Ныроб притягателен для туристов Дивьей (Девичьей) пещерой – десятикилометровой, двухъярусной. Хариусом-жиганом в речках Низьве и Соплесе. Морошкой, брусникой, голубикой и клюквой возле брошенных деревень Байдач, Третья Плотина, Кремянка, Коркас… Природная красота ныробских окрестностей была и остается главным достоянием городка, где со Средних веков не водилось никаких особенных богатств: «промыслов на которых нет и хлеб не родится». И все-таки всякого путешественника, добравшегося до этого края, встречает необыкновенной древнерусской красоты Никольский храм. Откуда бы взяться этому зодческому шедевру посреди гор, лесов и речушек, в которых с трудом отыщешь брод?
Местная легенда гласит: в начале XVII века появились в Ныробе незнакомые люди и принялись строить церковь. То, что строители возводили за день, ночью уходило под землю. Когда же сооружение храма было закончено, он во всем своем барочном великолепии вышел из земли и явился пораженным ныробчанам.
Легенда эта появилась, видно, потому, что при возведении Никольской церкви не использовались строительные леса и подъемные механизмы. Вместо них к поднимающимся стенам подсыпали землю и по пологому земляному пандусу подтаскивали кирпичи. По окончании работ грунт убрали – и Никольская действительно как бы «вышла из-под земли».
Но остается вопрос: что это были за пришлые люди и почему им понадобилось строить храм столичной красы в таежном краю?
Ответ можно найти, если обратиться к событиям зимы 1601 года. Борис Годунов сослал в Ныроб боярина Михаила Никитича Романова (дядю будущего первого царя из династии Романовых). Содержался ссыльный в земляной яме, где и умер – иные говорят, от голода, а есть версия, что его задушили стрельцы. Так вот, пришлые строители – так считают в Ныробе – были присланы из Москвы родственниками Бориса Годунова, желавшими загладить вину царя-душегуба.
В год празднования трехсотлетия дома Романовых местность вокруг ямы-темницы превратили в мемориальный сад, обнесли художественной оградой, стилизованной под русское Средневековье. Ждали приезда августейшей семьи. Не дождались: уж больно труден и далек был тогда путь в глухое уральское захолустье… Впрочем, несмотря на труднодоступность, даже в дореволюционные времена сюда ежегодно добирались тысячи паломников со всей России, желающих прильнуть к кандалам невинно убиенного боярина. Они сохранились – трехпудовые (если считать с замком), хранятся в чердынском музее. Зато сейчас через реку Колву шагнули мосты, и от райцентра Чердыни все 40 километров на север, до Ныроба, закатаны в асфальт.
Сама трасса Чердынь – Ныроб издавна была известна как часть старинного Печорского тракта с его малыми селами, которые через недолгое время становились большими и богатыми, украшенными величественными церквями, роскошными особняками купцов и баржестроителей, богатевших на вывозе северных богатств. В ближайшем к Чердыни селе Покча своей красотой и немалыми размерами славилась Благовещенская церковь. Утварь здесь была серебряная, позолоченная, почти все облачение для священства парчовое. Четырнадцать колоколов общим весом четыреста пудов. На выезде из Покчи со взгорка, за холоднючей речкой Кемзелкой, бьют семь родников, стекаясь в мелкое озерцо. Местные жители там и белье стирают, и не гнушаются для питья воды набрать. Хорошая вода, бодрящая, хоть и называется по-сказочному «мертвой». По легенде здесь лихие люди убили купца с женой да еще пятерых работников. Вот и пробились из земли семь горестных ключей, вот почему вода «мертвая», хоть пить ее для здоровья совершенно невредно.
Лет десять назад при ясной солнечной погоде зловещая красноватая туча стала наползать на село Искор. Вдруг раздался страшный грохот, искорцы, выглянув из окон, не могли ничего разглядеть в клубах красной пыли. Минут через пятнадцать морок развеялся, и стало видно, что с колокольни Христорождественской церкви напрочь снесены три яруса. Красная туча удалялась, не уронив ни капли дождя, по-прежнему сияло солнце.
Первоначально Искор стоял в стороне от проезжих мест и являл собой неприступную горную крепость (макет-реконструкцию ее можно видеть в ныробском музее). Но в XV веке крепость все-таки взяли штурмом московские полки князя Федора Пестрого, одолев сопротивление засевших в Искоре местных пермяцких племен и новгородцев, бежавших сюда от преследований Ивана III. Недалеко от Искора расположена знаменитая «Узкая улочка», горная расщелина, подняться по тесному коридору которой на вершину не каждому под силу. Но число желающих рискнуть не убывает: по преданию, тому, кто одолеет по «Узкой улочке» подъем, прощаются все грехи.
Вильгорт просигналит удивительной «составной» церковью: белый куб типичной русской средневековой архитектуры испещрен зубчатым орнаментом. В начале XX века к ней были пристроены трапезная и колокольня в модерновом неорусском стиле. Кирпичные пилястры на трехъярусной колокольне увенчаны белыми капителями коринфского ордера. Говорят, прежде на Печорском тракте храмы стояли через каждые три версты, но по большим праздникам народ со всей округи тянулся именно в Вильгорт, в Свято-Троицкий храм.
У Введенской церкви Камгорта тоже есть своя легенда. К сосланному в Ныроб Климу Ворошилову приехала невеста, но ныробские священники отказались венчать революционную пару: избранница будущего красного маршала была еврейкой. А камгортский батюшка оказался более толерантным, невесту приобщил к православию и дал ей имя Екатерина.
Каждое лето на обширной поляне близ Камгорта проходит этноландшафтный фестиваль «Зов пармы» («парма» – коми-пермяцкое название тайги). Сюда со всей России съезжаются на два дня мастера народных промыслов, поклонники боевых исторических реконструкций, этно- и фолк-ансамбли.
Повезет, если вы и к «Зову пармы» подоспеете, и в Ныроб, когда там устраивает свои представления «Исторический театр на ландшафте». Постановки воскрешают исторические события стародавних времен. В эти дни в городке можно встретить стрельцов эпохи Годунова, монгольских послов и сибирских шаманов. Исторический театр держится на непреходящем энтузиазме местных жителей. С утра по поселку скачут конники с наклеенными бородами, разъезжают телеги, переполненные поролоновыми ананасами и бутафорскими жареными поросятами. В парке возводится бревенчатый тын с крепостной башенкой, устанавливается мансийский чум. Рядиться в боярские шубы, стрелецкие кафтаны и персидские шальвары согласны не только школьники-подростки, но и отцы семейств, и почтенные матроны. Ныробчане со вкусом актерствуют, дефилируя в костюмах китайских купцов, извиваясь в индийских плясках, лупцуя по жалобно скрипящим щитам всамделишно тяжелыми боевыми топорами.
…Когда-то центр Ныроба украшал целый храмовый ансамбль. Богоявленская церковь встала рядом с Никольским храмом при Анне Иоанновне (по другим сведениям, еще при Петре I). Она не столь выразительна архитектурно, но знаменита тем, что построена над первой могилой ныробского мученика. К внутренней стене ее был приделан пышный кенотаф – символическая гробница, в которой Михаил Никитич никогда не лежал, его тело еще зимой 1606-го выдолбили из промерзшей могилы и увезли в Москву, в Новоспасский монастырь. Цельность ансамблю придала колокольня, построенная уже в начале XX века. Но в 1934 году колокольню снесли. Пропал колокол с надписью по ободу: «Город Кемпен, мастер Вегеварт», прибывший в Ныроб при царе Михаиле Федоровиче. Зато внутри Никольского храма сохранились фрески, где среди прочих святых запечатлен Христофор. Причем этот великомученик изображен здесь с собачьей головой.
Отец Варсонофий, что служит в Никольском храме, расскажет вам легенду. В христианский монастырь пришел язычник, которого звали Оферус. Когда стал монахом и получил имя Христофор, ему стали досаждать своим вниманием женщины: Христофор был не только велик ростом, но и красив. Тогда – по одной из версий – он стал молить Бога, чтобы тот дал ему отвратительную внешность, и вот его лицо стало меняться, пока не превратилось в собачью морду. По другому толкованию святой стал носить собачью маску, которая со временем приросла к лицу.
Что же касается местных жителей, то внешность Христофора не вызывает у них особенных недоумений. Ныробчане – охотники и потомки таежных охотников, а кто лучший друг промысловика? Конечно, собака. А святой Христофор – покровитель охотников.
…На окраине Ныроба бьет ключ, который тоже называют Никольским. С ним связана еще одна легенда. Зимой 1613 года ныробские купцы возвращались из Печорского края и увидели в поле посреди снегов икону, а вокруг нее – горящие свечи. Снег поблизости нетоптаный. Явленный образ Николая Чудотворца благоговейно отвезли в Чердынский монастырь. А когда возвращались обратно в Ныроб, увидели икону на прежнем месте. Так повторялось трижды, пока ныробчане не поняли, что Никола сам выбрал для себя местожительством затерянный в лесу городок.
Времена были разбойничьи, пошаливали и местные разбойники, и пришлые тати, поэтому при набегах икону прятали в лесу на окраине Ныроба. На этом месте и пробился ключ, который назвали Никольским, а воду его – живой, целебной. Родник и часовенка будто обрамлены декорациями из древнерусских опер Римского-Корсакова: еловый полусумрак, насыщенная ионами серебра струйка шевелит опавшую влажную хвою, время дышит вечностью… Сама же явленная икона сгинула в смутное время гражданской войны. Но список ее можно видеть в чердынском Музее православной веры.
0
Бесплатно
