Катастрофы, аварии, пожары, наводнения, криминал – каждый день в России погибают десятки человек, а каждый год – десятки тысяч. Только в ДТП ежедневно гибнут больше сотни. А ведь человек – это высшая ценность, гласит Конституция.
Да, жизнь бесценна, но у безвременной утраты есть своя, вполне определенная цена – компенсация, которую в таких случаях получают родные и близкие погибшего.
Никакие деньги, конечно, не смогут вернуть любимого человека, кормильца семьи. Но государство, по той же Конституции, обязано соблюдать права человека и защищать его жизнь. Это означает, что и в случае безвременной, трагичной кончины государство обязуется восполнить то, что успел бы сделать человек, будь он жив. Экономисты оценили жизнь россиянина в 50–60 млн рублей. А юристы впервые опубликовали масштабное исследование, согласно которому, в среднем суды выплачивают родным погибшего компенсацию моральных страданий в размере 70–100 тыс. рублей. Более того, в законодательстве нет никаких критериев, по которым можно было бы оценить моральный вред от потери близкого в денежном эквиваленте, – все отдается сугубо на усмотрение судьи. В результате возникают такие крайности, когда кому-то за погибшего могут присудить компенсацию в пару тысяч рублей, а кому-то – в несколько миллионов.
Все равны перед законом и судом, гласит опять же Конституция. Но получается, что в данном случае не все. И проблема с критерием компенсационных выплат есть, это признают все. Но законодатели ссылаются на то, что каждый случай индивидуален и определять такие критерии должна судебная власть. А судьи резонно замечают, что руководствуются законом и изменения вносить нужно прежде всего в него. Разобраться в масштабах проблемы и в путях ее решения недавно попытались за «круглым столом» в Федеральной палате адвокатов экономисты, страховщики и юристы.
Эхо одной катастрофы
Вот уже четыре года адвокат Андрей Рогулин пытается добиться выплаты компенсаций морального вреда пострадавшим и родственникам погибших в крупнейшей техногенной катастрофе в истории метро. Это случилось 15 июля 2014 года на Арбатско-Покровской линии Московского метрополитена, когда в перегоне между станциями «Парк Победы» и «Славянский бульвар» произошло крушение поезда. «Причиной стало неправильное скрепление стрелочного перевода, из-за чего часть колес поезда прошла прямо, а часть – направо, – напомнил историю трагедии адвокат. – Поезд подпрыгнул, ударился об стену». Погибли 24 человека, 187 получили вред здоровью: тяжкий – 37 человек, средней тяжести – 87, легкий – 63 человека. У 19 отсутствовали телесные повреждения, но эти лица были признаны потерпевшими. Общее количество потерпевших, исходя из материалов уголовного дела, 253 человека.
Компенсацию пострадавшим выплатили еще до окончания расследования уголовного дела по факту случившегося. Эти выплаты были сделаны из двух источников: от правительства Москвы и от метрополитена. Московские власти заплатили по 1 млн рублей семьям погибших и от 50 до 500 тыс. раненым в зависимости от степени тяжести травм. От метрополитена эти суммы были, соответственно, 2 млн родственникам погибших и от 2 тыс. до 1 млн рублей пострадавшим.
А в рамках уже уголовного дела (к срокам от 5,5 до 6 лет в итоге были осуждены четверо) потерпевшие требовали возмещения морального вреда. И вот тут-то и возникли сложности. Первоначально нескольким удалось добиться от суда компенсаций в сумме от 1 до 4 млн рублей. Но затем это решение отменили, отправили на пересмотр, раздробили на 25 отдельных исков, и компенсации для 82 пострадавших определили в таком размере: по 150 тыс. рублей за погибших, по 80 тыс. за тяжкий вред здоровью, по 80 тыс. также и за нетяжкий (т. е. страдания тех, кто в итоге выздоровел, сочли равноценными страданиям ставших инвалидами), за вред средней тяжести присудили по 40 тыс., а за легкий – по 20 тыс. рублей.
Это дело имело в свое время очень большой общественный резонанс, еще и поэтому его решили вспомнить участники дискуссии в качестве наглядного примера того, как происходят выплаты компенсаций. По его итогам стоимость человеческой жизни была оценена в среднем в 3 млн 191 тыс. рублей. «И вроде бы закон требует выплаты моральной компенсации вне зависимости от того, был ли возмещен вред материальный, но фактически дело обстоит наоборот», – резюмировал Андрей Рогулин.
Сейчас, по его словам, потерпевшие ожидают очередное решение Верховного суда по сути их претензий. Но уповать они могут только на разумность и справедливость судей, поскольку только этими двумя критериями судьи по закону и могут руководствоваться – никаких других критериев, формул, норм расчета у них нет. И это самая главная проблема в сфере взыскания морального ущерба.
Формула жизни
Много получили пострадавшие в катастрофе в метро? Мало? Достаточно ли? Чтобы ответить на этот вопрос, для начала обратимся к экономическим расчетам стоимости человеческой жизни. Как рассказал проректор Финансового университета при правительстве РФ Алексей Зубец, первые исследования проводились в США после Второй мировой войны и после войны в Северной Корее, когда впервые возник вопрос: а сколько стоит отправить солдата на войну? Минобороны США с оценкой человеческого фактора военных операций самостоятельно не справилось и попросило заняться этим аналитиков. С тех пор исследования на эту тему велись регулярно.
«Под «стоимостью жизни» мы понимаем размер справедливого возмещения семье погибшего в различных ЧС техногенного, природного, любого другого характера, включая дорожные аварии, которое полностью компенсирует ущерб, нанесенный гибелью человека его семье, близким, обществу», – пояснил эксперт. В России о компенсациях материального и морального вреда в связи с гибелью человека заговорили только после распада СССР, в советские времена такого понятия не было, соответственно, не было и своих наработок на эту тему. А потому существующие сейчас методики были переняты у других стран.
В США стоимость жизни, объяснил проректор Финансового университета, исчисляется по готовности «платить за избежание риска смерти и риска неприятностей». Эксперт объяснил это на простом примере. Возьмем два одинаковых автомобиля, одинаковых по своим свойствам (мощность двигателя, размер салона, багажника). Но у одного есть подушка безопасности, а другого – нет. У этих автомобилей, соответственно, разная цена на рынке. За тот, что с подушкой безопасности, люди готовы платить бо´льшие деньги, что дает им сокращение вероятности погибнуть в результате аварии за время эксплуатации автомобиля на «икс» процентов. Дельта цены автомобиля, деленная на эти проценты, и дает стоимость человеческой жизни. Так, работа строителя и пожарного в США одинаковой тяжести и интенсивности, но у последнего есть определенная дельта, которую он получает за риск погибнуть. Эта дельта, деленная на «икс» риска гибели, опять же дает стоимость жизни.
Материальные потери общества и отдельного домохозяйства от преждевременной гибели человека – подход, который очень часто используется в российской судебной практике. Рассчитываются они просто, рассказал Алексей Зубец. Например, берутся потери от ВВП в результате смерти среднего человека (а средний возраст населения в России – 39 лет, до пенсии примерно 20 лет). Дисконтированный средний доход (стоимость денежного потока, вычисленная путем приведения стоимости всех выплат к определенному моменту времени) такого человека и будет искомой суммой. В 2013 году, например, исследователи НИУ ВШЭ определили потери от ВВП в результате гибели человека в 9,2 млн рублей.
Еще один метод – когда из дохода человека за непрожитые годы вычитается прожиточный минимум, а потом из пенсии вычитается прожиточный минимум, из них вычисляется общая дельта, которую человек, будь он жив, мог бы отдать своим родственникам и близким в виде какого-то дохода. «Если этот доход дисконтировать, то также получается стоимость человеческой жизни как материальные потери домохозяйства и семьи», – объясняет эксперт.
Еще один подход в оценке – социологические исследования на тему того, что сами люди считают справедливым возмещением. Людей спрашивают, сколько стоит человеческая жизнь, и они называют сумму. Последние данные были собраны в 2017‑м и в первой половине 2018 года. «По данным опросов, средняя стоимость компенсации за смерть человека – 5,2 млн рублей, медианная – 1,4 млн рублей», – сообщил Алексей Зубец. При этом, поясняет он, медианное значение – сумма, которая достаточна для компенсации с точки зрения половины населения, тогда как средняя рассчитывается с учетом «хвоста», где называют слишком завышенные (или, наоборот, заниженные) значения, поэтому и средний показатель намного выше медианного. И хотя за последние 10 лет медианное значение выросло на 40%, инфляция была более чем двукратной.
То есть с точки зрения россиян стоимость человеческой жизни упала более чем на четверть. «Мы видим здесь влияние кризиса, – продолжает эксперт. – В кризисных условиях, когда доходы падают, безработица растет, люди менее склонны считать свою жизнь особо ценным активом с точки зрения общества». В этом году страна начала выходить из кризиса, начал расти и средний показатель стоимости жизни.
И, наконец, еще одна методика позволяет оценить стоимость жизни с учетом как материального, так и морального ущерба. «Мы берем три величины: удовлетворенность населения жизнью, ожидаемую продолжительность жизни и размер душевого потребления в домохозяйстве, – рассказывает Алексей Зубец. – Если падает продолжительность жизни, необходимо увеличить доход людей, чтобы вывести уровень удовлетворенности жизнью на тот уровень, который существовал до того, как кто-то погиб. Этот подход применяем как к отдельной семье, так и к обществу в целом». Таким образом, по самым последним подсчетам аналитиков Финансового университета, стоимость жизни в России составляет 51–61 млн рублей.
Универсальный солдат
Поразительно, но примерно в такую сумму (около $1 млн), по словам Алексея Зубца, оценивается на «подпольном рынке» заказное убийство. А легально дороже всего в стране стоит жизнь солдата – за его гибель родственникам из различных источников выплачивается 6,4 млн рублей. Это в 100 раз ниже криминальной «заказухи», тем не менее, подчеркивает эксперт, именно компенсацию за смерть военнослужащего в боевых действиях следует считать эталоном в данной сфере, ведь сумма эта определяется законодательством. Жизнь полицейского и пожарного в России в два раза дешевле и стоит 3 млн рублей, но и эти суммы определяются соответствующими нормативами.
Но кроме этого есть еще законы, которые регулируют выплаты. В частности, закон об обязательном страховании ответственности перевозчика, об обязательном страховании владельцев опасных предприятий, Воздушный кодекс регламентируют выплаты до 2 млн рублей в случаях аварий и катастроф, а также компенсируют расходы на погребение. «Последнее достижение по части нормативного регулирования стоимости жизни – присоединение России к Монреальскому протоколу к Варшавской конвенции об ответственности воздушных перевозчиков, который довел размер возмещения в связи с гибелью человека на международных воздушных перевозках до эквивалента в 9 млн рублей», – добавил эксперт.
Несчастные случаи на производстве и при исполнении обязанностей страхуются работодателем, пояснил первый заместитель председателя Фонда социального страхования (ФСС) Евгений Писаревский. «Еще пять лет назад размер единовременной выплаты в случае смерти составлял всего лишь 70 тыс. рублей, – сказал он. – В последнее время по решению правительства и в результате компромисса с профсоюзами эта выплата была поднята до 1 млн рублей».
Дешевле всего человеческую жизнь оценивает закон об ОСАГО, хотя (а вероятно, именно по этой причине) в ДТП гибнет больше всего россиян. По полисам страхования жизни средняя сумма составляет чуть менее 500 тыс. рублей. Российский союз автостраховщиков, по словам эксперта, рассматривает вопрос о доведении этой суммы до 2 млн рублей, но тут возникает проблема увеличения стоимости страховых полисов, поэтому пока всерьез об этом никто не заговаривает.
Критерий истины
Есть еще одна методика вычисления размера компенсации морального вреда, которую в 1994 году предложил главный научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при правительстве РФ, профессор Александр Эрделевский. Ее и сейчас иногда применяют суды, но, сетует юрист, «судьям в целом несвойственно ссылаться в своих решениях на научные исследования и выводы ученых». «В основу соотношения размеров компенсации морального вреда я взял максимальные санкции норм Уголовного кодекса – максимальные сроки лишения свободы, – рассказывает о своей методике профессор. – Исходил из того, что УК, устанавливая наиболее жесткую меру наказания, должен наиболее объективно отражать существующий в обществе подход к значимости тех или иных видов нематериальных благ».
Основная проблема, по мнению эксперта, заключается не в том, что суды присуждают слишком низкие или слишком высокие компенсации. Проблема в отсутствии «на нормативном уровне унифицированного основания для определения размера компенсации морального вреда». Действительно, согласно Гражданскому кодексу, суд определяет стоимостное выражение человеческих страданий исходя из своего внутреннего убеждения и требований «разумности и справедливости», которые никак подробно не расшифровываются.
Несколько лет назад в Санкт-Петербурге суд выплатил родителям погибшей из-за врачебной ошибки девочки компенсацию в 15 млн рублей. Это абсолютный рекорд для страны. Ни до, ни после суды никогда не присуждали компенсации, даже близкие к этой. Значит ли это, что дети больше никогда не погибали, а их родители не страдали?
«Критерием истины является практика, а критерием закона – судебная практика», – говорит адвокат адвокатской коллегии «Гражданские компенсации» Ирина Фаст, автор научно-аналитического исследования по компенсации морального вреда при причинении этого вреда жизни и здоровью. До сих пор подобные исследования не проводились. Во‑первых, потому, что до 2016 года не велась соответствующая статистика, а во‑вторых, потому, что суммы компенсаций стали удалять из решений судов для публичного ознакомления. Теперь это исследование стало своего рода доказательством того, что в реальности присуждаемые компенсации малы.
Для расчетов использовалось 14 025 дел, рассмотренных судами общей юрисдикции с 2016 года по июнь 2017-го. Еще 2236 дел предоставили адвокатские образования. По данным судебной статистики за первую половину прошлого года, средняя сумма компенсации по иску о возмещении морального вреда в результате гибели человека составила 68,7 тыс. рублей. Медианное значение, вычисленное на основе данных адвокатских образований, получилось схожее – 70 тыс. рублей. Если речь идет о совершении преступления, то компенсации здесь выше (медиана 170 тыс. рублей), но реально взыскать их сложно. «Человек садится в тюрьму и выплачивает по тысяче рублей в месяц», – поясняет адвокат.
Медианное значение высчитывалось отдельно неспроста. Этот показатель значительно отличается от среднего, так как разрыв между минимальными и максимальными суммами компенсаций колоссален – соотношение минимальных и максимальных компенсаций морального вреда в случаях со смертельным исходом отличается в 1700 раз. Кроме того, как отмечается в исследовании, средние и медианные значения компенсаций чрезвычайно низки в соотношении с МРОТ, с прожиточным минимумом и расчетной стоимостью человеческой жизни, сделанной экономистами. Так, медианное значение компенсации морального вреда в случаях со смертельным исходом – это всего лишь 9,3 МРОТ, или 6,3 прожиточных минимума.
Такая неравномерная практика, по словам автора исследования, складывается из-за отсутствия нормативных или каких-либо других ориентиров для судей. Заявленные суммы компенсаций морального вреда нужно доказывать, говорят юристам суды. Но как? «Проводили психологические экспертизы, делали экспертные заключения, использовали различные методики, – перечисляет адвокат. – Что-то суды, конечно, учитывают, но суммы компенсаций при этом растут незначительно. По сути, все эти методики определяющего значения не имеют».
Равнение на Малайзию
В других странах у судов существует множество механизмов, помогающих им рассчитать суммы компенсаций морального вреда, говорит Ирина Фаст. «Это, например, ограничения нижних и верхних пределов компенсаций, установление тарифов, законодательные определения сумм возмещения за конкретный вред, – рассказывает она. – Но самое главное, что во всех государствах судебная система не предоставлена в решении этих вопросов сама себе. Существуют определенные критерии, на которые опирается не только суд, но также истцы и ответчики для достижения каких-то договоренностей».
В США, например, разные оценки рисков для разных случаев в разных ведомствах, рассказал Алексей Зубец. Так, у министерства транспорта $9,6 млн – сумма, используемая при расчетах мер безопасности на дорогах. У министерства пищевой промышленности и фармацевтики это $8 млн, а у министерства окружающей среды – $9 млн. Эти нормативы проверяются и переоцениваются ежегодно. В целом, по словам эксперта, в развитых странах практика возмещения гибели людей на транспорте и в авиакатастрофах – $2,5–3 млн. В Индии эта сумма составляет от $1,5 тыс. до $8 тыс., в Китае – $2–4 тыс., а в Малайзии и Таиланде – $0,7–2 млн. «Последние две страны по уровню жизни близки к России, но размер возмещения в связи с гибелью человека там принципиально выше, чем в нашей стране, – говорит эксперт. – Поэтому если мы говорим о том, что стоимость жизни является определенной функцией социально-экономического развития, которая с определенным лагом должна идти за показателем ВВП на душу населения и социальными стандартами качества жизни, то, наверное, наша цель в ближайшее время – добиться тех же размеров возмещений ущерба от гибели человека, которые существуют сейчас в этих странах».
И все же эксперты признают, что по сравнению с 90‑ми сейчас ситуация с выплатами компенсаций лучше. Тогда жизнь практически не стоила ничего, и солдатским матерям приходилось годами сражаться в судах за копейки, причитающиеся им за гибель сыновей. А сколько приходилось добиваться тех же копеек родственникам жертв терактов? Многие потом обращались за компенсациями морального вреда в Европейский суд по правам человека, и тот, признавая обоснованность жалоб, назначал суммы куда более высокие.
Кстати, руководствоваться именно практикой ЕСПЧ при назначении компенсаций морального вреда предлагал Верховный суд РФ в своем постановлении пленума о применении Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Проблема в том, замечает Александр Эрделевский, что конвенция защищает не все блага, а лишь определенный их перечень. А значит, только лишь прецедентов ЕСПЧ недостаточно.
Внести поправки в Гражданский кодекс, установить реальный минимум компенсационных выплат, обязать правительство установить какие-то критерии и привязать их к критериям ЕСПЧ предлагает Ирина Фаст. О необходимости дискуссий на площадках гражданского общества и обобщения судебной практики сказала начальник экспертно-правового управления аппарата уполномоченного по правам человека в РФ Светлана Сабаева.
А ее коллега, советник отдела по обеспечению деятельности уполномоченного при президенте РФ по правам ребенка Наталья Куц поделилась своим опытом общения с властями. В частности, они обращались к законодателям, в Комитет Госдумы по госстроительству и законодательству. Там озабоченность по поводу слишком маленьких сумм компенсаций морального вреда разделяют. Но поделать ничего не могут. «Установить в Гражданском кодексе конкретные размеры компенсаций морального вреда применительно к отдельным случаям не представляется возможным, – процитировала ответ из Думы Светлана Сабаева. – В правоприменительной практике сочетание различных условий и обстоятельств причинения вреда может быть чрезвычайно многообразным. Учесть все предполагаемые варианты допустимо только при выработке решений на практике. Например, это может быть постановление пленума Верховного суда». Туда представители уполномоченного по правам ребенка тоже обращались, но там сообщили, что устанавливать конкретные суммы компенсаций может только законодатель.
0
44.25
