ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Фев. 11, 2022

Ничего удивительного в том, что в Москве — при таком-то обилии мемориальных квартир, домов и усадеб — до сих пор не было дома-музея Третьяковых, нет. Ведь система музеефикации сред обитания выдающихся деятелей чего бы то ни было в своем классическом виде, увековеченном в довлатовском «Заповеднике», сложилась в советские времена, а в тогдашнюю таксономию великих и выдающихся коллекционеры с меценатами как класс не входили. Впрочем, в советские времена Павел Третьяков оказался единственным коллекционером, чье имя сохранилось в названии основанного им музея (хотя переданный в 1892-м в дар городу музей назывался «Городская художественная галерея Павла и Сергея Михайловичей Третьяковых», после революции младший брат с его космополитическими интересами в искусстве долгие годы оставался в тени старшего, патриота русской школы живописи). Так что сама галерея как бы и выступала таким памятным местом. Притом что в музее, помимо большого архива, связанного с Третьяковыми (7 тыс. единиц хранения), имелся и небольшой фонд личных вещей — мебели и кое-какой меморабилии, запечатленных в фотографиях и мемуарах. Теперь они вышли на сцену, правда, в неродных декорациях.

Двухэтажный деревянный особняк в 1-м Голутвинском переулке — самое настоящее, подлинное место рождения Павла и Сергея Третьяковых, однако прожили они в родовом гнезде недолго, лишь первые десять лет своей жизни. В начале 1840-х семейство Третьяковых съехало из Голутвинского, а дом, позднее перестроенный и разделенный на несколько квартир, начали сдавать внаем. В 1918-м третьяковская недвижимость была национализирована, квартиры превратились в коммуналки, расселенные лишь в 1970-е, и несколько десятилетий особняк, получив в 1992 году статус памятника истории и культуры регионального значения, пустовал. С этим статусом связаны всевозможные ограничения, которые Третьяковка, отмеченная в конкурсе «Московская реставрация — 2021», тщательно соблюла — в экспозицию включены реставрационные шурфы, являющие глазу архитектурно-строительные внутренности этого рядового образца московской деревянной застройки середины XIX века. Что касается воссоздания обстановки, столь любезного мастерам советского музейного дела, то она попросту невозможна, поскольку никаких свидетельств времен жизни Третьяковых в этом доме нет, и совершенно бессмысленна: вряд ли интерьер воображаемой детской мальчиков Третьяковых поможет понять их путь к «Боярыне Морозовой» Василия Сурикова или «Купанию Дианы» Камиля Коро. Напротив, экспозиционный сценарий предполагает, что зритель всегда сможет отличить подлинный предмет от деликатной дизайнерской работы. По словам Татьяны Гафар, начальника службы развития малых музеев Третьяковской галереи, это музей не о том, как Третьяковы жили, а о том, кем они были.

Тому, кем были, посвящена мультимедийная пьеса-инсталляция в трех частях, то есть комнатах, на первом этаже. Она предназначена для одного актера, зрителя, который может совершенно самостоятельно, без помощи экскурсовода, погрузиться в историю семьи, семейного дела и коллекций — при помощи отлично сделанных мультимедийных программ. В разделе «Семейный альбом» вас приглашают сесть за огромный интерактивный стол с сенсорной столешницей и пролистать виртуальные фотоальбомы многочисленных Третьяковых, их близких и дальних родственников, чтобы поразиться тому, как прочно родословное древо семейства вросло в культурную почву России, и узнать, какими узами этот род связан с Чайковским, Фетом, Станиславским или Бакстом. В «Архиве предпринимателя» вы попадете в контору текстильных промышленников и торговцев, с поистине протестантским тщанием приумножающих отцовское наследство, и, выдвигая конторские ящички, изучите устройство образцовой в плане не только производства, но и социального обеспечения — ясли, детский сад, приходское училище, больница, роддом, аптека, общежитие — Новой Костромской льняной мануфактуры. А в «Каталоге коллекции» окажетесь в виртуальном музейном хранении, рассказывающем о собрании и строительстве галереи — на фоне московской и международной художественной жизни. Семейные ценности, социально ответственное предпринимательство, меценатство, патриотизм — все это как будто бы в русле последней редакции «основ государственной культурной политики», но, погрузившись в третьяковские истории, зритель невольно заметит, какая пропасть разделяет тогдашние идеалы и нынешнюю пропаганду.

Второй, «жилой» этаж порадует тех, кто принципиально не приемлет мультимедиа в музее: это «театр вещей», тех самых мемориальных предметов и архивных документов, которые хранились в Третьяковке. Павлу и Сергею Третьяковым отведено по половине, и каждую предваряет парадный посмертный портрет: репинский — Павла Михайловича, серовский — Сергея Михайловича. В центре каждой половины — воссозданный по фотографиям и воспоминаниям кабинет: подлинные мебельные гарнитуры, картины, скульптуры и дорогие для каждого героя вещицы выделяются на скромном сером фоне дизайнерской реконструкции интерьера. Кабинет Сергея Третьякова (из дома на Пречистенском бульваре) побогаче — он как-никак исполнял важные должности в московском самоуправлении, избирался городским головой, слыл щеголем, да и обстановка эта была после смерти владельца бережно сохранена старшим братом в особом памятном зале в галерее. Кабинет Павла Третьякова (из дома в Толмачах) поскромнее, зато с трогательными деталями вроде любимой деревянной лошадки работы скульптора Клодта или детских фарфоровых игрушек, переданных в дар ГТГ правнучкой основателя музея, Екатериной Хохловой, в 2020 году. Оба брата встречаются лицом к лицу в «Музыкальной гостиной», центральном зале второго этажа, воспроизводящем типичный красностенный интерьер Третьяковки в Лаврушинском: одна стена — Павла Михайловича — плотно завешана картинами русской школы, другая — Сергея Михайловича — картинами европейцев, преимущественно французов (полотна Камиля Коро, Жана-Франсуа Милле, Теодора Руссо и других великих щедро переданы Третьяковке на временное хранение из ГМИИ имени Пушкина).

«Музыкальная гостиная» невелика и предназначена скорее для лекций, чем для концертов, но она — поистине торжественный аккорд всей экспозиции. Это вообще-то единственное место в Москве, где, пусть и на небольшом по причине размера зала количестве вещей, наглядно сопоставляются оба собрания, при жизни Павла Третьякова соединенные в составе Третьяковской галереи в Лаврушинском переулке, но в середине 1920-х разлученные: европейское искусство из коллекции Сергея Третьякова распределили по другим музеям. Казалось бы, на фоне авангардных собраний Сергея Щукина и Ивана Морозова барбизонцы и голландцы младшего Третьякова меркнут. Однако здесь мы воочию видим, что при всей разности характеров и темпераментов, про которую нам уже успели рассказать, Третьяковы-коллекционеры изумительно дополняли друг друга, как бы указывая русской реалистической школе правильные европейские ориентиры. И понимаем, как изъятие этого западного элемента обеднило главный музей национальной школы. Составить самое полное представление об обеих коллекциях можно по колоссальному научному труду Татьяны Юденковой, главного третьяковского эксперта по Третьяковым: двухтомник, изданный к открытию Музея Павла и Сергея Третьяковых, представляет собой не только скрупулезнейшую историю собраний, но и своего рода catalogue raisonne галереи на момент смерти старшего Третьякова, то есть на 1898 год, с подробным указанием мест, куда были переданы те или иные третьяковские вещи в ходе советского музейного строительства — а это пространство всего бывшего СССР.

Конечно, даже в кабинетах и «Музыкальной гостиной» не возникает того головокружительного чувства подлинности, которым наполнены два более старых «малых музея» Третьяковки, посвященные другим братьям, сыгравшим важную роль в жизни галереи, а именно — Виктору и Аполлинарию Васнецовым. Не будет того эффекта, когда, пройдя по залам первого этажа Дома-музея Виктора Васнецова, сказочной избушки, построенной художником по собственному проекту в духе национального романтизма и обставленной мебелью и декоративными вещами васнецовского и абрамцевского производства, вы попадаете в неожиданно огромную мастерскую на втором этаже с гигантскими полотнами «Поэмы семи сказок». И не появится ощущения, будто бы известный полярник Всеволод Васнецов буквально только что вышел из музея-квартиры своего отца, Аполлинария Васнецова. Впрочем, сегодня, когда все семейные альбомы переместились в память смартфона, на этом чувстве подлинности далеко не уедешь, и музеям обоих Васнецовых приходится постоянно переизобретать себя. Речь не только об экскурсиях, лекциях и выставках, традиционных и нетрадиционных, если учесть инклюзивную программу,— Музей-квартира Аполлинария Васнецова, одновременно знатного москвоведа и главы вятского землячества, превращается в центр притяжения различных локальных сообществ. Как ни забавно, но дома Васнецовых и Третьяковых, вместе взятые, являют собой различные культурные слои в археологии мемориальных музеев, где глубже всего залегает сталинский пласт (Дом-музей Виктора Васнецова), над ним — оттепельно-перестроечный (Музей-квартира Аполлинария Васнецова), а сверху — современность во всеоружии новых подходов и технологий (Музей Павла и Сергея Третьяковых). И сами эти музеи тоже хочется немедленно музеефицировать — как памятники советской и постсоветской музейной мысли.