Оглядываясь назад, звезда уверяет, что ни об одной своей прежней лав-стори не жалеет, хотя романы зачастую завершались разбитым сердцем. Несмотря на успешную карьеру, титул «самой красивой женщины в мире» (по версии журнала People), Сандре тотально не везло в личной жизни. Несколько лет назад ей пришлось пережить скандальный развод с тогдашним мужем, телеведущим Джесси Джеймсом. Напомним: он признался в многочисленных изменах. И, как оказалось, предавал Сандру как раз в то самое время, когда она готовила документы на усыновление своего первого ребенка и надеялась, что малыш Луи будет расти в полной семье.
Актриса решилась на развод, выиграла суд, по итогам которого отсудила единоличную опеку над ребенком. При этом продолжала работать и организовывать свою жизнь. О крахе отношений сказала так: «Я была в ауте, но не из-за мужской измены. Мать воспитала нас с сестрой так, что нам и в голову не приходило хоть в чем-то зависеть от мужчины. Но я предполагала, что могу положиться на Джесси. И в ауте я была именно из-за обмана близкого человека. Взять себя в руки мне помог только маленький ребенок». И все же актрисе, наконец, повезло: три года назад она встретила Брайана Рэндалла — фотографа и бывшую модель. Именно он сумел добиться доверия звезды и ее приемных детей — 8-летнего Луи и 6-летней Лайлы.
— О да! Теперь в нашем доме царят смех, веселье и радость — и это во многом его заслуга. А для детей Брайан теперь на первом месте, а я занимаю почетное второе. (Смеется.) Но я смирилась. В конце концов, он объективно гораздо лучше меня общается с детишками, умеет их развеселить, у него всегда есть для них в запасе какие-нибудь удивительные подарочки...
— Что особенно вы цените в своем любимом?
— Брайан на редкость теплый и добрый человек. А еще он очень терпеливый фотограф. Два года назад нам пришлось представить миру Лайлу. Тогда появились слухи о том, что я усыновила еще одного ребенка. Все пытались заполучить фото, и это было чудовищно. Над нашим домом летали вертолеты и дроны. Луи хватал сестренку и тащил ее через всю лужайку прятаться под огромный батут. У Лайлы была аллергия, серьезные проблемы с желчным пузырем. Мы вынуждены были под прикрытием охранников, отбивающихся от папарацци, несколько раз тайно возить ее в больницу... В общем, мы решили, что лучше самим представить официальные, так сказать, фото, чтобы эта ужасная охота прекратилась. Но сделать фото было непросто. Брайану пришлось иметь дело с тремя ненавидящими камеру персонажами (смеется), придумать, как скрыть лица детей — учитывая, что за их «головы» предлагалось очень щедрое вознаграждение!
— Почему вы довольно поздно решили обзавестись детьми?
— Не стану врать: я в принципе не планировала становиться матерью. Но вот случилась страшная беда в Новом Орлеане. Меня как будто что-то толкнуло изнутри. Возникло очень странное ощущение, что где-то там — мой ребенок. И когда через несколько лет я в очередной раз приехала туда помочь несчастным людям, то почти сразу встретила Луи. Я смотрела в его глаза и понимала: «Вот он, мой малыш». Я подняла его — и он словно вписался в изгиб моей руки! А пять лет спустя я удочерила Лайлу.
— Вы воспитываете их так же, как вас — ваша мама Хельга, которая, как вы когда-то говорили, стремилась сделать вас оригинальной, ни на кого не похожей?
— Ох, я всегда воевала с мамой по этому поводу! Потому что быть «оригинальной» в тинейджерские годы — опасный путь. И мне меньше всего хотелось оказаться в записных аутсайдерах. Хочется, наоборот, вписаться, слиться, смешаться с ровесниками, жить теми же интересами, не выделяться. Мне и так доставалось. Мы часто жили в Европе, где мама, по условиям контракта, выступала в оперных театрах. И я не была типичной американской девчонкой. Но повзрослев, я поняла, что мама имела в виду. Важно следовать только себе!
— И какие же они, ваш дети?
— Луи — тонкая натура: очень чувствительный, не по годам взрослый. Я зову его «мой 78-летний сын». Он очень мудрый, добрый, глубокий. Я повторяю себе: только бы мне все это не испортить, не навредить. Лайла — удивительно бесстрашная девочка, борец. Ох, я даже боюсь представить себе, чего может добиться моя дочка, когда поставит перед собой цель. Про таких личностей говорят, что они в состоянии изменить мир!
— Сын и дочь как-то изменили ваше отношение к карьере?
— Я способна отказаться ради детей от любого проекта! И то, что я сыграла в недавно вышедшем фильме «8 подруг Оушена» — заслуга только сына. Когда я дала согласие участвовать в проекте, съемки должны были проходить летом. Но возникли накладки у Кейт Бланшетт, и съемки перенесли на осень, да еще в Нью-Йорк. Я завопила, что не хочу забирать детей из школы и увозить их туда. И тогда Луи сказал: «Мамочка, а почему бы нам не съездить в Нью-Йорк и не походить там в какую-нибудь школу, присмотреться, что и как?» И мы полетели, а уже на следующий день нашли подходящую школу. Я готова на все ради своих детей. Они — мой приоритет. Не смогу работать, ну и пускай. Главное — быть с Лайлой и Луи рядом. Я хочу быть рядом с ними в каждый момент их жизни. Как-то сообщила им, в какие колледжи лучше поступать. (Смеется.) Мол, ваша мама чувствует себя комфортно в определенных местах. Так что постарайтесь где-нибудь там найти университет.
— Говорят, готовясь к съемкам «8 подруг Оушена», вы часто советовались со своим другом Джорджем Клуни? Ведь ваша героиня Дебби — родная сестра его героя из знаменитой трилогии Стивена Содерберга о друзьях Оушена...
— Мы с Джорджем много часов провисели на телефоне, обсуждая разные моменты. Жаль, не было времени встретиться: оба слишком заняты, а у него теперь женушка и двое детишек. Обычно Джордж — самый веселый парень в компании. А уж если рюмочку текилы выпьет, вообще можно со смеху умереть. Кстати, и с тех пор, как он страшно разбогател, став владельцем торговой марки дорогущей текилы, по-прежнему волнуется только об одном: чтобы всем его близким и друзьям было хорошо. Абсолютно лишен эго. Вот такой он, Джордж Клуни, друг мой. Правда, его слава как актера слишком уж преувеличена, мне кажется… Чрезмерно, знаете, раздута! Шучу! Мы с Джорджем знакомы еще с тех времен, когда никто никуда не хотел нас брать. Поэтому мы и считаемся братом и сестрой. Неприятности часто очень сближают.
— А как во время съемок у вас складывались отношения с другими актрисами?
— Прелесть и очарование нашего фильма в том, что между всеми нами была настоящая «химия»! В Голливуде распространен миф о том, что актрисы испытывают неприязнь друг к другу. Это неправда. Помню, как мы, зверски уставая за долгие съемочные дни, ближе к полуночи дремали на диване, привалившись друг к другу, укрывали кого-то пледом — берегли покой друг друга. По утрам болтали о детишках и о том, как бы поспать побольше...
Прекрасная Хелена Бонэм-Картер вечно носила бумажные тарелочки с мясной нарезкой, стремясь непременно всех накормить мясом! А еще она приносила корзинки со сладостями, напитками, подарочками и своими любимыми тонизирующими эфирными маслами... Меня посещало удивительное ощущение безопасности, я была среди людей, которым полностью доверяю и в присутствии которых могу расслабиться, не сдерживать себя, как это обычно бывает в жизни…
Мы близкие подруги и в реальности. Пожалуй, могли бы открыть свой бар! (Смеется.) Все получили удовольствие, на самом деле вот что главное. Мы снимали в Метрополитен-музее ночью, и вы не представляете, сколько людей нам помогали. Просто так, бесплатно. Наверное, такое зрелище можно сравнить разве что с церемонией «Оскара», когда начинается знаменитая красная дорожка с проходом звезд. Но все-таки у нас не было задачи устроить из этой сцены и всего фильма модное шоу.
— Кстати, все актрисы на протяжении съемок меняли наряды не менее 60 раз...
— О, наши художники по костюмам были неутомимы. Только одна из их команды, проработав в первый день 11 часов подряд, увы, сломалась. Поскольку у каждой из нас обо всем было свое мнение и мы его высказывали... Но наш главный художник-дизайнер Сара Эдвардс 24 часа в сутки была с нами и с дизайнерами. И надо отдать им должное: они справились великолепно! Кстати, одно из моих платьев итальянского дизайнера не устраивало меня длиной рукава. Я же хотела спрятать в нем драгоценности. И еще я хотела, чтобы оно было черным. Мне нельзя было выделяться. И вот я получаю платье и вижу на спине орнамент — изображение долларов из песка, морские звезды, волны. Ясное дело, моя же фамилия Оушен! (Переводится как «океан». — Прим. ред.) Конечно, я поняла их замысел и постаралась оценить колоссальную ручную работу мастеров...
— Хоть вы и не завсегдатай красных дорожек и светских тусовок, какой стиль в жизни предпочитаете?
— Когда-то в юности обожала носить джинсы, майки, бейсболки, вела себя как типичный сорванец. В общем, всячески подавляла свою сексуальность и женственность — и, к сожалению, довольно поздно прекратила это делать. Теперь одеваюсь в зависимости от того, чем предстоит заниматься и где я нахожусь. И, конечно, не хожу все время в легинсах и форме для занятий йогой. Не такая уж я фанатка всех этих занятий. Люблю покупать красивые вещи и аксессуары. Смотрю, любуюсь и думаю: вот эту сумочку я возьму с собой, когда пойду туда-то, и буду выглядеть страшно сексуально! Но обычно этого не происходит. Еще у меня отличные подруги. Мы перезваниваемся, договариваемся о встрече, обещаем друг другу выглядеть на все сто. Исключительно для себя. (Улыбается.) А в Остине, где у меня ранчо и ресторан, есть группа из шести женщин, и мы вместе занимаемся групповой терапией.
— А чтобы расслабиться, что вам нужно делать?
— Я должна заняться чем-то полезным в доме. Передвигать мебель, работать с архитекторами, или дизайнерами, или строителями на тех объектах недвижимости, которые мне принадлежат. Это настоящее блаженство — почитать журналы о ремонте, строительстве! (Смеется.) Я унаследовала свою любовь к таким вещам от отца. Он покупал и ремонтировал старые здания — прямо с нуля. И я часто болталась рядом. Поэтому многое знаю и умею — и туалет могу подключить, и стенку из гипсокартона соорудить.
— Вы никогда не пользовались страничками в соцсетях. Это консерватизм? Или принципиально держитесь позиции, которая нынче не в моде, — охранять свою личную жизнь от чужих глаз?
— Стоит мне выпить хотя бы один бокал розового вина, я выложу вам все что угодно! Элементарно могу стать королевой колонки сплетен! (Смеется.) Нет, я не консерватор. Ленивая, наверное. Но я собираюсь этим заняться, чтобы как следует потроллить своих друзей! А поскольку мои дети хорошо владеют интернет-навыками, полагаю, что тоже сумею во всем разобраться. Не хочу выглядеть наивной дурочкой.
— Шутите? Вернее сказать — троллите?
— Я просто хотела сказать, что прекрасно понимаю, почему это занятие так популярно. И ничего не имею против. Разве что иногда социальные медиа переходят грань, превращаясь в желтые таблоиды. Вот вам недавний пример. Незадолго до церемонии вручения «Оскара» в этом году я заболела. Жуткая аллергия со всякими побочными эффектами. Но я решила, что все равно пойду, потому что это часть моей работы. И уже на следующий день появились сообщения о том, как ужасающе много филлеров мне вкололи в щеки, сколько имплантатов и куда я себе вставила. Ну хорошо, я действительно выглядела отекшей и одутловатой. Но если я чуть-чуть и подкололась, то это был только мой лоб! А все остальное — результат обычной аллергии!
— И как вы реагируете на все эти разговоры? Болезненно или с присущим вам юмором?
— Скорее болезненно. Перед выходами на красные дорожки и всяческие светские мероприятия я всегда чувствовала себя крайне неуверенно. Я не тот человек, который знает, как нужно себя правильно подавать. Я не Бейонсе. Хотя очень стараюсь на нее походить. Изучаю каждое движение и позу, копирую, как мне кажется, идеально. Но, видимо, так кажется только мне. (Смеется.) Впрочем, с появлением малышей я все-таки научилась реагировать иначе. И вот если кто-то посмеет задеть моих детей — испортить им настроение или оболгать их, — тут я пойду до конца.
— Какая перспектива на будущее вас вдохновляет?
— Стареть и смотреть, как растут и взрослеют мои дети. Как они становятся счастливыми, благодарными, здоровыми, живут в безопасном мире и… с чипами в голове! (Смеется.) А я всегда буду рядом с ними, и над нами по-прежнему, возможно, будут кружиться дроны.
0
25.00
