Мартовский снегопад снова оказался сюрпризом для столичных коммунальных служб. Едва убрали сугробы между тротуарами и проезжей частью, как образовались новые. Чиновники винят в этом «аномальную» погоду и плавильные пункты, которые не справляются с таким количеством снега. Горожане – чиновников, поувольнявших гастарбайтеров. Может, мигранты сами не желают возвращаться в Россию?
«Для нашей мэрии структура ЖКХ всегда была головной болью, – считает гендиректор юридической компании Urvista Алексей Петропольский. – Была огромная реформа длительностью три года, и частные управляющие компании стали заменять на ГБУ «Жилищник», который в итоге практически монополизировал этот рынок. Внутри этого ГБУ сначала процветала система мигрантов, работающих по три месяца, а потом ее начали искоренять путем нагоняев, проверок и жалоб».
Теперь в приоритете граждане РФ, именно им велено отдавать предпочтение при найме на работу. Однако россияне, и в особенности москвичи, как оказалось, не очень-то желают трудиться дворниками. «Все это привело к коллапсу, потому что не хватает разнорабочих, которые бы просто вышли на улицы и начали убирать. В результате мы видим в центре Москвы кучи снега по 2–3 метра», – отметил Петропольский.
Как рассказал юрист, этой зимой он был вынужден нанять таджика, чтобы убрать территорию возле своего офиса в центре Москвы. Для этого пришлось «скинуться» всем арендаторам и владельцам соседних контор. «По идее и по закону эту территорию должен обслуживать ГБУ «Жилищник», – сказал он. – Более того, я ему плачу порядка 30–40 тысяч рублей в месяц за уборку только 30 кв. м перед входом в мой офис, но не получаю данной услуги».
О недостатке рабочих рук свидетельствуют и февральские сообщения СМИ об уголовных делах в отношении сотрудников «Жилищника». Якобы они трудоустраивали «мертвые души» и забирали их зарплаты себе. И тот факт, что похожие случаи были выявлены в различных районах столицы, позволяет говорить об этой схеме как о системном явлении.
Между тем количество гастарбайтеров в Москве действительно сокращается, следует из официальной статистики МВД. Так, если в 2016 году 3,3 млн иностранцев были поставлены на миграционный учет, то в 2017-м их количество сократилось до 3 млн. Одновременно увеличивается число мигрантов, которые предпочитают работать в столице легально. По данным Многофункционального миграционного центра Москвы в Сахарово, в прошлом году было выдано 453 тысячи трудовых патентов, что на 12% больше, чем годом ранее. Таким образом, столичные власти «заработали» на гастарбайтерах 15,7 млрд рублей, что на 9% больше, чем в 2016 году.
Однако с 1 января стоимость патента увеличилась на 300 рублей, до 4,5 тысячи рублей в месяц. Повлияет ли это на желание мигрантов легализовываться и в принципе работать дальше в Москве, пока непонятно. Но в любом случае потери столицы гораздо меньше, чем средние потери по России, потому что Москва все-таки относительно выгодна, в отличие от других регионов.
Миллиарды на патентах
Согласно данным «Ежемесячного мониторинга социально-экономи-ческого положения и самочувствия населения» РАНХиГС, на 1 ноября 2017 года в России находилось 9,9 млн иностранцев, что на 3% ниже показателей 2016 года и на 15% – 2014 года. Из них 86% (8,5 млн человек) приехали из стран СНГ. Как правило, это граждане стран–членов ЕАЭС (Белоруссия, Армения, Казахстан и Киргизия), которые не имеют существенных препятствий для въезда на территорию России. Как отмечают социологи, единственной страной, откуда возможен рост временных мигрантов (прибывающих на срок менее 9 месяцев), является Киргизия. Граждан из Азербайджана, Узбекистана и Таджикистана в прошлом году стало больше, но все равно их численность так и не вернулась к докризисным значениям. Сокращение молдаван и украинцев, наоборот, продолжилось.
Из 9,9 млн иностранцев целью въезда «работа по найму» указали 3,9 млн человек. Каких-то заметных колебаний в этой цифре нет – уже третий год подряд количество трудовых мигрантов колеблется около 4 млн. К ним социологи прибавляют от 0,5 млн до 1 млн нелегальных мигрантов, которые указывают иную цель приезда, но все равно работают. Патентами или разрешениями на работу на 1 ноября 2017 года обладали 1,7 млн приезжих, еще около 1 млн выходцев из стран ЕАЭС в подобных документах не нуждались. Таким образом, около 2 млн иностранцев продолжают работать в России нелегально. С другой стороны, почти 70% трудовых мигрантов имели потенциальную возможность работать легально, что выше уровней предыдущих лет.
«Кратковременная трудовая миграция зависит от экономических условий, – объяснила ведущий научный сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Юлия Флоринская. – Поскольку ничего не происходит, то нет ни сокращения, ни роста. Динамика по легализации позитивная, потому что постепенно те, кто работает по патентам, привыкают к новой системе».
Мигрантам выгодно работать легально, поскольку это позволяет им продлевать миграционный учет, пояснила она. В противном случае они обязаны покинуть страну через три месяца и не возвращаться ровно столько же, согласно правилу, получившему название «90 на 180». Его текст содержится в ст. 5 федерального закона № 115‑фз «О правовом положении иностранных граждан в РФ». «Если мигранты никак не оформляются, это означает, что они должны здесь жить вечно, так как они не смогут выехать, – сказала Флоринская. – Если они выедут, то попадут в списки нарушителей. Поэтому они хотят не столько официально трудоустроиться, сколько получить патент. Получение патента не означает трудоустройство – это уже зависит от работодателя, оформит он его или нет. Но если мигрант оформил патент, то он уже заплатил свой налог в любом случае, независимо от того, на кого он работает – юрлицо или физлицо».
За 10 месяцев 2017 года мигранты пополнили региональные бюджеты на 42,8 млрд рублей, оплачивая патенты. Как правило, это узбеки и таджики (86%). За тот же период 2016 года субъекты собрали 39 млрд, а в 2015 году – только 26 млрд рублей.
Что касается стран дальнего зарубежья, жители которых приезжают в Россию по визам, то там наблюдается явный спад. По сравнению с 2013 годом количество гостей из этих стран сократилось в 2,6 раза. Сильнее всего пострадала туристическая отрасль (сокращение в 3 раза). Количество людей, прибывающих с деловыми целями, уменьшилось в 2,2 раза, по служебной надобности – в 2,1 раза. Особенно сократился въезд из США и развитых стран Европы. Так, американцев, испанцев и британцев в России стало в 5–7 раз меньше, чем в 2013 году.
«Количество китайцев сильно не растет, так как им теперь невыгодно здесь работать, – рассказала Флоринская. – После падения рубля в Китае зарплаты выше. Граждане Северной Кореи меньше едут, потому что в связи с санкциями мы обязаны их сократить (из-за ядерной программы КНДР. – «Профиль»). По политическим причинам и из-за санкций отказываются работать в России в основном высококвалифицированные специалисты из развитых стран. А простые работники не приезжают, потому что экономически невыгодно».
Разворот в Европу
В отдельную категорию социологи выделяют мигрантов, которые приезжают в Россию надолго: на срок более 9 месяцев. Именно их учитывают в статистике прироста или убыли населения России. В 2016 году Институт демографии НИУ ВШЭ составил 36 вариантов демографического прогноза, и 32 из них предсказывают сокращение числа россиян к 2050 году. При самом благоприятном случае количество населения может стабилизироваться на уровне 150 млн человек. Но этот вариант возможен только при условии непрерывного миграционного прироста с нынешних 300 тысяч до 500 тысяч человек в год.
Однако результаты 2017 года не отвечают этим условиям: за девять месяцев миграционный прирост сократился на 40,3 тысячи человек по сравнению с соответствующим периодом предыдущего года. По-прежнему основным донором остается Украина, но в 2017 году приезжих украинцев стало на 47,9% меньше. Таким образом, миграционный прирост из этой страны практически вернулся к значениям, которые были до российско-украинского конфликта. Количество желающих получить российские паспорта пошло на спад.
Более того, социологи не видят никаких предпосылок для восстановления миграционного потока. «Сокращение будет продолжаться, – уверена Флоринская. – Потому что в связи с безвизовым режимом с Европой те, кто ездил к нам, постепенно переориентируются на их рынки. И, кроме того, там точно такие же процессы старения и уменьшения трудоспособного населения, как и у нас. Такая же статистика и с Молдавией. По-моему, только треть едет в Россию, остальные – в Европу и Израиль».
За девять месяцев 2017 года количество российских регионов, имеющих миграционный прирост, сократилось с 38 до 30. И главным образом это является следствием снижения международной миграции, которое компенсирует отток местного населения в более богатые субъекты России.
«Девальвация рубля, которая произошла три года назад, не дает возможности так же хорошо зарабатывать, – объяснил Петропольский. – В некоторых странах сейчас платят больше. Допустим, тот же Узбекистан или Таджикистан, да и Киргизия предпочитают работать в Казахстане, поскольку там сейчас зарплата выше, чем в среднем по России. В Москве еще можно устроиться на 15–20 тысяч рублей, но не все же ездили в Москву. Многие ехали в среднюю Россию, в Поволжье, в Краснодарский край, а там зарплаты 5–10 тысяч. Если раньше это было $300–400, то теперь $100–200. Сегодня жить на эти деньги практически невозможно. А помимо девальвации рубля еще и цены выросли в два раза внутри страны. Увы, часть квалифицированных кадров из стран СНГ, которые могут себе позволить выучить минимально язык, стали переезжать в Восточную Европу и прочие страны, где зарплаты выше. А зарплату $100 можно найти и в Ташкенте, и в Душанбе».
На поводу у настроений
Примерно две трети россиян негативно относятся к мигрантам, если верить социологическим опросам. Правительство же отвечает населению взаимностью. Так, недавно вице-премьер Ольга Голодец заявила, что считает необходимым дальнейшее сокращение мигрантов на рынке труда. «У нас реализуется серьезная программа по постепенному ограничению доступа иностранной рабочей силы, – сказала она. – Например, в пассажирском автотранспорте в 2015 году доля иностранной рабочей силы составляла 50%, сегодня эта цифра сокращена до 28%, и процесс продолжается. В торговле максимальный процент для иностранной рабочей силы составлял 25%, сейчас – 15%».
Эксперты же готовы с этим поспорить. Увеличение долговременных мигрантов – вообще вопрос национального масштаба. «Мы видим, что у нас уже с прошлого года естественная убыль населения, – отметила Флоринская. – Тут вообще странно говорить про желание сократиться. Чтобы только поддерживать необходимый уровень, нужно 300–500 тысяч человек в год». Что касается кратковременной миграции, то ее следует рассматривать как показатель экономического развития, считает эксперт. «Если страна развивается и сюда выгодно приезжать, то люди едут, – сказала она. – Если развития нет и они не приезжают, то и нам тоже плохо. Законодательно можно не регулировать поток, а регулировать их легализацию. Можно загонять их в тень, а можно обеспечить прозрачные условия, чтобы они легализовывались. Количество мигрантов, на мой взгляд, определяет разницу в экономических условиях между принимающими и отправляющими странами».
По мнению Петропольского, россияне полноценно заменить мигрантов на рынке труда не в состоянии. «По самым скромным подсчетам, в России сейчас работает 2 млн охранников – это молодые люди трудоспособного возраста, как правило, после армии, которые желают стоять у какой-либо двери и ничего не делать, играть с мобильным телефоном и слушать музыку, – считает он. – Их все устраивает. Дай ему лопату и заставь что-то делать – он никогда этим заниматься не будет. Тот же таджик за те же деньги – будет, потому что он трудоспособен, он хочет зарабатывать. Наш человек такой работой себя утруждать не станет даже за большие деньги. Это гигантская проблема».
0
44.25
