Главный виртуальный «бунтарь» – Telegram – сдает свои бастионы. Мессенджер согласился выдавать правоохранителям данные своих пользователей, если тех обвиняют в терроризме. Таковы требования вступившего недавно в силу закона Евросоюза о защите данных. Однако новая политика конфиденциальности не будет распространяться на Россию, заявил основатель мессенджера Павел Дуров, сославшись на слишком большие аппетиты властей, которые без судебного решения хотят не только получать IP и номера пользователей, но и читать их сообщения. Еще одна причина для продолжения «цифрового сопротивления» – массовые, «ковровые» блокировки IP-адресов для ограничения доступа к Telegram, из-за чего была нарушена работа десятков сетевых ресурсов.
Судьбу опального мессенджера вскоре могут повторить социальные сети. Госдума уже неоднократно инициировала законопроекты об ограничении их деятельности, а недавно раскошелилась на 4 млн рублей, чтобы изучить опыт других стран в регулировании соцсетей. Вопрос регулирования их в России, по мнению депутатов, назрел давно и стоит остро, а нужно это, конечно же, для защиты прав граждан и обеспечения их безопасности.
Для этих, безусловно, благих целей законодатели сделали уже немало. Только в результате тюремные сроки (условные и реальные), штрафы и подорванное здоровье получают не террористы, а обычные пользователи соцсетей. И сегодня никто уже не может сказать наверняка, почему вдруг совершенно невинные на первый взгляд картинки, высказывания, анекдоты не просто кого-то задевают, а считаются экстремизмом, за который нужно уголовно и административно карать. «Профиль» разбирался, к чему уже привела такая политика и как может складываться ситуация в будущем.
Веселые, но опасные картинки
Около 65 млн пользователей соцсети «ВКонтакте» из 70 крупных сообществ потребовали декриминализации двух статей Уголовного кодекса – ст. 282 (Возбуждение ненависти или вражды) и ст. 148 (Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий). Свое требование они высказали в открытом письме, опубликованном на сайте Ассоциации профессиональных пользователей соцсетей и мессенджеров. «Публикация контента в соцсетях – это не тот вид правонарушения, который требует столь жестокого наказания, – говорится в письме. – Уголовный срок, даже условный, может испортить дальнейшую жизнь человеку».
Новости о том, как портится жизнь россиян из-за их активности в соцсетях, поступают теперь чуть ли не ежедневно. Вот только несколько последних примеров. В Барнауле судят за экстремизм и оскорбление чувств верующих Марию Мотузную и Даниила Маркина. Криминальной обвинение считает, например, опубликованную Маркиным картинку с персонажем «Игры престолов» Джоном Сноу в образе Христа. У Мотузной оскорбительными называют несколько картинок-демотиваторов, в том числе фото крестного хода с подписью «У России две беды» и чернокожих детей с пустыми тарелками и подписью «Черный юмор как еда – доходит не до всех».
«Когда мы начали задавать вопрос, что конкретно оскорбляло негроидную расу, судья произнес просто топ-фразу: «Да давайте неграми их называть, чего язык ломать?!» – описывает процесс подсудимая Мария Мотузная в своем Twitter. – Я чуть не заплакала от обиды. Экстремист при этом я». Тут стоит добавить, что речь идет не об общественном порицании: молодым людям грозит реальный срок лишения свободы до пяти лет. А потерпевшими, кстати, стали две студентки юрфака Алтайского отделения РАНХиГС. По их просьбе суд теперь проходит в закрытом режиме, для этого достаточно было лишь заявить о поступающих в их адрес угрозах безопасности.
В Калининградской области еще одним экстремистом объявили Артура Смирнова, бывшего студента Балтийского федерального университета им. Канта в Калининграде. Молодой человек страдает аутизмом с синдромом Аспергера. С 2014 года длится следствие – допросы, обыски, изъятия компьютерной техники. Из университета Артура отчислили. Случилось все это из-за картинки, которая, по мнению следствия, «направлена на «возбуждение чувства ненависти и вражды по признаку пола – женщин».
А в Омске на экстремизм проверяют Любовь Калугину за картинку, которая вроде как тоже «возбуждает», но по признакам противоположного пола – мужчин. В Санкт-Петербурге на принудительное лечение по требованию обвинения могут отправить очередного кандидата в экстремисты Максима Канакина за его карикатуру о «холодных ватниках» и анекдот про выборы. В Ульяновской области местный СК завел дело об оскорблении представителя власти (ст. 318 УК) по факту публикации фотографии губернатора области Сергея Морозова на странице Facebook депутата Госдумы от КПРФ Алексея Куринного. Свое изображение губернатор посчитал оскорбительным, так как с помощью видеомонтажа он предстает на фото в образе Гитлера.
В поисках чувства меры
«Не нужно доводить до маразма и до абсурда», – заявил президент Владимир Путин во время своей последней «прямой линии», когда ему пожаловались на чрезмерность обвинений по мотивам публикаций в соцсетях. При этом он отметил: «Заслон надо поставить экстремизму. Надо поставить заслон пропаганде суицида среди молодежи, разве кто-то против? И заслон пропаганде фашизма. Но нужно определиться с понятиями».
И тут же, будто ждали только этих слов президента, о чрезмерности репрессий заговорили остальные. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко напомнила о «чувстве меры» и вреде «любых перегибов». В РПЦ решили, видимо, по-христиански чуть меньше оскорбляться и рекомендуют верующим примиряться с обвиняемыми в таких оскорблениях. Правда, только в тех случаях, если обвиняемые признают вину и каются. Уполномоченный по защите прав человека Татьяна Москалькова назвала тенденцию роста уголовных дел из-за публикаций в соцсетях «искусственным расширением количества людей с судимостью».
Больше всего шишек при этом сыпется на российскую соцсеть «ВКонтакте», так как почти все уголовные и административные дела возбуждаются именно из-за постов и репостов в этой социальной сети. В результате Mail.Ru Group, куда входит «ВКонтакте», попросила Госдуму амнистировать обвиняемых и осужденных за экстремизм пользователей, а сама соцсеть объявила о реформе системы приватности. «Правоохранительные органы часто не принимают во внимание контекст, не отличают публикацию от репоста, а изображение с сомнительной шуткой приравнивают к действительно опасным уголовным преступлениям», – объяснил необходимость нововведений управляющий директор компании Андрей Рогозов.
Депутаты Госдумы Сергей Шаргунов (КПРФ) и Алексей Журавлев («Родина») уже внесли на рассмотрение своих коллег законопроект, смягчающий статью 282 УК. В частности, они предлагают наказывать только за такое возбуждение ненависти или вражды, которое или сопряжено с насилием, или совершено с использованием служебного положения, или же этим занималась организованная группа. Но пока судьба законопроекта неизвестна, а депутаты изучают опыт других стран.
Реальные ограничения виртуального мира
Впрочем, не нужно тратить миллионы, чтобы разобраться, как в других странах регулируются социальные сети. Условно это регулирование можно поделить на два вида. Первое характерно для западных стран, где свобода интернета ценится высоко и серьезно защищается. Однако это не означает, что никаких ограничений не существует.
Вмешательство в тайну переписки недопустимо, напоминает правовой аналитик правозащитной группы «Агора» Дамир Гайнутдинов. Если коммуникации между пользователями совершаются непублично, поясняет эксперт, то на них распространяются и положения международных актов и национальных конституций, в которых содержится декларация неприкосновенности частной жизни. «Вторжение в эту тайну – исключительный случай, он должен быть обоснован и доказан властями, которые хотят получить этот доступ, – говорит он. – Угроза терроризма, необходимость расследования и предотвращения террористических актов – одно из немногих условий, при котором вмешательство теоретически допустимо».
Одним из таких ограничений стал помянутый выше закон ЕС о защите данных General Data Protection Regulation (GDPT), который вступил в силу в мае этого года. Соцсети, мессенджеры и прочие платформы по решениям судов должны будут выдавать контактные данные своих пользователей, которых обвиняют в терроризме. Но это не единственный пример. «В Германии принят закон об ответственности социальных сетей, – рассказывает партнер «Центра цифровых прав» Саркис Дарбинян. – Этот закон уже вызывает раздражение и критику в правозащитном сообществе. Но тем не менее там условия по hate speech гораздо сильнее ограничены, и та или иная платформа может отвечать только за определенные действия, связанные, например, с одобрением нацизма и холокоста».
В европейских странах подход к пользователям интернета и соцсетей более чем либеральный, считает адвокат адвокатской конторы «Бородин и партнеры» Наталья Панарина. «Здесь функция государства ограничивается лишь механизмом судебной защиты прав личности за нанесенное персональное оскорбление, унижающее права и достоинства другой личности в интернет-пространстве», – говорит она.
В таких странах, как Иран, Сирия, Китай, Вьетнам, существует жесткое государственное регулирование использования Сети интернет и социальных сетей, рассказывает адвокат. «В этих странах международные социальные сети (Facebook, Twitter) и вовсе отсутствуют, – объясняет она. – Существуют лишь внутренние социальные сети, находящиеся под государственным контролем и подверженные системам фильтрации. В Северной Корее доступ в привычный нам интернет имеют лишь работники спецслужб и члены правительства». А в Индии и Венесуэле, например, власти блокируют интернет и соцсети на время массовых протестов и волнений.
Россия перенимает худшие практики зарубежных стран, считает Саркис Дарбинян. «Во многих положениях госрегулирования западное законодательство не имеет подобных аналогов, – говорит он. – В этом плане Россия идет впереди планеты всей в своем желании контролировать частные коммуникации между гражданами и полностью контролировать работу платформ на своей территории».
Эксперт отмечает, что российское правоприменение, в том числе и антиэкстремистское законодательство, «намного резиновее», поэтому «мы видим серьезные ограничения доступа к информации, блокировку целых платформ и, возможно, уже скоро и социальных сетей». «Все это заставляет говорить о том, что у нас в большей степени азиатский путь развития, чем европейский», – заключил он.
Следи за собой, будь осторожен
Одна социальная сеть уже оказалась в России вне закона. Речь о сообществе по профессиональным признакам Linkedin, которое по требованию Роскомнадзора в 2016 году заблокировал суд за то, что соцсеть не хранила персональные данные пользователей-россиян на территории России, как то предписывает законодательство. В апреле глава ведомства Михаил Жаров заявил, что аналогичное решение может быть принято до конца текущего года и в отношении Facebook, так как соцсеть игнорирует эти требования.
Законодательные ограничения доступа в интернет в России начались в 2012 году, говорит Дамир Гайнутдинов. Согласно данным, приведенным в аналитическом докладе «Агоры» «Свобода интернета 2017: ползучая криминализация», в прошлом году было зафиксировано свыше 115 тыс. различных ограничений таких свобод (для сравнения: в 2016‑м – 116 тыс., в 2015‑м –15 тыс.). Подавляющее большинство таких ограничений – блокировки сайтов и платформ по судебным актам и внесудебным решениям прокуратуры, Роскомнадзора, Роспотребнадзора и МВД.
Но блокировки довольно быстро научились обходить с помощью программ-анонимайзеров, VPN и Tor, и даже новые законодательные ограничения для этих ресурсов серьезно не повлияли на ситуацию. «Сейчас достаточно пару галочек поставить в настройке браузера или платить по три доллара в месяц за использование VPN, получая доступ ко всем заблокированным ресурсам, – говорит Дамир Гайнутдинов. – То есть блокировки легко обходятся, и с прошлого года власти стали это замечать». Неэффективность блокировок, продолжает эксперт, заставила власти «сосредоточиться на выявлении и преследовании тех, кто эту информацию распространяет». «Параллельно мы наблюдаем расширение практики уголовного преследования и наказаний в административном порядке за посты, репосты и лайки, – говорит юрист. – Основная платформа здесь – социальные сети».
«В настоящее время в России уже действует целый блок норм, регулирующих отношения в Сети интернет, – соглашается руководитель группы интеллектуального права юридической фирмы «ЮСТ» Денис Шумский. – Эти нормы разбросаны по разным законодательным и подзаконным актам, но все же обеспечивают достаточно действенные механизмы, позволяющие контролировать распространение того или иного контента в Сети».
При этом, говорит эксперт, затрагивается широкий спектр отношений. Это и нарушение прав на результаты интеллектуальной деятельности, и распространение вредного и опасного контента, и незаконное использование персональных данных, и размещение информации, порочащей честь и достоинство. «Существующие процедуры позволяют привлекать к ответственности за правонарушения в Сети как лиц, непосредственно инициировавших распространение незаконного контента, так и лиц, содействующих такому распространению (информационных посредников), – резюмирует адвокат. – К числу последних относятся, в частности, и социальные сети».
Уголовные дела возбуждаются в основном за «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» (ст. 280 УК), «возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» (ст. 282 УК) и «нарушение права на свободу совести и вероисповеданий» (ст. 148 УК). «При этом «механизмом» доказывания вины зачастую служит проведение лингвистических экспертиз, – говорит Наталья Панарина. – Исходя из практики судебного рассмотрения анализируемых преступлений, большинство из них рассматривается в особом порядке судебного производства, с полным признанием подсудимым своей «вины», что не затрудняет органам предварительного расследования и судам доказывание мотива совершения указанных преступлений».
Кроме того, большинство уголовных и административных дел связаны с российскими сервисами и прежде всего «ВКонтакте», добавляет Дамир Гайнутдинов. «Они вдобавок еще и скрывают информацию о том, как они сотрудничают с правоохранительными органами, – говорит он. – Глобальные сервисы типа Facebook, Google, Twitter регулярно публикуют так называемый transparency report, в котором раскрывается информация о количестве запросов от властей на данные пользователей и о том, сколько из них было удовлетворено».
Конечно, говорить о том, что есть какая-то негласная установка сверху сажать за посты в соцсетях, нельзя, ни у кого нет подтверждения этому. «Но может быть, сегодня власть действительно озадачена тем, чтобы создать видимость полного контроля в глобальной Сети, и эта иллюзия страха может быть одной из основных целей этой политики, – считает Саркис Дарбинян. – При этом нельзя отрицать, что есть явные перегибы на местах, есть инертная правоприменительная система, которая очень плохо понимает, что с этим делать». По словам эксперта, к этому стоит добавить еще и «палочную статистику» по уголовным делам, предписывающую, например, определенный уровень раскрываемости по экстремистским преступлениям, а именно так и могут появляться уголовные дела против рядовых пользователей за достаточно невинные действия в Сети.
Придержи свое мнение
Очевидно, власть осознала, что, мягко говоря, перегнула палку с регулированием Сети. Но по какому пути пойдет гуманизация законодательства, будет ли она вообще, пока неясно. В частности, предлагается перевести ряд уголовных составов в разряд административных правонарушений. Но штрафов за одну только «публичную демонстрацию нацистской символики» (ст. 20.3 КоАП) в соцсетях с каждым годом становится все больше. Среди самых ярких примеров – штраф за фотографию своего дома времен немецкой оккупации, которую журналистка из Смоленска Полина Данилевич опубликовала на своей страничке во «ВКонтакте». А жительницу Краснодара Юлию Усач оштрафовали за репост карикатуры Кукрыниксов.
Эффект от декриминализации ряда положений УК будет спорным, считает Дамир Гайнутдинов. Не факт, что число уголовных дел от этого сократится, так как, по словам юриста, большинство уголовных дел возбуждаются по более тяжелым частям статей УК, которые и не предполагают переводить в КоАП. «А с другой стороны, в КоАП предусмотрен упрощенный порядок рассмотрения дел, не обязательно участие защитника и прокурора, – продолжает эксперт. – И в данном случае мы можем ожидать вал дел об административных правонарушениях по мотивам публикаций в соцсетях».
При этом административные санкции тоже постоянно ужесточаются. «Если раньше самой суровой карой был арест на 15 суток или штраф в пару тысяч рублей, то сейчас штрафы уже могут быть по 300–500 тысяч рублей, а арестовать могут и на 30 суток. А мороки для правоохранителей гораздо меньше», – говорит юрист.
По мнению Саркиса Дарбиняна, важно не столько менять законодательство, сколько контролировать правоприменение. И ведущую роль в этом эксперт отводит Верховному суду и высшим судам регионов, в полномочия которых входит пересмотр уже вынесенных решений и приговоров. «Введение дополнительных норм в данной сфере может привести к ситуации сверхрегулирования и, как следствие, невозможности обеспечить исполнение тех или иных вновь вводимых запретов и ограничений, – добавляет Денис Шумский. – В результате мы можем в очередной раз создать прецедент, подтверждающий афоризм о компенсации строгости российских законов необязательностью их исполнения». Государственное регулирование затрагивает любые общественные отношения, в том числе и соцсети, говорит Наталья Панарина, но «такая координация не должна перерасти в инструмент политического давления на обычных пользователей, а, напротив, обязана отвечать гарантированным Конституцией РФ правам и свободам личности».
Запретить общаться в социальных сетях, высказывать свои мнения власть не может. Но напугать россиян у нее получилось. «Если вы что-то публикуете в интернете, то вы, скорее всего, в зоне риска, – говорит Дамир Гайнутдинов. – Перечень запрещенных и опасных тем постоянно расширяется. Это критика власти, отдельных ее представителей, коррупция, обсуждение протестов, призывы к участию в них, темы ЛГБТ, критика РПЦ. Еще год назад невозможно было себе представить, что за некоторые совершенно безобидные на первый взгляд темы будут привлекать к ответственности». Отказаться от Сети и остаться пассивным потребителем телевидения в XXI веке никто уже не сможет. Но юридические средства защиты своего права на тайну переписки, личной жизни и свободу мысли и слова в виртуальной реальности практически не работают.
«Открытая статистика по удовлетворению запросов на прослушивание телефонов, перехват электронной переписки показывает, что суды удовлетворяют такие запросы в 98% случаев, – говорит юрист. – Но ведь это только верхушка айсберга, потому что чисто технически, в силу архитектуры сервиса СОРМ (системы технических средств для обеспечения функций оперативно-розыскных мероприятий), спецслужбы имеют постоянный и фактически неконтролируемый доступ к системам коммуникации. За запросом в суд обращаются только тогда, когда нужно легализовать прослушанную информацию и использовать, например, в уголовном деле».
Поэтому выбор остается только за техническими средствами защиты. «Пользователям пора осознать, что как раньше уже не будет, – резюмирует Дамир Гайнутдинов. – Если вы хотите продолжать пользоваться интернетом в полную силу и при этом сохранить безопасность, вам придется приложить какие-то усилия. Потребуется время, чтобы научиться, денежные средства, чтобы купить тот же VPN». Ведь власти не преследуют цель заблокировать всё (это технически невозможно), но пытаются (и успешно) затруднить доступ к нелояльным ресурсам. В частности, в истории блокировки Telegram мерилом успеха властей, по словам главы Роскомнадзора Михаила Жарова, была «деградация сервиса». «Сейчас угрожают замедлять трафик YouTube, если он откажется сотрудничать с российскими властями и платить за исполнение «пакета Яровой», – добавляет эксперт.
При этом, замечает Саркис Дарбинян, технологии все улучшаются и меняются виды коммуникаций, куда и перетекает общение. «На смену соцсетям приходят мессенджеры, другие крупные мультисервисные платформы, – говорит эксперт. – Дело Telegram прекрасно показывает, что, даже если решение об ограничении доступа к крупному сервису принято на федеральном уровне, сделать это сегодня невозможно без причинения массового ущерба всем остальным сервисам, пользователям и интернет-бизнесу».
0
44.25
