любое лицо, которое действует по договору поручения от иностранного правительства. Это может быть и некоммерческая, и коммерческая организация, и частное лицо, главное — он действует по поручению иностранного правительства, не будучи дипломатом. Правозащитная организация не может быть «иностранным агентом» — она не выполняет агентского поручения от другого государства, и если частный фонд за границей, и даже не вполне частный, дает ей деньги, это не значит, что она проводит его интересы», — говорит Федотов.

Главы российских НКО в разговоре с «Новой» замечают, что не ожидают от Минюста значительных реформ и облегчения своего положения.