«Я подумаю об этом завтра», — говорила Скарлетт О’Хара. Сегодня ее привычку откладывать дела и мысли на потом назвали бы модным словом «прокрастинация». Юлия УЛЬЯНОВА, в прошлом заядлый прокрастинатор, рассказала, как справиться с этой напастью.
Ты разморозила холодильник?» — когда Марлен Дитрих писала статьи для дамского журнала, Эрнест Хемингуэй звонил ей дважды в день только для того, чтобы задать вот этот самый каверзный вопрос. Папаша Хэм хорошо знал истинный рецепт писательства — удача и дисциплина...
О прокрастинации в те годы еще не было известно (официально термин появился в 1977-м), как и не было интернета с его социальными сетями. Поэтому некоторые люди, чтобы не заниматься делом, размораживали холодильник. Святые!
«Не могу писать» — с таким запросом я обратилась к психотерапевту два года назад.
На самом деле это нелепость, ведь я умею писать! Я журналист, я этому училась. У меня получалось, я пишу много лет, но... я не могу! Вместо этого я сижу в интернете.
«Я ненавижу писать, — признается моя ЖЖ-френдесса Кристина, называющая себя экспертом в области прокрастинации. — А так как вся моя работа заключается в написании статей для диссертации, я должна писать много. Я же читаю, смотрю сериалы, занимаюсь йогой или иду в спортзал, делаю маску для лица, пересаживаю цветы, сочиняю стихи, обзваниваю родных по скайпу, делаю маникюр, иду в спа (мне кажется, что без этого я не буду продуктивна), и напоследок самое любимое — я часами читаю блоги, книги и статьи о том, как победить прокрастинацию!»
Кристина работает в Стокгольмском университете. Помимо диссертации, на ней преподавание и административные обязанности, которые она частенько использует в качестве отговорок, потому как ей проще провести сто экзаменов, чем переписать черновик одной статьи. Кристина столкнулась с прокрастинацией только в аспирантуре. До этого она работала в банке, где день четко расписан, а все задания — срочные и конкретные, и такой проблемы вообще не стояло: она работала за троих и была довольна. В аспирантуре же все перевернулось с ног на голову, и вместо кучи срочных выполнимых заданий на ней повис один единственный «неподъемный» проект сроком на пять лет! И самое ужасное, никакого внешнего контроля, кроме встречи с научными руководителями раз в несколько месяцев.
«Возможно, загвоздка в том, что я люблю работать в состоянии стресса, — размышляет Кристина. — А еще я с самого детства терпеть не могу писать, поэтому и откладываю все на последний момент. Лучше всего мне работается через день после дедлайна, когда накрывает страшная паника и я ухожу в зомби-режим работы — по 20 часов в сутки.
От этого в первую очередь страдает качество текстов: получив в ответ вполне заслуженную критику, я снова откладываю переписывание до последнего момента, потому что мне кажется, что меня будут критиковать за все, что бы я ни написала. Замкнутый круг».
ДЕЗЕРТИР ТРУДОВОГО ФРОНТА
Раньше я была нормальным человеком — ответственным и продуктивным. Бесконечный праздник непослушания наступил после того, как я приняла решение отойти от дел и написать книгу. Столь страшная лавина безделья накрыла меня впервые в жизни. Я привыкла, что мной руководят, привыкла, что работа оплачивается. Сейчас все было в точности до наоборот. Я сама руководила, сама выполняла (пыталась) и ничего за это не получала. Ни денег, ни аплодисментов. Я не знала, что с собой делать! Грезила, буквально болела своей будущей книгой. И при этом не могла выдавить ни строчки.
Каждую ночь я ложилась спать с железной решимостью прожить завтрашний день в качестве воина-стоика: проснуться рано, отключить интернет и переделать весь список дел, честно отработать по таймеру шесть часов... Но наступало утро, и история повторялась: новости, картинки, рецепты и, наконец, руководства на тему, как написать роман. Все «лишь бы не работать», как говорит моя мама.
Американский писатель Стивен Прессфилд в своей книге «Война за креатив» именует прокрастинацию Сопротивлением (именно так, с большой буквы), описывая ее как энергию, которая рождается из нашей же бездеятельности; негативную силу, внутреннего врага, чья цель — отбросить назад, отвлечь, не дать воплотить планы в жизнь. Эта напасть питается нашим страхом и препятствует любому движению вверх — будь то творчество, занятия спортом или духовный рост. Причем чем важнее стремление, тем больше Сопротивления мы испытываем. По утверждению 70-летнего Прессфилда, эта война продолжается всю жизнь и полностью уничтожить Сопротивление нам не удастся. Единственный выход — каждое утро готовиться к смертельной схватке, помня, что ничто не имеет значения, кроме продолжения работы. Мой друг Алексей готовится к борьбе с проскрастинацией с вечера, набрасывая «рыбу» будущего документа. Утро встречает во всеоружии: начало положено, и продолжать работу уже намного легче. Еще ему помогает работа по списку: «Когда вычеркиваешь сделанное, легче взяться за следующее чисто психологически. Понимаешь, что сделаешь еще вот это и это — и можно скомкать и выбросить список. И разумеется, никаких игр на компьютере!»
ТОРМОЗНОЙ ПУТЬ
Я знаю, почему не могла писать. У меня действительно были на то причины, я бы даже сказала — фобии.
Станут ли меня читать? Что скажут друзья, а что — критики? Мой стиль — не ужасный ли он? Если будут экранизировать, может ли снимать Вуди Аллен? Что, если я вовсе не такая талантливая, как мне самой кажется? А что, если я графоман?!
Вконец истерзав себя подобными мыслями еще до завтрака, к обеду я хотела лишь одного: забиться под комод и тихонечко умереть.
На этой траурной ноте я обычно сворачивала так и не начатую работу и шла делать то, что точно получится: готовить еду или изучать интернет. Сейчас почти вечер, но завтра я себе обещаю...
Пирс Стил, профессор Университета Калгари, провел опрос среди 24 тысяч человек со всего мира. 95 % признались, что откладывают дела время от времени, а примерно 25 % — хронические прокрастинаторы.
«Я не могу себя заставить. Я обещаю и не делаю. Как мне лучше взять себя за горло?» — это волновало меня в первую очередь. Я даже просила своего психотерапевта хорошенечко меня напугать, чтобы и мысли не было улизнуть от трудов.
Пугать меня, разумеется, никто не стал. Мы просто говорили, встречаясь раз в неделю по скайпу. Как парочка диггеров, усердно перекапывали почву моего сознания. И постепенно (я и сама не заметила как) у меня из лексикона исчезли такие слова, как «должна» и «надо», освободив место корректным «выбираю» и «хочу». Я перестала ругать себя за праздность и — о, счастье! — бояться черновиков, в которых видела вещественные доказательства моей творческой никчемности. Более того, я полюбила черновики, осознав, что даже самый ужасный их представитель лучше чистого листа. Ведь его всегда можно отредактировать.
Психолог Нейл Фьоре в книге «Легкий способ откладывать дела на потом» среди возможных причин прокрастинации называет низкую самооценку, перфекционизм, страх допустить ошибку, боязнь успеха, нерешительность, негативные мысли о работе и о самом себе.
На своем опыте я поняла, что корни прокрастинации (длинные и извилистые, как мицелий) лежат в том, что мы о себе думаем, а именно:
1. «У меня не получится». Я не умею писать книги. Понятия не имею, как это делается. То, что я пишу, не похоже на Толстого и Сэлинджера. Лучше бы мне вовсе не писать, чтобы ненароком не опозориться.
2. «Процесс будет неприятным». Мне будет тяжело, потому что придется долго сидеть и напряженно размышлять. Лучше я немного полежу на диване и почитаю ЖЖ. Может, идеи появятся. В конце концов, мне надо за что-нибудь зацепиться! Идеи не берутся из ниоткуда (хотя именно оттуда они и появляются).
3. «Сейчас для меня важнее что-то другое». Я непременно поработаю потом, а сейчас мне надо приготовить ужин, помыть кота и выбрать подарок маме.
4. «Нечего и пытаться, ведь другой человек сделает это лучше меня». Как же часто ко мне приходила мысль, что кто-то уже пишетмою книгу, что вот-вот он ее закончит и издаст, поэтому мнедаже начинать не стоит. «Тебе 34, детка! — издевалась моявоображаемая критикесса, развалившись в кресле, картиннопопыхивая сигариллой. — Лермонтова в 26 лет уже убили,а ты только раскачиваешься. Позор!»
6. «Я устала». «В большинстве случаев прокрастинация, как и лень, — это не ужасные качества нехорошего человека, а защитная реакция на перегрузку, — говорит Яна Франк, известная в Сети как Miu Mau, иллюстратор и автор книг по организации творческого процесса. — У меня есть простой способ определить, достаточно ли я отдохнула. Если я где-то отдыхаю и вдруг начинаю фантазировать, что я такого полезного сделаю, когда вернусь к делам, то есть появляется отчетливое желание поработать, значит, я хорошо отдохнула. Если же нет, а сделать дела надо обязательно, я выделяю из списка только самое необходимое — и делаю. При этом главный мотиватор — страх перед неприятностями».
7. «Я могу достигнуть цели без кропотливого труда». Раньше мне казалось, что все нормальные писатели пишут свои книги сразу набело. Просто садятся за стол, ловят вдохновение и... Это, мягко говоря, не так. Хемингуэй, например, переписывал концовку романа «Прощай, оружие!» 47 раз.
По словам психологов Альберта Эллиса и Виллиама Кнауса, основную часть мучений прокрастинаторы творят самостоятельно, позволяя себе высказывания вроде: «Я ненавижу читать», «Я сделаю работу ужасно», «Экзамены нелепые, я терпеть не могу своего преподавателя» или же ставя перед собой немыслимые цели: «Я получу пятерки по всем предметам». После чего начинается фаза активного избегания.
Личностям с «тревожным синдромом» Нейл Фьоре рекомендует отделить ценность «себя-как-личности» от продуктов своего труда; иметь альтернативные планы достижения успеха, если текущий план не сработает; успокаивать себя и подбадривать: «Даже если я провалюсь, ничего страшного: я смогу с этим справиться».
Расслабленным же прокрастинаторам было бы неплохо задуматься над тем, куда в конечном счете может завести их любовь к удовольствиям. Осознать, что на самом деле происходит, когда раз за разом действительно важные вещи откладываются на завтра, послезавтра... И перестать себя дурачить: никому, кроме вас, нет дела до вашего будущего, и никто, кроме вас, не в силах его изменить — это реальность.
ИЗ ДОЛГОГО ЯЩИКА
Однажды мне стало совестно опять признаваться психотерапевту в безделье, и я немного поработала. Написала пару строк, просто чтобы дать понять, что не напрасно топчемся.
Он меня похвалил, и это было приятно (к слову, потом я научилась хвалить себя сама). На вопрос, какие ощущения я испытывала во время работы, ответила, что волнение. Он сказал, что это нормально. На следующий день я написала чуть больше.
Над первым абзацем я трудилась месяц, если не два. Писала и переписывала, а он все равно выходил не таким, как надо. А как надо? Не знаю! По-другому. Вместо того чтобы двигаться вперед, я застряла, кляня себя на чем свет стоит (позже я вовсе выкинула этот абзац — он оказался абсолютно лишним).
Терапевт подсказал, что моя главная цель на первом этапе — это «накатать» (смотрите, какое слово — прямо кошмар перфекциониста!) черновик, который можно будет улучшать до приемлемого уровня. Помня, что ничего идеального не бывает, нечего пытаться получить произведение, которое у всех поголовно (включая мою внутреннюю критикессу) вызовет восхищение. Набоков даже в «Анне Карениной» отыскал погрешности: осуждал Толстого за излишнюю натуралистичность в описании родов Кити, а сцену попытки самоубийства Вронского назвал слабой и неубедительной.
Поэтому все, что мне сейчас нужно, — это черновик. Просто начать — как прыгнуть с вышки в холодную воду. Не колебаться, прыгать. Со временем порог тревожности снижается и даже внутренний критик выступает все реже (это происходит, если не обращать на него внимания, — пусть себе гундит, а мы будем делать свое правое дело).
Промозглым осенним вечером я решила перечитать одну из самых уютных книжек на свете — «В конце ноября» Туве Янссон. «Когда у тебя возникает желание что-то сделать, нужно немедленно принимать решение и не ждать, пока это настроение пройдет», — думала Филифьонка перед тем, как отправиться в гости.
И я тихонько, чтобы не спугнуть порыв, поднялась с дивана, взяла ноутбук и, не отрываясь, проработала несколько часов. В тот вечер я закончила свою первую книгу.
144.0
119.00
