Ах, какую можно было купить в СССР аккуратную расческу, произведенную в ГДР! И финские сапоги. Сапоги были удобные, из качественной кожи. А расческа — прочная, нужного размера, помещалась в карман, зубчики не царапали кожу на голове.
Сами почему-то не можем изготовить такую расческу. Она необъяснимого калибра, ломкая, зубчики грабельные, будто надо выпалывать не последние волосы, а сорняки.
Разве можно было отпускать ГДР? И Венгрию, и Болгарию с ее помидорами? Меняем ее на Турцию, которая задирает цены на томаты! Вот что утратили. Преступно проморгали. Как эту благодать вернуть?
Но мы стараемся. Прилагаем усилия. Боремся с внешними врагами, которые отняли у нас расчесочные преимущества и томатные привилегии. Настаиваем на своих идеалах и предпочтениях. Не поступаемся принципами. Расчески в связи с этим пока еще качественно не улучшились. Но обувь из Белоруссии уже приближается к финским стандартам.
Высмеять!
Сетуем: Британия насаждает свой культ, пропагандирует и навязывает миру своих национальных героев: создала патетический фильм о Черчилле. А до того — превознесла на экране Тэтчер.
Кто мешает нам заняться тем же самым? Если произвести качественную расческу — непосильная задача, то в киносфере мы традиционно держали мировую марку. Вот и создадим сагу, и растиражируем (и разрекламируем) соотечественников!
Однако, перебирая годящиеся «на экспорт» фигуры, обнаружим: собственных невтонов нынешней закваски земля российска еще кое-как рожает, а вот политических авторитетных светочей (во всяком случае, в XX столетии) не густо. Не Сталиным же и Брежневым похваляться. Но и поднять на смех (в качестве контрпропаганды) Черчилля и Тэтчер (и их похороны) у нас вряд ли получится: эти лидеры имели минусы, но маниакальными убийцами не стали, в дурдом инакомыслящих не изолировали, их созидательные успехи с лихвой перевешивают недостатки.
И все же имеется возможность поступить с ихними кумирами так же, как их кинематограф обошелся с нашими — в пресловутой комедии «Смерть Сталина». Взять и высмеять тех, кого преподносят на блюдечке глянцево и хрестоматийно. Например, переиначить трогательнейший американский фильм об Эдварде Гувере (в главной роли Ди Каприо). Американцам сподручно его восхвалять: продержался во главе ФБР на протяжении шести президентов. Они сменялись, а Гувер оставался незыблем. Лента рисует его борцом за гуманистические идеалы. Однако некоторые факты — тихушное лишение американского гражданства Чарли Чаплина — способны поколебать превозносительное восхваление. Почему не сделать пародийную комедию о том, как этот мракобес расправлялся с американскими инакомыслящими? Что мешает посмеяться над тем, что, борясь за высокую нравственность, он сожительствовал со своим сотрудником? Речь, разумеется, не об издевке над нетрадиционной сексуальной ориентацией, а о модном ныне харассменте, об использовании служебного положения в личных интимных целях. Но нам не осилить такое кино. Почему? Не только потому, что не наскребем бюджет на создание контрпропагандистской ленты, а и потому, что, как говорил в нашем классическом фильме герой революции: «Грамотешки не хватает». Разве в силах мы осмыслить столь сложные перипетии — не срываясь на агитационный лай?
И еще немаловажная деталь: в американском фильме о Гувере есть попытка сказать правду — недостижимую для нашего кино. Вообразите апологетическую ленту о палаче Ежове, где бы трогательно и трепетно говорилось о его мужеложестве. Масштабы Гувера и Ежова разнятся. Тот и другой были апологетами борьбы с «врагами народа», отстаивали государственность (каждый на свой манер), так что фигуры эти вполне сопоставимы. Но Гувер — реакционный философ, Ежов — недалекий приспособленец.
Не смеем спросить
А ведь хотели стать вровень, а то и обогнать страны классического образования, замахивались на высоты европейских эстетических стандартов. Но выше головы не прыгнуть. Не дадут прыгнуть те, кому не хочется, чтоб кто-то стал выше, чем он.
Жесткость дипломатических мер, принятых российской стороной в отношении англичан, объясняется еще и тем, что наши власти не оглядываются на свой электорат и не отчитываются перед ним. Кто с кого и за что спросит в нашей стране? Посмеет спросить. Разве нашим гражданам придет в голову заявить, что ухудшение образования — в связи с пресекновением работы Британского совета, занимавшегося совершенствованием преподавания английского языка, — повлечет отрицательные последствия для подрастающего поколения? На это нам возразят: есть идейные ценности и патриотические высоты, они поважнее просвещения, иностранные языки вообще не нужны — с кем общаться, если весь мир не хочет с нами разговаривать?
Ни-че-го
Что может в нашей стране обычный рядовой человек — даже если умен и жаждет справедливости?
Ни-че-го!
Допустим, он не согласен с методикой школьного образования. Разве есть у него выбор? Разве имеется альтернатива — перебросить детей в другую систему образовательных координат? Или, допустим, посмотрел он, этот гипотетический мыслитель, в театре постановку, которая ему не по душе. У него соображения — как изменить ее к лучшему. (Возможно, идиотические. Но вдруг — небесполезные?) Сможет он пробиться к режиссеру, актеру? Да и билетеры и гардеробщики не станут его слушать.
Предположим, тот же рассудительный человек не согласен с проводимой государством политикой. При каких обстоятельствах он сподобится довести свою точку зрения до руководства? Посредством обращения к президенту? Или в его администрацию? И его там приветят, угостят чаем, выслушают… Смешно! Одна отрада — дозваниваться на «Прямую линию», но она на то и прямая, чтоб не отклоняться.
Страна, где все первое во-вторых
Прискорбно наблюдать, как страна, бывшая и слывшая первой во многих областях человеческого созидания (и соревнования), микширует прежние приоритеты, отодвигает их на периферийный план. Важное — для такой страны заведомо во-вторых. А то, что никчемно, преходяще, фуфлово, — это во-первых. Важны словеса, демагогия, общие расплывчатые заверения. А природа, космическая отрасль, где были пионерами, здоровье граждан, образование — в представлении лидеров (а значит, и передаточного агитационного звена) значения не имеют, основополагающий вес обрели абстрактные лозунги и производство средств уничтожения себе подобных. Это — альфа и омега бытия.
Плохо и то, что открыто признаем свою вторичность, публично оправдываем выбранную позицию хвостизма, то есть мнимой независимости от ведущих держав. «Если бы не выслали наших дипломатов, мы бы не ответили зеркально». Нет чтоб опередить и выслать всех ихних до одного, показав: ни в ком не нуждаемся.
Фильмы, с которых начали разговор, тоже стали производить в нашей стране заведомо второго сорта, кинозвездами провозглашают участников плохо скопированных с мировых сериалов поделок и подделок. Топовыми режиссерами (и их достижениями) мнят безвкусных штукарей (и их доморощенные «шедевры»).
Осетрины второй свежести не бывает, но самолеты второй свежести эксплуатируются и, естественно, бьются.
Второразрядные здания — жилые, муниципальные, торговые, культурные, общественные — составляют 99% всех имеющихся строений.
Вызовы
Зато неустанно боремся с вызовами. (Придумали же термин!) Они как из рога изобилия сыплются на наши головы. Вызов импортозамещения и вызов санкционных списков. Вызовы антидопинговый и сирийский. Вызов Трампа и вызов Меркель.
О главном вызове (он в том, чтобы стать честными) почему-то не говорим. Это действительно громадный вызов для нашего общества.
Надо стать работящими — еще больший вызов.
Надо научиться быть принципиальными и сказать прямо то, что думаем. Для этого нужна смелость. Стать смелым — почти невыполнимая задача. Кто отважится сказать некомпетентной власти: ты не справляешься, убирайся! Уступи место тем, кто понимает!
Без выполнения такой программы элементарных первоочередных насущностей не одолеть наступающую непроглядь.
Под пятой
Страна, где на каждом шагу дают понять: ты — ничтожество.
Самодовольные хари, нагло лгущие или откровенно, воинственно некомпетентные, никчемные. Муторно (до тошноты) их видеть, но они торжествуют — во власти и близ нее, по нисходящей отравляя, разлагая все вокруг.
Замороченная, обескровленная, убогая в своей беспросветной покорности и нищете Россия, где все главное — во вторых, а во-первых — пустое, необязательное. Как удалось сделать ее такой — второразрядной?
Опять безвыходность, безысходность.
Попробуй сунуться в районную управу — там тебе быстро продемонстрируют твою истинную значимость и нужность обществу.
Попробуй докричаться до органов соблюдения правопорядка — и охватит страх за полнейшую свою покинутость на произвол.
Сбегают за границу те, кто может это себе позволить. А остальные? Остальные — под пятой.
Неужели согбенность есть заслуга, за которую щедро заплатят попранностью единожды данной тебе жизни?
0
31.56
