Солнышко выглянуло из серых облаков над Москвой и озарило оторопелых москвичей и гостей столицы, куда-то бежавших по пути из ресторана в магазин или театр. Еще вчера они бегали, потные и затравленные, и рисовали себе картины нищеты и голода. Но вот недолгая валютная буря стихла. Она вылилась в роскошный рождественский шопинг: такого шопинга не видала страна несколько лет.
Россияне и иностранцы выходили из ГУМа, груженные рождественскими подарками, как верблюды. На короткое время цены на товары в долларовом эквиваленте резко упали, пока хозяева магазинов не опомнились. Падение курса рубля организовало нам предпраздничную распродажу, и все остались довольны. При пересчете на валюту Москва стала дешевле Лондона и Афин и почти дошла до уровня Дубая.
Рублей-то у людей не прибавилось, но ощущение, когда евро, зашкалив за сто, опустилось до семидесяти, было удивительно похоже на обретение дедушкиного клада или внушительную прибавку к зарплате. Народ тратил свои кровные как ошалелый, будто деньги у нас не деревянные, а ледяные и могут, неровен час, растаять в руках. Так действует ускорение девальвации: люди быстрее тратят то, что у них есть. Впрочем, большой паники не было.
Своевременно, в рождественский пост, эта встряска напомнила нам о бренности стяжательства. Настяжал человек миллионы, положил деньги в банк: тут тебе упал рубль, ввели санкции — и плакали твои денежки. Так что лучше было меньше упираться, не драть последнюю шкуру со своих работников и должников, больше времени проводить с детьми, о душе подумать. Если эта мысль придет к людям, за нее никаких денег не жалко.
Владимир Путин дал пресс-конференцию, спокойную, деловую. Ответил на все вопросы, даже на самые провокационные и острые. В общем-то, успокоил население. Кто надеялся увидеть голову Эльвиры Набиуллиной на стрелецкой пике, разочаровался. Президент хорошо понимает российскую психологию. В другой стране надо было бы объявить об отставках, о реформах, в России — наоборот. Реформы были бы приняты за покаянное признание. «Что же ты раньше не вводил?» — сказали бы ему.
Кризис рубля не стал новым 22 июня. Мы не услышали обращения «Братья и сестры», а пока не услышим — значит, час «ч» не пробил. Ужас-ужас-ужас, который мерещился нашим зарубежным друзьям, нас не посетил. Ежей есть не стали, хотя, возможно, в этом году Сейшелы подождут. Витиям, ожидающим обрушения, скажем по-одесски: «Не дождесси».
Механизм происшедшего, видимо, не до конца был ясен и Путину. Подверглась ли Россия нападению или обстоятельства сложились неудачно? Почему упала цена на нефть? С одной стороны, цену на нефть могли сбить американцы и их арабские союзники в пику России и Ирану. C другой стороны, возможно, падение цены на нефть, давшее сигнал обвалу, могло быть вызвано желанием Саудовской Аравии поставить крест на американской добыче нефти из сланцев.
С курсом рубль/доллар тоже не всё однозначно. Был ли кризис рубля связан с падением нефти? Не очевидно. Был ли он вражеской акцией? Экономическим внезапным и вероломным нападением? Путин не дал ясного ответа. По большому счету, ясно: «они» хотят подчинить русского медведя, вырвать ему клыки и когти и завладеть его тайгой, а его самого с цепью на ноге пустить с цыганом по трактирам. Но связано ли это с падением рубля?
Мировая финансовая система — это океан. Российская экономика — это море. Океанские потоки и океанские чудовища могут разорить морские берега и уничтожить жизнь в море, если проливы слишком широкие. Да, удобно жить в море с широкими проливами, если океан спокоен. Но когда он бушует, нужно срочно перекрыть дамбы. От этого пострадают крупные российские компании и банки, но народ уцелеет и спасется. А если оставить проливы, компании и банки, может, выживут, но народ-то потонет.
Время от времени океанские чудовища совершают набеги на моря и опустошают их. Так в 1997 году они наехали на Таиланд, Индонезию, Малайзию, Южную Корею. Тактика всюду была одна и та же и весьма напоминала происшедшее на прошлой неделе в России. Всюду были огромные потери. Валюты этих стран потеряли около 40% по отношению к доллару (как и рубль), эти страны потеряли около 40% ВВП, что, возможно, произойдет и в России.
Лучше всех справилась с кризисом Малайзия, во главе которой стоял «малайзийский Путин» — Махатир Мухаммад. Он прекратил платежи, зафиксировал курс ринггит/доллар, запретил экспорт валюты, объявил охоту на валютных спекулянтов, в частности, выписал ордер на арест Джорджа Сороса. Хотя Малайзия пострадала, она за год справилась с кризисом и снова вернулась в мировую финансовую систему. Китай и вовсе не пострадал от кризиса: юань не конвертировался — и спекулянты не смогли его ограбить.
Направлялись ли чудовища 1997 года из Вашингтона или гнала их собственная логика? До сих пор нет четкого ответа. Корея и Таиланд были весьма проамериканскими, Малайзия — мягко антиамериканской. Как бы то ни было, конвертация валюты и прямая включенность в мировую экономику — опасная штука, как превращение уютной лагуны или внутреннего моря в часть океана.
Насколько можно судить по опыту 1997 года, миновавшая буря повторится. И не раз. На месте российского руководства я бы пригласил Махатира Мухаммада в Москву посоветоваться. И свободный обмен валюты сделал бы не таким свободным. Иногда хорошо открыть окно настежь, иногда и форточку стоит прикрыть, чтобы не простыть.