Гильермо Абаскаль — один из самых противоречивых тренеров в новой истории «Спартака», которого активно обсуждают даже после увольнения. Все это время испанец почти не контактировал с медиа, но специально для «СЭ» детально разобрал период своей работы в России.
Из эксклюзивного интервью с Абаскалем вы узнаете о причинах отстранения Александра Соболева от тренировок, влиянии ареста Квинси Промеса на результаты, желании Пола Эшуорта привезти Матео Ретеги, испортившихся отношениях с Владимиром Слишковичем и багаже для Деяна Станковича.
— Россия остается частью моей жизни. Всегда об этом говорил и буду говорить. Именно здесь мы с женой пережили, наверное, самый счастливый период. Наш первый сын, Николай, родился в Москве.
У нас много друзей и близких, которых мы любим. И считаем, что нужно быть честными с теми, кто был рядом. «Спартак» дал мне огромный шанс, сделал лучшим человеком и тренером, а люди, российский народ, всегда относились с уважением. Считаю, что я им обязан. Поэтому Москва и Россия — навсегда в моем сердце. Это особое место.
— Да, и не только в Москве. Однажды мы с приятелем сидели в кафе в Малаге, и ко мне подошел фанат «Спартака». Мой друг был очень удивлен: «Как это возможно?» Я ответил: «Легко. Спартаковцы — по всему миру!» В Дубае тоже много болельщиков красно-белых. Один из них попросил фото после матча «Юнайтед», за который выступает Квинси Промес.
Я с большим удовольствием работал в «Спартаке» — полагаю, фанаты знают об этом. Хочу, чтобы все они понимали, насколько я, моя семья и штаб благодарны за возможность стать частью этого клуба.
— Помню много слов. Неудивительно — после двух-то лет работы! Во втором сезоне я в основном использовал на тренировке короткие подсказки на русском. Мне это нравилось. Хотя, конечно, для испанцев ваш язык сложен. Но выучить можно.
— Он уже разговаривает! Когда летим в Испанию, он говорит: «Пока-пока». Плюс он выучил цифры, еще когда мы были в России. Теперь мы ждем второго ребенка — пока не знаем, где он родится, но мы, безусловно, привязаны к Москве.
— Да, конечно, мы всегда думаем об этом. Одна из причин — работа: если появится предложение, это станет поводом вернуться. Другая причина — навестить друзей. Хотим приехать и увидеться со всеми, ведь некоторые из них летали на нашу свадьбу в Испанию. Можно сказать, стали частью нашей семьи.
— Я тоже на это надеюсь. Но, как я уже говорил, текущий момент очень важен, потому что каждая трудность — это возможность для роста. Если нельзя играть за границей, значит, нужно развиваться в пределах своей страны. Чтобы быть максимально подготовленными, когда еврокубки вернутся.
Я хотел бы стать частью процесса, вносить свой вклад. Помню нашу команду, в ней было много молодых игроков: Пруцев, Денисов, Хлусевич, Литвинов, Игнатов, Зорин... Дать им расти, поддержать — это был наш план! Мы хотели показать всему миру, чего они могут достичь. Несмотря на изоляцию, мы много работали, чтобы вернуться сильнее — такой была цель.
Угальде говорил мне, что хочет играть в «Атлетико»
— Вы покинули «Спартак» девять месяцев назад. С какими эмоциями сейчас смотрите матчи с его участием?
— Я, кстати, слежу за всей РПЛ, а не только за красно-белыми. В «Спартаке» нашим штабом была проделана огромная работа, поэтому мы рады видеть успех клуба. Сейчас он примерно повторяет наш первый сезон, не так ли?
Это здорово, учитывая, что все игроки провели уже около сотни матчей за «Спартак». А ведь они молодые футболисты — им меньше 24 лет. И они выросли вместе с нами. Мы видели, как они повзрослели с тех пор, как сделали первые шаги в команде. И те иностранцы, которых мы пригласили, теперь стали важными фигурами: Бабич, Дуарте, Бонгонда, Угальде. Каждый из них окреп в «Спартаке», и это радует, потому что мы попрощались чуть больше чем полгода назад. До сих пор убежден, что они качественные футболисты, способные добиваться топ-целей.
— Недавно вы сказали, что нынешний «Спартак» полностью подготовлен и создан вами. Последний раз «багаж» красно-белых обсуждали после увольнения Дмитрия Аленичева и чемпионства Массимо Карреры...
— Нет-нет, я не считаю, что существует багаж Аленичева, Абаскаля или кого-то еще. Единственное, что я хочу сказать по этому поводу: без качественной подготовки у вас не получится сразу дать результат. Нужно или время, чтобы все перенастроить, или новые футболисты.
Если нет ни того ни другого, то проходит пара недель, и команда, конечно, меняется, но что-то в ней остается и от прошлого тренера. Не из-за Абаскаля. А потому что футболисты впитывают идеи каждого специалиста, у которого играли.
Посмотрите на «Байер» Хаби Алонсо, послушайте его интервью. Он говорит, что взял немного от Гвардиолы, немного от Анчелотти, немного от Моуринью... Если все сделать правильно, частица тренера останется с игроком навсегда. Если неправильно — футболист запомнит, что тренер был приятным или неприятным, но его идеи никуда не денутся. Вот в чем суть.
Я не считаю это багажом. Но если игроки сохранили о тебе хорошие воспоминания и благодарны, то для меня как тренера это самое важное достижение. Не титулы! Хотя они, конечно, тоже важны. Сохранив хорошие отношения почти с каждым футболистом, мы в штабе уверены, что хотя бы сделали все, что могли, чтобы им помочь. А они нас за это поблагодарили. Так что время покажет, хорошо мы работали в «Спартаке» или плохо.
— Прошлой весной Угальде был одним из самых критикуемых футболистов «Спартака». Удивлены его прогрессом?
— Он молодой игрок, который присоединился к нам во время зимнего перерыва, а это непросто. Когда он приехал, то оказался в сложной ситуации: отсутствие Квинси, с которым они сыгрались на сборах, конкуренция с Соболевым... В этом сезоне конкуренции нет, потому что нет другого форварда. Манфред знает, что является игроком стартового состава. Это придает уверенности.
К тому же есть важный нюанс: даже если он не забивает, то совершает много полезных действий. Хорошо прессингует, всегда оказывается в нужном месте. Например, Тюкавин такой же. Он работает на ограниченных пространствах. С такими игроками, особенно когда они молоды и только пришли в клуб уровня «Спартака», нужно быть очень терпеливым.
Думаю, сейчас Угальде движется в правильном направлении. Очень рад за него, потому что его трансфер — серьезное и важное вложение.
— Судя по интересу к Манфреду из Европы, вложения окупятся?
— Именно. Жаль, что не получилось подписать еще одного игрока... Матео Ретеги — он был в нашем шорт-листе, Пол Эшуорт очень его хотел. Но я понимал, что это невозможно. Сказал ему: «Пол, у меня есть контакты в Италии. Привезти Ретеги нереально».
Но прорабатывались и другие варианты. Например, Абель Руис (нападающий «Жироны». — Прим. «СЭ») или Ферран Жутгла (нападающий «Брюгге». — Прим. «СЭ»), когда они были молодыми игроками и выступали не в Испании, а в лигах поскромнее. Оба усилили бы «Спартак» и стали большим активом для клуба в будущем. Таких футболистов в мире не так много.
— Ретеги — самый статусный игрок, которого «Спартак» хотел, но не смог подписать?
— Да. Думаю, он был бы не просто важным футболистом, а исключительной фигурой в команде. Но, как понимаю, на тот момент на него уже вышел «Дженоа». К тому же сейчас он игрок сборной Италии — думаю, в тот момент этот фактор, а также отсутствие еврокубков в России сыграли роль. Поэтому он выбрал Италию. Не говорю, что это лучше, но очевидно, что для своего будущего он поступил правильно.
Что касается «Спартака», то команде нужен такой игрок, как Манфред, — голодный до побед, бегущий вперед и отдающий всего себя на поле. Потому что Угальде понимает: вся карьера впереди. Вот сейчас в «Атлетико» есть Хулиан Альварес, так?
— Да.
— Однажды Угальде сказал, что хотел бы играть в «Атлетико».
— Отличный выбор.
— Да-да, философия Симеоне во многом основана на прессинге и умении находить свободные зоны. Хулиан прекрасно вписывается в эту игру. Кстати, если Угальде окажется в «Атлетико», то он останется красно-белым, ха-ха! Поэтому — вперед!
Я даже представить не мог, что с Промесом в ОАЭ что-то случится!
— Недавно вы вместе с Промесом смотрели игру за Суперкубок ОАЭ, а потом посетили и матч его «Юнайтед». Как появилась идея встретиться с Квинси в Дубае?
— Я всегда говорил, что Квинси на личном уровне был очень важным человеком как для меня, так и для «Спартака». Он прирожденный лидер, который помог многим ребятам. К тому же мы расстались из-за той сложной ситуации... Представьте, что вы садитесь в самолет, а один из ваших игроков остается в аэропорту. Это случилось почти год назад. Вот почему мне было необходимо лично встретиться и поговорить с Квинси.
Мы поддерживали связь, но мне нужно было убедиться, что с ним все в порядке. Мы увиделись, выпили кофе, а потом поехали на игру. Затем я посетил матч «Юнайтед». Квинси спокоен, он борется, хочет играть в футбол и со всей страстью отдаваться любимому делу. А еще хочет вернуться в «Спартак». Он всегда об этом говорил.
— Какой была ваша реакция, когда Промеса не выпустили из ОАЭ и вы поняли, что во второй половине сезона придется играть без него?
— Как бы описать эти чувства... У меня будто отняли часть жизни! В первый год нашей совместной работы он забил 25 мячей. Человек с такой статистикой — это ключевой игрок. А «Спартак» с таким футболистом — одна из сильнейших команд РПЛ.
Не хочу говорить, что мой проект рухнул в тот момент. Но это стало неожиданностью, было очень тяжело. Он оставил меня на полпути. Мы формировали атаку с Бонгондой, Промесом, Угальде, Соболевым и запасными — Зиньковским, Игнатовым. Считали, что станем гораздо успешнее и сильнее в атаке.
[После ареста Квинси] мне было очень непросто. А для команды, думаю, это был шок. В тот момент нужно было искать нового лидера внутри коллектива, ведь это как раз таки была роль Промеса.
— Есть несколько версий, кто именно принял решение взять Квинси в ОАЭ: он сам на этом настоял, вы, генеральный директор... За кем было последнее слово?
— Возможно, в клубе не знали, что подобное вообще возможно. Я как тренер был в курсе, что он уже находился в Эмиратах в первую неделю января. То есть еще до сборов. Поэтому даже представить себе не мог, что с ним что-то случится. Ведь если он уже был там, значит, все в порядке. А если есть проблемы, то как он мог вернуться в Москву, а потом снова присоединиться к команде?
— Останься Промес в команде, возможно, вы бы взяли титул со «Спартаком».
— Думаю, да. [После случившегося] я сказал Квинси: «Ты там, мы здесь... Но будем бороться!» Мы были уверены, что после такой подготовки на сборах все будет отлично. Команда действительно находилась в хорошей форме, Промес оформил хет-трик в матче с «Астаной». Все было настолько хорошо, что мы думали только о том, чтобы показать всем: да, первая часть сезона получилась не лучшей, но теперь мы постараемся выиграть все оставшиеся матчи чемпионата.
— За полгода до этого, в начале сезона, вы сказали в интервью «СЭ»: «Когда-то и меня не будет в «Спартаке». Надеюсь, не в ближайшие 10 лет». Что пошло не так, учитывая, что у вас был огромный кредит доверия?
— Доверие было, но... Мы видели, как растет группа молодых игроков, и они, как вы видите сейчас, уже более подготовленные. Но когда ты молод, то совершаешь ошибки. В такие моменты необходимо терпение. Иначе молодой футболист никогда не повзрослеет.
Каждому проекту необходимо время. Чтобы была структура. И я считал, что создаю ее для общего успеха. На сегодняшний день в России доминирует «Зенит», но он не менял свою стратегию в течение нескольких лет. Он побеждает, потому что есть система: клуб не совершает резких шагов, не делает больших изменений, у него есть идентичность. По-моему, это самое важное.
Так вот когда я говорил про десять лет, то имел в виду, что у нас есть та самая база для [прогресса] молодых игроков. При этом мы, конечно, продолжали строить команду, привлекая иностранцев. Но, опять же, чтобы создать всю структуру, нужно время.
На второй год по определенным причинам все пошло не так хорошо. Хотя во второй половине сезона результаты могли быть гораздо лучше. Но мы потеряли очень важного игрока — Квинси Промеса...
— В первом матче без Квинси «Спартак» сыграл вничью в Санкт-Петербурге. Вы прилетели вместе с командой, несмотря на дисквалификацию, но в день матча вернулись в Москву. Что это было?
— Как я уже сказал, мы отлично поработали на сборах. Все, что оставалось дальше, это верить друг в друга. Я хотел сплотить игроков, персонал, напомнить им, как хорошо они потрудились. Поэтому сказал: «Идите и выиграйте этот матч!» И отправился в Москву.
Из-за дисквалификации я не мог присутствовать на стадионе. А в отеле, где мы остановились, было сложно подключиться к необходимой картинке: к камере для анализа матчей, трансляционной, планшету. Поэтому смотрел матч из своего офиса в Москве.
— Вы покинули «Спартак» после поражения от «Сочи», который в тот момент шел на последнем месте. После игры никто из игроков не остановился в микст-зоне, все выглядели подавленными.
— Для меня это была...
— Самая сложная игра?
— Даже не игра... Матч был странным: все выглядело хорошо, мы играли нормально, атаковали. Но они забили гол, который казался абсурдным. И все вдруг пошло на спад: уровень нашей концентрации, умственных способностей на поле...
Как это сказать... У тебя вроде есть желание, но ты не можешь его реализовать, понимаешь? По-испански это называется impotente. Ты пытаешься, но у тебя не получается. Чистая психология.
— Генеральный директор «Спартака» Олег Малышев объяснил вашу отставку накопившейся усталостью из-за давления, с которым вы уже не справлялись.
— Не думаю, что дело в давлении. Оно присутствовало с самого начала — и мы всегда справлялись. Для меня давление — двигатель жизни. Это придает мотивацию. Вы — журналист, который выполняет свою работу. У вас есть конкуренты, но вы хотите быть лучше, чем они. Это ведь здорово, верно? Так вот я такой же. Мне нравится конкуренция, нравится давление — благодаря этому я становлюсь лучше.
— Но «Спартак» — особый клуб в этом плане. Тренеров постоянно критикуют журналисты, эксперты. Александр Мостовой вас до сих пор вспоминает!
— Мостового я помню. Знаю, что он был хорошим футболистом. Но говорить о нем не хочу. Он это делает, а я не буду.
— Но ваши резкие ответы на пресс-конференциях — разве не попытки отбиться от давления? «Можете спросить у вашей жены, счастлива ли она без вас», — так вы отреагировали на реплику о том, что без вас на бровке команда играет лучше.
— Журналист проявил ко мне неуважение, вот и все. С моей точки зрения, он задал непрофессиональный вопрос. И поскольку это было непрофессионально, я подумал, что меня не уважают. Поэтому я ответил так же, как он выразил свои замечания.
— Еще одна цитата — о том, что стартовый состав «Спартака» вам подсказывает Бог. Правильно понимаю, что так вы ответили на инсайды о желании Максименко покинуть клуб?
— Да, вы правы.
— И финальное: за пару дней до матча с «Оренбургом» вы опубликовали в мессенджере фотографию собаки среди овец с подписью: «Волк. Пес может прикинуться волком, но всегда будет оставаться псом, не забывайте». В чем смысл?
— На мой взгляд, жизнь состоит из вызовов. Нужно сначала бросить его самому себе, а затем — соперникам. Может быть, я ошибаюсь, но я так считаю.
Надеюсь, Соболеву нравятся завтраки в Санкт-Петербурге
— В октябре 2023 года вы отстранили Александра Соболева от тренировок из-за проблем с дисциплиной. В чем была реальная причина?
— Скажу так: для меня самое важное — клуб. На втором месте — команда. И на третьем — каждый футболист. Если игрок уважает команду, то все хорошо.
Теперь — к Соболеву. Это футболист, который мне очень сильно помог. Александр хорошо проявил себя и в первый, и во второй сезон. Если его что-то не устраивало, то это были мелочи, которые мы учитывали. Он знал об этом, а мы всегда хотели видеть лучшую версию Соболева на поле. Это то, чего мы добивались.
Был ли он доволен? Конечно! Он был недоволен, когда играл плохо, когда не забивал голы. Это логично. Он амбициозный, и нам нужно было с этим работать, чтобы он играл как можно лучше.
— Давайте конкретизируем вопрос: хорошо ли Соболев завтракал?
— Ха-ха! Завтракать ему не нравилось. Но у каждого свои причуды. И вообще все по-разному готовятся к матчам: кто-то ест раньше, кто-то — позже. Одни предпочитают углеводы, другие — белки, а кто-то вообще по утрам не ест. Соболеву иногда не хотелось завтракать. Непонятно почему. С одной стороны, это его личное дело. С другой, когда ты работаешь в команде, хочется, чтобы все следовали общепринятым правилам. Но это все мелочи из жизни клуба. Я хорошо отношусь к Соболеву, у меня о нем приятные воспоминания. Надеюсь, теперь Саше нравится завтракать в холодном Санкт-Петербурге.
— Соболев объяснял переход в «Зенит» желанием выигрывать трофеи — якобы нынешний «Спартак» к этому не готов.
— Это его решение, в которое я не могу вмешиваться. В тот момент я получил сообщение от Саши — он написал мне, когда я был в «Гранаде». Правда в том, что в жизни приходится принимать разные решения. Иногда они даются легко, иногда — сложно. Они могут быть политкорректными или не очень. Важно осознавать последствия. Если он так решил, полагаю, у него есть аргументы. Главное, чтобы он не останавливался и выкладывался на сто процентов. Уверяю вас, Соболев способен на многое и еще не сказал последнего слова в футболе.
— Вы упомянули, что расстались со всеми в хороших отношениях и футболисты «Спартака» вам благодарны. Но Роман Зобнин после вашего ухода признался: «Те, кто был зол на Абаскаля, раскрепостились при Слишковиче».
— Злы на меня? Я всегда чувствовал их поддержку, у меня со всеми хорошие отношения. Для меня Зобнин — образец профессионализма в футболе. Он как старший брат для молодых игроков, и для меня очень важно, чтобы он продолжал играть за «Спартак», потому что он действительно может способствовать росту многих футболистов.
— Еще одна цитата — от экс-гендиректора Евгения Мележикова. Он утверждал, что уровень вашего влияния на процессы в клубе со временем достиг такой отметки, что вы «звонили напрямую в «Лукойл» из-за перекраски стен и неработающего принтера».
— Звонить в «Лукойл»? Из-за принтера?! Черт возьми, это ложь. Я никогда не звонил в «Лукойл». Даже не подумал бы это сделать.
— Но стены на базе ведь перекрасили.
— Смотрите, «Лукойл» очень хорошо работает со «Спартаком». А клубная база — это проект, который они хотели улучшить. Мы как тренеры дали лишь несколько рекомендаций. В итоге база серьезно обновилась. Но не потому, что это я попросил.
Стоял вопрос: Джикия или Бабич? И я выбрал Бабича
— Что произошло между вами и Георгием Джикией? Он был капитаном, но сначала потерял место в составе, что привело к скандалу, а после вообще покинул «Спартак».
— Как тренер я могу сказать, что любой выбор определяется результатом. Но есть и понятие футбольного вкуса: одному нравится Клопп, другому — Арне Слот, третьему — Гасперини. Некоторые тренеры предпочитают физически крепких игроков, другие — более быстрых. Наша идентичность требовала определенного уровня физической подготовки и техники. Основываясь на этом, мы делали выбор. Не отрицая факта того, что Джикия — крайне важный, а также опытный игрок.
Мы были нацелены на чемпионство и поэтому искали новых футболистов. Взяли Бабича, чтобы усилить конкуренцию в центре обороны. Помимо того что Срджан обладал важными качествами — длинные передачи, сильная игра на стандартах, — он с первого же матча начал забивать.
Конечно, непросто принять тот факт, что ты, капитан команды, теперь на скамейке запасных. Нужно быть в хорошей форме, а это нелегко. Мы старались помогать каждому, но угодить всем сразу нереально.
— То есть причины, по которым Джикия перестал играть, — игровые, а не личные?
— Безусловно. Джикия — опытный защитник, который хорошо читает игру. Но мы нуждались в более подходящем футболисте под высокую линию обороны, активный прессинг и стандарты. Поэтому изначально искали защитника, который был бы хорош на угловых и штрафных. Обратили внимание на Бабича, посчитав, что он закроет все потребности.
Теперь — по рабочей ноге. Правши обычно лучше играют левой ногой, чем левши — правой. Это вопрос ловкости и привычки. Поэтому стоял вопрос: Джикия или Бабич? И я выбрал Бабича.
Когда я прощался с командой, Слишкович был единственным, кто не пришел
— Москва считается одним из самых дорогих городов мира. Ощутили это?
— Дело в том, что я часто завтракал и обедал на базе или стадионе. А иногда и ужинал! Был там ежедневно с 7 утра и примерно до 7 вечера, потому что работа длилась 12 часов, и на жизнь вне тренировок у меня оставалось мало времени.
Конечно, если ты регулярно ходишь в ресторан или на шопинг, то тратишь деньги. Но если ведешь жизнь футболиста или тренера, который должен быть сконцентрирован на своей работе — едет домой, отдыхает и готовится к следующему дню, — то тратишь мало, потому что, как я уже говорил, у нас в клубе была отличная кухня с фантастическим разнообразием блюд. Там все очень вкусно.
— Некоторые футболисты говорят, что если питаться на базе, то прожили бы на 30 тысяч рублей в месяц. Сколько хватало вам?
— 30 тысяч рублей — это три тысячи евро? Ну да, [у меня выходило] где-то три-четыре тысячи. Но ведь еще и квартира стоит денег. Допустим, аренда — это еще тридцать тысяч. Тогда нужно умножить на два. И все — жизнь удалась!
Кстати, насчет дорогих городов. Я бы назвал таким Базель. В Испании и Греции цены примерно как в Швейцарии. В Москве же есть опции: вести более скромную жизнь и дорогую. Для первого варианта 60 тысяч рублей достаточно.
— В начале интервью вы допустили, что еще поработаете в России. Можете себя представить в ЦСКА или «Зените»?
— Никогда не знаешь, что произойдет в будущем. Рассмотрю любые предложения из России. Но чувство возвращения домой испытаю лишь с одним клубом. Со «Спартаком».
— Когда возглавляли «Спартак», получали оферы от других клубов?
— Да, предложения и интерес были. От «Кадиса», «Севильи»... Но я всем отказывал, потому что верил в проект. Считаю, что поступил правильно, несмотря на то что работа прервалась раньше, чем мы планировали.
— Прошлый сезон «Спартак» завершал под руководством вашего ассистента Владимира Слишковича. Писали, что в последнее время у вас были напряженные отношения и даже конфликты.
— У меня никогда не было с ним конфликтов. Я лишь удивлялся некоторым вещам.
— Например?
— Когда едешь на базу, зная, что тебя уволят, то ожидаешь, что человек, которого ты привел и которому уже сообщили о назначении, хотя бы позвонит тебе и проинформирует. Скажет что-то в духе: «Тренер, завтра тебя уберут. Но мне сказали, что я могу остаться. Что думаешь?»
Представьте, что вы мой помощник и спрашиваете, как у меня дела. Я отвечаю, что все плохо, потому что меня только что уволили. А вы удивляетесь: «Что, правда?» Как будто вы не знали! Но уже спустя полчаса проводите тренировку в качестве главного тренера.
— Вы обсуждали это с ним?
— Нет. Я просто был удивлен отсутствием коммуникации. Ты работаешь бок о бок с человеком полтора года и как минимум должен сказать, что вчера тебе звонили из клуба и поставили главным. Речь об элементарной честности и уважении. Если бы я был вашим ассистентом, Микеле, то после звонка о своем назначении на вашу должность я бы первым делом сообщил об этом. Потому что мы работаем вместе.
— А когда это вообще произошло? После матча с «Сочи»?
— На следующий день. Я поехал на базу, чтобы попрощаться с командой. Кстати, писали, что я этого не сделал, но мы проговорили с игроками в офисе полчаса. Владимир [Слишкович] был единственным, кто не пришел.
Важно зафиксировать: у меня нет к нему претензий. Каждый сам принимает решения. Но прежде чем стать тренером, нужно стать человеком. И уважать других.
Такие поступки человеком не делают. Мы провели вместе почти два года, а он был единственным, кто не явился в тот день.
0
10.00
