Третий час меня трясет в междугородней маршрутке. Пейзаж за окном удивительно однообразен: кругом, куда ни кинь взгляд, сплошная степная гладь. Нестерпимая жара – под 40 градусов. И вдруг посреди бесконечных степей возникает город, окруженный зеленью. Это Элиста, столица Калмыкии. Один из главных пунктов моего летнего путешествия по югу России.
Не то чтобы в Элисте никогда не видели туристов, но к таким, как я — путешествующим самостоятельно, с рюкзаком за плечами — тут точно не привыкли. Жители этого небольшого стотысячного городка, с первого взгляда распознавая во мне неместную, не скрывали удивления: не страшно одной? Наверное, чтобы вот так запросто сорваться сюда, нужно иметь определенную смелость: стандартная схема «купить ж/д билет, забронировать хостел, закачать в 2GIS подробную карту города» в Калмыкии не работает. Пассажирского сообщения по железной дороге здесь давно нет, что такое эконом-жилье для туристов, никто не знает, а все карты на планшете отказывались вести меня по городу: судя по тому, что на них были обозначены только заправки, Элисту обычно проезжают, надолго не останавливаясь. Но меня все эти обстоятельства не смогли сбить с толку: в конце концов, ходят же здесь по улицам люди, а язык и до Киева доведет... Понадеявшись на авось, я ни капли не пожалела. Оказалось, так даже интереснее.
Ом-м-м-м
Первым делом я решила добраться до самой главной достопримечательности Элисты — огромного буддийского храма, вернее хурула Золотая обитель Будды Шакьямуни. Это очень просто: его здесь не просто все знают, его видно издалека! Знакомство с другой культурой началось еще по дороге: желто-красные буддийские ротонды и столбы уличных фонарей создают в городе неповторимый национальный колорит. Желтый и красный — традиционные калмыкские цвета: первый означает святость и богатство, второй — радость.
Ощущение, что ты где-то за пределами родной страны, в Элисте возникает сразу же: во-первых, в глаза бросается, что здесь очень мало русских: около 70 процентов местного населения — собственно калмыки (это намного больше, чем башкир в Уфе и татар в Казани); во-вторых, диковинные сооружения, встречающиеся на каждом шагу, прочно ассоциируются с далеким Тибетом. И неслучайно: вот, например, барабан молитв (кюрде), установленный в пагоде Семи дней на главной площади Элисты — подарок самого далай-ламы, привезенный тибетскими монахами. Внутри барабана — десятки миллионов буддийских молитв (мантр) общим весом 800 килограммов. Вращение кюрде — своего рода моление с благими пожеланиями всем живущим, и совершать этот обряд можно даже неверующим туристам.
Поездка в Элисту еще сильнее убедила меня в том, что, путешествуя по России, можно увидеть практически все. Несмотря на слабо развитую инфраструктуру туризма, столица Калмыкии принимает довольно много иностранных групп. Все-таки Золотая обитель Будды Шакьямуни — крупнейший буддийский храм, где находится самая большая в Европе статуя Будды — девять метров. Для нас, может быть, все это и экзотика, а калмыки проповедуют самую древнюю мировую религию уже больше трех столетий. «В 1661 году калмыцкий хан Пунцук, присягая Московскому царству, целовал образ Будды и книгу буддийских молитв. В 1741-м императрица Елизавета Петровна узаконила буддизм и его монастыри в России — в Калмыцком ханстве, а также в Забайкалье, которое вместе с русскими заселялось буддистами-бурятами», — прочитала я в путеводителе.
Из уважения к чужой религии, приходя в хурул, нужно соблюдать определенные правила. Традиция предписывает сначала совершить обход вокруг храма и святых объектов, повращать барабаны молитв — обязательно по часовой стрелке. Входя в молельный зал, принято делать три поклона в знак уважения к Будде, а выходя, не следует поворачиваться к нему спиной. В буддийском храме снимают обувь и головные уборы, женщинам в открытой одежде выдают длинные юбки, как в православной церкви. Фотографировать и вести видеосъемку в хуруле категорически запрещено (хотя, признаться, очень хотелось: внутри все так ярко и красиво, что замираешь, стараясь все хорошенько запомнить). Все остальное — обычные правила приличия: нельзя ругаться, сорить, приходить в нетрезвом состоянии...
Завершая свой первый круг обхода Золотой обители, я совершенно случайно познакомилась с двумя молодыми людьми — моя надежда на авось себя оправдала. Два московских студента — Очир из местных и приехавший к нему в гости дагестанецАртур — как раз тоже приступили к осмотру элистинских достопримечательностей. Они-то и составили мне компанию, и помогли найти дешевый ночлег.
Друг степей калмык
Я уверена: если тебе повезло с компанией, то поездка вдвойне удалась. Люди, с которыми знакомишься в путешествии, порой вообще бывают интереснее любой достопримечательности. Изучать город с помощью простых местных жителей — совсем не то же самое, что ходить по пятам гида. Очир, кстати, оказался сведущим в истории своего народа, и на возникавшие у меня и Артура вопросы отвечал подробно. Наша встреча — встреча представителей трех разных национальностей и культур — сама по себе весьма любопытна. Проникшись всеми тонкостями калмыкского буддизма, дагестанец спросил:
— Скажи, Очир, ну ведь есть в вашей вере что-то такое языческое?
— Ну есть, — нехотя согласился Очир.
Артур, который всегда добирается из Москвы домой в Дербент на своей машине, раньше в Элисту не заезжал: не думал, что найдет в ней что-нибудь интересное. Теперь он тоже будто бы открыл для себя новый мир, всему удивлялся, даже климату, который здесь резко континентальный, степной. Лето в Калмыкии очень продолжительное и невыносимо жаркое: восточный ветер приносит сухой раскаленный воздух с закаспийских пустынь. Нас «прелестями» жизни в степях, конечно, так не удивишь, как обитателей гор, обласканных природой.
— У меня мать всегда думала, что тут вообще ничего не растет, ни одного деревца, представляешь? — смеялся Артур.
От Элисты до ближайшего дагестанского города всего-то километров 400. А народ тут и там живет очень разный. Машину Артура — классическую «посаженную» «Ладу Приору» — здесь как-то настороженно и даже подозрительно оглядывали все прохожие: номера чужие. Выросший на славящемся широким гостеприимством Кавказе парень по секрету рассказал мне, что в калмыках его очень удивило отсутствие такой черты. Хоть они с Очиром в Москве и друзья, встретила его семья гостя, как показалось Артуру, довольно прохладно. Впрочем, сам Очир целых два дня потратил на то, чтобы гулять с нами в эту несусветную жару по городу, показывая все, что хоть мало-мальски заслуживает внимания.
Нью-Васюки
Один из символов современной Элисты — шахматы. На центральной площади, прямо напротив пагоды Семи дней, есть большое шахматное поле с передвижными фигурами. Оно тут не просто для красоты: и днем, и даже ночью находятся желающие сразиться друг с другом, и сами собой набираются «группы поддержки». Шахматы в республике — что-то вроде национального спорта: калмыки играли в «шатр» испокон веков, об этом упоминается и в народных преданиях. Помимо классических фигур, у них были свои, колоритные: например, вместо ладьи — телега, вместо слона — верблюд, вместо пешки — баран.
Немало для популяризации игры сделал Кирсан Илюмжинов, бывший президент Калмыкии, который с 1995 года возглавляет Международную шахматную федерацию (ФИДЕ). Он даже ввел шахматы в школьную программу.
— Насколько я помню, шахматы у нас до четвертого класса были, — рассказал Очир. — Они очень хорошо развивают логическое мышление у детей. У меня по ним пятерка была!
В конце 1990-х Илюмжинов построил в Элисте целый город шахмат — Сити-Чесс, ставший олимпийской деревней 33-й шахматной Олимпиады 1998 года. Это коттеджный комплекс, в котором каждый домик имеет свое шахматное название, например «Белая ладья», и весьма отдаленное с ним сходство. Главное здание — Дворец Шахмат (Сити-Чесс-Холл), построенный в национальном стиле: этакая большая стеклянная кибитка. Город шахмат — это отдельное административно-территориальное образование с особым статусом.Сейчас, правда, большинство строений здесь невостребовано.
Любопытно, что центральная площадь Сити-Чесс в 2012-м была названа в честь Кирсана Илюмжинова: так в день 50-летия бывшего главы республики город выразил ему почтение «за заслуги в развитии шахмат». Трудно избежать ироничного сравнения: калмыкский город шахмат — своеобразная заявка на воплощение в реальность фантазии Остапа Бендера о Нью-Васюках. Не случайно в Элисте и проспект именем этого литературного персонажа назвали, и памятник ему установили: в руке великий комбинатор держит шахматного коня, под мышкой — шахматную доску, а позади полукругом стоят двенадцать стульев.
Несломленные
Проведя в Элисте два дня, с удивлением отметила: здесь практически не слышна калмыкская речь, не встречаются вывески на национальном языке, как, например, в Мордовии или Башкортостане... Почему? Очир считает, что в полной мере сохранить самобытность калмыкам помешали тяжелые испытания, выпавшие на долю народа в годы сталинских репрессий.
28 декабря 1943-го этнических калмыков насильно депортировали в районы Сибири и Средней Азии. Калмыкская АССР прекратила свое существование на 14 лет. Элиста, переименованная в город Степной, входила в состав сначала Астраханской области, потом — Ставропольского края. Город простоял полуразрушенным до 1957 года: его восстановление началось после развенчания культа Сталина, реабилитации калмыков и принятия решения о возвращении калмыкской автономии. Она была восстановлена не в полном объеме: и по сей день некоторые районы, отошедшие к соседним областям, так и не были возвращены Калмыкии. Депортацию здесь считают самым настоящим геноцидом: потери населения калмыкского народа составили больше половины его общей численности!
Жертв сталинских репрессий в республике вспоминают каждый год 28 декабря — это нерабочий день. Люди собираются в Элисте возле созданного Эрнстом Неизвестным памятника «Исход и возвращение»: он стоит на вершине искусственно созданного кургана, обвитого спиральной дорожкой, подняться к нему можно только по часовой стрелке, словно при обходе буддийского храма. Памятник можно рассматривать очень долго, он похож на клубок различных символов и образов: плачущая овечка над поверженным ребенком — терпение народа, мечи и штыки — насилие, уничтожение, табун лошадей — бег времени, три следа (мужской, женский и детский) — уход семьи, встречаемой предками, лотос — вечное возвращение...
У подножия кургана — железнодорожный вагон-теплушка, внутри маленький музей «Репрессированные, но не сломленные». Там собраны подлинные вещи, сохранившиеся со времен ссылки калмыков. Местный поэт Владимир Санджиевдолго не отпускал нас с Очиром, читая по памяти свои стихи.
Что я увидел в этом монументе?
В нем свой вижу народ,
Что, согбенно склонившись,
В неизвестность идет,
Всего в жизни лишившись.
И как темная рать
Его гордость и силу
Не сумела сломать
В стуже зимней и стылой...
* * *
«А Элиста — это вообще где?» — часто спрашивают меня, когда я начинаю рассказывать о своем летнем маршруте. Про Волгоград или Астрахань слышали все, а вот Калмыкия как будто затерялась в бескрайней степи... И совершенно напрасно ее так обделяют вниманием туристы: если уж не восхитить, то поразить она точно сумеет каждого.
146.0
Free
