«Я уже на третьем выпуске «Ледникового периода» поняла, что это не мое. Атмосфера не моя. Потому что очень много «но», много запретов, много негатива, надо всех уговаривать, упрашивать обратить внимание. А в борьбе, в конфликте, в войне существовать — это вообще не для меня!» — говорит актриса Ирина Пегова.
— Лед, коньки — это опасно и страшно, но на танцах у меня было больше травм, я больше уставала и мышцы болели сильнее. Танцы физически сложнее в десять раз, я на них потеряла пять килограмм веса! А здесь у меня пару раз что-то поболело, когда была какая-то новая поддержка и новые группы мышц задействовались, но я ни разу даже не вспотела. И еще я первый месяц тренировалась с кровавыми мозолями, но мне говорили: «Перетерпи, это все пройдет». Я терпела, и действительно все наладилось. То есть физически кататься на коньках не трудно, но технически сложно научиться. Раньше я умела только бегать вперед и делать ласточку на одной ноге. В последние три года я даже на каток не ходила: ни во двор, ни в сад «Эрмитаж», ни на ВДНХ, ни в парк Горького мой любимый — никуда. Потому что у меня через десять минут сводило ноги и я уже не могла стоять. Это во время проекта, кстати, прошло. Но конечно, не нужно забывать, что мы с Тихоновым самая возрастная пара. И есть еще другая проблема — слишком сжатые сроки, в которые мы номера делаем. Это не семь дней, которые вроде бы есть от программы к программе. Потому что один день уходит на постановку света, поиск реквизита и всякой этой ерунды. Еще день — на выбор музыки. Плюс еще какие-нибудь два съемочных дня у меня параллельно. Дикая нехватка времени! Когда я согласилась на этот проект, был март. Предполагалось, что до старта в сентябре мы семь месяцев будем тренироваться. Но пандемия нарушила все планы: катки оказались закрыты, и никаких тренировок не было. А потом еще «Ледниковый период» сместился с сентября на август. А в августе у меня снимались параллельно два больших фильма — «Родные» и «Пищеблок», причем не в Москве, и тренироваться я тоже не могла. В сентябре, когда эти фильмы закончились, началась «Акушерка», а это вообще Минск. Приходилось ездить на машине туда-сюда, ведь поезда не ходили, самолеты не летали. Поэтому сколько я тренировалась? Нисколько. В этом и ужас. Люди же здесь ночуют! А у меня просто времени не было добиться нужного результата.
— А вам победить важно?
— Мне важно выразить идею номера именно через хореографию, но коньком я не владею так, как профессионалы, поэтому чем я могу выражать? Ничем. Только глазами и лицом. А здесь это не работает, здесь нужны ножки, пяточки, нужно «стоять в ноге», ехать на внутреннем ребре, менять направление. Потом ехать на внешнем ребре, делать элементы. Вот, например, «тройки» бывают внутренние, внешние, с справой ноги, с левой. Когда мне первый раз «тройку» показали, я попробовала повторить и подумала, что никогда ее не сделаю. Ни-ког-да! Но прошло какоето время, и я сделала. И продолжаю делать, правда, не всегда идеально. То есть просто на это нужно время.
— Спортивный азарт у вас в крови.
— Это точно. Но я никогда в таком нервном эмоциональном состоянии не находилась, не была такой злой, раздраженной. Ведь я оказалась на моем любимом «Ледниковом периоде», о котором всегда мечтала, но совершенно не в той форме из-за нехватки времени. У меня было два номера, которые я станцевала с одной-единственной тренировки. Это возможно? Невозможно.
— Какие это номера?
— Во-первых, Tico-tico, в черном платье с перьями. Это, кстати, мое платье, потому что мне даже костюм сшить не успели. Мы думали, что вообще не будем выступать, у нас же не было номера. Но потом приняли решение собраться в восемь утра, сделать номер и в три часа станцевать на стадионе. Это вообще невозможно. Поэтому о каком качестве может идти речь? А второй номер — «Пассажиры». То же самое.
— А как репетировали «Фриду», которая многих поразила? Зрители не могут забыть вас в образе Фриды Кало.
— Там тоже все непросто: Алексей заболел на десять дней воспалением легких, и его не было на тренировке ни дня, я тренировалась в одиночку. «Фрида» — это неделя слез. Потому что я не понимала, как справится Алексей, у него не было сил вообще. Все переживали, что, не дай бог, у него коронавирус, но не подтвердилось. В общем, все происходило не в тех обстоятельствах, какие я бы хотела. Вот только и остается сказать: ах если бы… В итоге номер, о котором я так мечтала, был не скатан. Очень обидно. Но зато в последней программе , где нужно выбрать и показать один номер из всей программы , я хочу снова выйти в образе Фриды. Там придумано потрясающее начало с зеркалом, и музыку оттуда я обожаю. Я ее нашла сама, помимо музыки из фильма там есть народная песня на испанском языке, которую поют больше двухсот лет. Мы сделали монтаж… Первое исполнение, с моим «прекрасным» нетренированным телом, у нас не получилось идеальным, это же была только третья программа. Но мы отрепетируем все еще раз, доделаем, переделаем, усложним… Если будет время. (Смеется.)
— Вы выбираете неожиданный материал.
— Конечно, на льду надо делать то, что еще никем не сыграно. Я хотела бы сыграть многих персонажей, но не все они фактурно мне подходят. Та же «Раба любви» — не моя фактура, хотя мне безумно нравится музыка, нравится фильм, поэтому мы пошли на это , когда подбирали материал для темы «Советское кино». И есть еще один нюанс. Это только кажется, что выбор огромный. Но чего ни коснешься, то музыку нельзя взять, то она не подходит, то уже взята, то уже сто раз делали. То есть возникает огромное количество «но». А как можно танцевать под музыку, которая тебя не заводит, не затрагивает струны твоей души?!
— Со стороны кажется, что вам все так легко дается, у вас всегда лучезарная улыбка.
— Уже не всегда, уже настроение портится. Я же вижу реакцию судей на последние выступления. У них нет отклика, и мне сразу скучно, хочется сбежать, хочется, чтобы меня быстрее выгнали. Нет мотивации. Я уже на третьем выпуске поняла, что это не мое. Атмосфера не моя. Потому что очень много «но», много запретов, много негатива, надо всех уговаривать, упрашивать обратить на меня внимание. А в борьбе, в конфликте, в войне существовать — это вообще не для меня. Мне нужен обмен энергией. К тому же чем ближе к финалу, тем меньше сил физических, моральных — реально очень сложный режим. Не знаю, как у остальных, может, у них нет параллельной работы, но у меня параллельно и театр, и съемки…
— И появился хоть какой-то кислород.
— Да, точно! А до этого настолько напряженная была обстановка, что я прямо выдохлась. Даже сказала: «Ребят, если вы меня выгоните с проекта — это будет идеальный исход». Но уже не выгонят, потому что это была последняя номинация, и я в нее не попала.
— Вас всегда поддерживают зрители. Знаю, еще Табаков вам говорил во время репетиций «Рассказа о счастливой Москве»: «Ты должна играть девушку, которую хочет каждый человек в СССР». Мне кажется, вам и играть ничего не нужно было, у вас такая природа. Наверное, у вас и комплексов никогда не было?
— Всегда были ужасные комплексы. Я вообще в себе неуверенная. Это все видимость. Я просто умело вас всех обманываю. (Смеется.)
— А что вам в себе не нравилось?
— Все! Например, что я косноязычная, не могу говорить красиво, не могу выразить свою мысль. Что ржу как конь… Каких претензий к себе у меня только не было! Я каждый день делаю шаг на пути принятия себя. Я слушала много лекций на тему, как полюбить себя, и книг много читала на эту тему. И йогой занималась. Это помогало…
— Когда вам было тяжелей всего принимать себя?
— В подростковом возрасте принять себя просто невозможно! И это при том, что у меня всегда была куча женихов… Вот по поводу тела и внешнего вида у меня никогда в жизни не было «запары». Разве что борьба с двумя-тремя килограммами — и все, больше ничего. Были комплексы по поводу того, что не умная, не усидчивая, что не женственная, что пацанка. И вот, пусть и довольно поздно, любовь к себе пришла, и пришла от зрителей. Я очень зависима от мнения окружающих. Меня можно убить «на раз». Вот, скажем, большое количество людей поругают, раскритикуют — все, через полгода вы меня не узнаете, я завяну. Но мне везло — всегда доставалось обожание и симпатия и от зрителей, и от режиссеров, и от коллег. И я на этом немножко распушилась. (Улыбается.)
— Вы похвалой питаетесь?
— Только она дает мне силы… А самую грандиозную народную поддержку я получила после «Танцев со звездами», где было голосование в прямом эфире. Мы много ездили на гастроли, на съемки в провинцию, и я видела, как народ ко мне относится, как он со мной разговаривает, как реагирует на меня. Я даже думаю: если бы я работала бухгалтером, инженером, дизайнером, вообще не представляю, каким человеком я бы была. И дочь моя четырнадцатилетняя недавно приходила на тренировку и застала момент, когда мы там все придумывали. И вот она сказала: «Мама, боже мой, какая ты талантливая! Я в шоке! Как у тебя это получается? Я даже не представляю, кем бы ты могла стать, если не артисткой. Это был бы кошмар, ты была бы несчастной женщиной».
— Так и есть?
— Конечно, я могу проявляться только в творчестве. С другой стороны, если бы я была продавцом в магазине, я бы стала звездой этого магазина. Кстати, у нас в магазине, куда я все время хожу, в хлебном отделе работала продавщица, которая обо всех все знала и со всеми общалась так, как будто она наша родственница. Я приходила, и для меня это было шоу. Она всех встречала, угощала кофе, рассказывала какие-то новости, спрашивала. Она — лучший продавец в мире! Это просто ее призвание. Кстати, ее уволили из-за этого, руководство такого общения не одобряло. А все клиенты просто кайфовали от нее. Когда мне не нужно было ничего покупать, я шла мимо магазина с большими окнами и обязательно махала ей рукой, а она мне. И это была чистая радость. Она просто рождена, чтобы толкать товар, потому что, мне кажется, в тот магазин за покупками ходили исключительно ради нее. Она не уговаривала покупать хлеб, она просто была душой этого заведения. Надеюсь, вот я стала бы таким продавцом. С бухгалтерией так не получилось бы, я была бы вообще другим человеком, с другим характером, и даже внешне, наверное, по-другому бы выглядела. Все, что у меня есть, — благодаря подпитке от людей. У меня это так работает.
— Если говорить про энергию, что же будет в театре, который заполнен всего на 25 процентов?
— Я не боюсь этого, потому что зрители реагируют ничуть не меньше. Ведь люди, которые пришли, чувствуют уникальность момента. Зрители настолько счастливы, что наконец-то могут прийти в театр, поэтому и реагируют острее. Для меня выходить на сцену — радость. А сейчас — то, что нужно просто пережить, такие уж обстоятельства.
— И еще я хотела спросить про принятие... У вас абсолютно естественное лицо. Меня шокируют артистки с «мертвыми» лицами, которые играют военные драмы, например. Ваше лицо уникально своей естественностью, я не вижу ботокса…
— Но это не значит, что его у меня нет! Мера, во всем просто нужна мера. У меня был не так давно случай, когда продюсер на площадке подошла и сказала, что мне уже пора уколоть ботокс, чтобы не было морщин на лбу. Я ответила, что не собираюсь этого делать. Но я даже не удивилась ее заявлению. Если бы вы увидели ее лицо, вы бы все поняли. Эта девушка вся исколота до состояния маски, с огромными «модными» губищами.
— А как вы относитесь к своему возрасту?
— Недавно я в соцсетях выставила фотографию, и мне какая-то женщина пишет: «Господи, какая старая. Похудела — и что с твоим лицом?» Ну конечно, я не молодая, мне 42 года, я не могу выглядеть как 22-летняя барышня. Я, например, несколько лет говорю руководству нашего театра: «Снимите меня с роли в «Коньке-Горбунке», ну это же просто неприлично, Царь-девица в предпенсионном возрасте». Мне стыдно, мне неловко, но…
— Но на вас ходит зритель! У вас очень широкий актерский диапазон, а куда вам хочется дальше двигаться в театре, в кино?
— Это разница огромная — кино и театр, нельзя сравнивать. В кино ты не выходишь за рамки внешности. Никто не напрягается, чтобы придумать чтото необычное. И я отдаю себе отчет, что в кино мне никакая Фрида или раба любви не светит, там я акушерка, Варенька, девушка из народа. А в театре может быть все. Или почти все. Это условное искусство.
— Недавно показывали фильм «От печали до радости» про династию заводчан. Там играли все Добронравовы — Федор, Виктор и Иван. Ваша героиня была возлюбленной героя Ивана.
— Безумно талантливое, доброе, правильное кино. Такое удовольствие было сниматься! В таком нужном для людей кино я готова играть бесконечно, даже без перевоплощений.
— 14 февраля в прокат выйдут «Родные», у которых очень высокий рейтинг ожидания.
— Конечно, рейтинг ожидания высокий, потому что сценарий написали замечательные Алексей Казаков и Жора Крыжовников. По сценарию у нас с героем Бурунова трое уже взрослых детей. Это история о том, как папа или мама могут уничтожить своих детей. Про фильм пишут — комедия. Но я бы не назвала его так. Это скорее драмеди, трагикомедия. Снимали непросто. Кроме сценаристов и режиссера Ильи Аксенова на площадке еще были два продюсера. По сути, это тройное руководство. У многих были разные представления о том, как все должно быть. Надеюсь, получилось хорошо. Недавно как раз закончились съемки. А в декабре я уже приступаю к новым. И я очень рада, что кино будет снято по современной театральной пьесе. Это история о трех семьях, которые хотят изменить свою жизнь. Пьеса просто восторг! По ней уже сняли фильмы в Латвии, в Польше, на Украине и в какой-то скандинавской стране.
— Скажите, а чтобы сохранить семью, возможны любые эксперименты в отношениях?
— Если ты понимаешь, что ее надо сохранять, что это не была ошибка, то да… Нужно бороться, исправлять себя, трудиться, терпеть, что-то придумывать… А если ваши отношения — ошибка, ничего не нужно сохранять, я против этого категорически.
— На какие безумные поступки в отношениях вы способны? Мне кажется, что вы можете хулиганить не только на сцене.
— На любые. Если была какая-то ссора или непонимание, я могу рвануть мириться на край света. Как-то мы поссорились по телефону с Димой (Дмитрий Орлов — бывший муж Ирины Пеговой. — Прим. ред.), и я поздно вечером полетела к нему в Мурманск, где он снимался. Надо было как-то сменить гнев на милость, по телефону это невозможно сделать. Я прилетела буквально на два-три часа и улетела обратно. Сюрприз! Разве это не дурацкий, не сумасшедший поступок?
— Мне кажется, нет.
— Господи, да сколько было всяких глупостей… Я вообще готова на все, если понимаю, для кого и зачем это делаю. И если я хочу сохранить отношения, все сделаю, чтобы их сохранить… У меня есть одна подружка, она говорит: «В советское время принято было сломавшуюся вещь ремонтировать, сейчас проще купить новую. То же самое сейчас в отношениях. Если они не получаются, проще поменять человека». К сожалению, так и есть. А я все же за так называемый ремонт. Хотя бывает, что отношения ремонту не поддаются.
— У моей подружки, например, после развода жизнь кардинально улучшилась.
— И у меня кардинально улучшилась жизнь после развода. И вообще, я не из тех, кто переживает по поводу прошлого, я стараюсь смотреть в будущее. Все, что ни делается, — к лучшему.
— Скоро Новый год, самый любимый для большинства людей праздник. Как будете его праздновать?
— У меня ничего не меняется. Из года в год вот уже 14 лет 31 декабря я играю в МХТ спектакли. Вот и на этот раз будет так же — сыграю «№ 13D». А потом пойду отмечать домой, ведь все рестораны будут закрыты… Вообще , надеюсь, этот високосный год, который забрал мою любимую бабушку Таню, закончится и следующий будет поспокойней и все вернется в нормальное русло… Шутка, конечно, но вообще , все в этом году из-за нас, мы с друзьями неправильно 2020 год встретили.
— Неправильно — это как?
— Мы пропустили бой курантов, со мной такое в первый раз. Просто своей компанией стояли возле ресторана, хохотали. И вдруг все стали кричать: «Ура! Новый год!» — а мы на улице, и без бокалов шампанского, и без загаданного желания. Выпили потом, но потом не считается, надо ведь ровно в полночь. На этот раз все сделаем по правилам, чтобы год был нормальным.
— Интересно, а вы верите в чудеса?
— Конечно, обязательно. Всегда. Чудеса случаются. Вот на днях у меня был онлайн-концерт группы Raev Clan . Видео с выступления я выложила в сториз в инстаграм. И Алла Пугачева меня лайк
нула! И прислала значок в виде аплодисментов. Надеюсь, она сама ведет инстаграм, как и Максим Галкин. Потому что когда-то Алла Борисовна была моим кумиром. В детстве я пела ее песни, объявив: «Выступает трехвостая Алла Пугачева!» — потому что у меня была прическа — три жиденьких хвостика. Если бы мне тогда сказали, что Пугачева оценит, как я пою, я бы не поверила. И зря. В жизни возможно все. Чудеса — это вообще нормальное явление.
0
25.00
