Более четверти века назад Шэрон Стоун повергла мужчин к своим ногам, удачно переменив позу в фильме «Основной инстинкт». На этом она не остановилась: сегодня 61-летней актрисе есть что показать и чем поделиться.
Года два назад Стивен Содерберг своей запутанной «Мозаикой» напомнил всем о том, насколько великолепна актриса Шэрон Стоун. С тех пор и остальные опомнились: Скорсезе снял ее в своей дилановской фантасмагории (в роли королевы красоты, разумеется), а Соррентино позвал во второй сезон «Папы». В прошлом году Netflix показали очередную совместную работу Шэрон с Содербергом под названием «Прачечная». Ну вот, а некоторые до сих пор твердят: «Основной инстинкт», «Основной инстинкт»... Его, впрочем, тоже еще не до конца отменили, несмотря на #MeToo. О чем сама 61-летняя актриса и начала докладывать нам с первых же минут.
Мол, можно снять ее в этом фильме. Продюсеры киностудий сидели за большим столом и обсуждали, кто из нас, актрис, fuckable, а кто не так уж. Про меня они думали, что я не fuckable, – начинает диалог мисс Стоун. – Немного обдумав эту ситуацию, я приняла стратегическое решение сняться полуобнаженной для Playboy. Подходила ли я для такой роли? Само собой, нет. Использовала ли я свои мозги для того, чтобы показаться fuckable? О да. Так что нет, я никогда не ощущала себя секс-символом и сейчас не собираюсь». С Шэрон Стоун всегда так: сидишь на интервью, нервно грызешь карандаш, думаешь, как бы поделикатнее завязать беседу, – а она сама вываливает на тебя самый гениальный вводный абзац из всех возможных!
До всякого #MeToo, до громогласного хора женских голосов, оглашающих своды киностудий светлыми ариями равноправия, Шэрон Стоун уже играла по своим правилам. И других заставляла, потому ей и наплевать на термин «секс-символ». Когда интересуешься, наделено ли хоть каким-то смыслом для нее это словечко с дефисом, она отвечает расслабленно: «Невеликим», оставляя нас наедине с попытками понять, зачем кусать руку, которая кормит. А она не кормит, заверяет Стоун, и никогда не кормила: в ее актерской деятельности всегда были главными мозги, с помощью коих она и заставляла продюсеров и публику поверить, что она одно, а затем своим талантом доказывала, что на самом деле – совсем другое. «Я думаю, что и Мэрилин Монро в реальной жизни с другими интонациями говорила, – резонно предполагает звезда. – Но она неплохо знала правила игры».
Вся карьера Стоун, если к ней приглядеться, – триумф интеллекта над разрезом платья. Она даже не из Калифорнии, а из самой что ни на есть Пенсильвании, откуда в 19 лет сбежала в Нью-Йорк, чтобы стать моделью и наскоро подписать контракт с Ford Agency. Впрочем, грант для поступления на художественный факультет Пенсильванского университета в Эдинборо она получила, когда ей было всего 15 (несмотря на заверения близких, что с такими извилинами лучше изучать юриспруденцию). Шэрон была ребенком-вундеркиндом – пошла во второй класс в пять лет, в 15 уже училась в университете, но окончила его, мягко говоря, не сразу. Лишь вдохновившись избирательной кампанией Хиллари Клинтон, уверявшей, что женщины способны на все, она вернулась в альма-матер и получила диплом. Ей в тот момент исполнилось 58 лет.
Уйти из моды в кино она решилась уже в Европе, куда переехала в начале 1980-х, чтобы пожить в двух центрах мира, Париже и Милане, по году в каждом. Вернувшись в Нью-Йорк, начинающая старлетка недолго ждала «сбычи мечт» и вскоре оказалась на съемочной площадке «Воспоминаний о звездной пыли» Вуди Аллена (1980). Европейские же каникулы вылились как минимум в постельный эпизод для маэстро галльской мелодрамы Лелуша в его эпике «Одни и другие» (1981). Многие впервые узнали о существовании актрисы Шэрон Стоун, посмотрев легендарный боевик Верхувена «Вспомнить все» (1990), хотя чуткие ценители прекрасного приметили ее уже в четвертой серии «Полицейской академии» (1987). Верхувен, как он это умеет, сперва выдал эффектной блондинке аванс, а потом и путевку в большую жизнь, задействовав 34-летнюю Шэрон в своем следующем блокбастере «Основной инстинкт» (1992). Еще через три года она получила первую увесистую награду – «Золотой глобус» за «Казино» Скорсезе.
К началу нулевых кинокарьера звезды застопорилась, зато качественных появлений на малом экране у нее стало гораздо больше. Немногие сейчас помнят, что у нее есть «Эмми» за гостевой перформанс в юридической драме «Практика». Она и тут бежала далеко впереди остального Голливуда, зато теперь не стесняется в этом признаться: «Кино (хорошее кино в особенности) – это умирающее искусство. На телевидении у актеров нынче куда больше шансов поучаствовать в чем-то нестыдном». После шикарной работы у Содерберга Шэрон снова заблистает в авторском ТВ уже в наступившем году – на сей раз в новом сериале неутомимого Райана Мерфи («Американская история ужасов») «Сестра Рэтчед» по мотивам «Полета над гнездом кукушки». «Действие происходит в 1947 году, – объясняет актриса. – Я играю богачку, у которой сын – инвалид. Как обычно у Мерфи, смешного и жуткого будет поровну».
Шэрон Стоун слишком хорошо знает, о чем говорит, когда рассказывает о Голливуде. У нее с лихвой опыта по части самоотдачи на съемочной площадке, а также неуместных реакций от озабоченных участников кинематографического процесса. «Мне нравилось сниматься почти во всех моих фильмах. Бывали и исключения.
РЕЖИССЕР ВТОРОГО «ОСНОВНОГО ИНСТИНКТА», КОГДА ДАВАЛ МНЕ УКАЗАНИЯ НА ПЛОЩАДКЕ, ЛЮБИЛ, ЧТОБЫ Я ПРИСЕЛА К НЕМУ НА КОЛЕНКУ.
И так каждый день. Если я этого не делала, он отказывался работать. Продолжалось это неделями. На момент старта съемок у меня был двухнедельный младенец на руках. На площадке все его ненавидели, и качество фильма вышло соответствующее».
Когда Шэрон отвечает на заданный вопрос, не имеет значения, насколько он сакраментален или, наоборот, тривиален. В любом случае об ее ответы можно порезаться – настолько они остры и честны. Неудивительно, что на животрепещущий вопрос о том, насколько это в правилах Голливуда – игнорировать истинную женскую природу, – она отвечает так: «Там это в порядке вещей. В большинстве фильмов женщины – не женщины вовсе. Сценарии пишут мужчины, они же снимают и продюсируют, и от всего этого за версту разит мужским менталитетом. На то, о чем думаем мы и что чувствуем, им плевать. Поэтому большинство моих персонажей – алкоголички или безумицы. Другими я их и не могла играть, потому что иначе их поведение в сценарии объяснить невозможно».
Брутальная честность – свойство развитого интеллекта, потому неудивительно, что Шэрон интересует лишь неотфильтрованная правда. Фантазийный сценарий, в котором она отправляется на машине времени в прошлое и советует что-то 21-летней себе, побуждает ее не к замшелым трюизмам вроде «будь собой» или «не сдавайся», а к практическому совету: «Найди нормального менеджера по инвестициям, но НИКОГДА не позволяй ему подписывать что-либо от твоего имени. И всегда точно знай, сколько у тебя денег и где они лежат. Покупай твердые активы – недвижимость, золотые слитки, искусство. Хорошо, когда деньги можно потрогать, так что не надо спускать их на абстрактно-флюидное непонятно что». Прагматизм, мудрость, активизм – вот формула женщины-мечты вне возраста и пошлой досягаемости по мужским меркам.
Плюс материнство, которое для Шэрон также является не ожидаемым компонентом семейности, но смелым выбором. У нее трое приемных сыновей: Роан Джозеф Бронштейн был усыновлен в 2000‑м, Лэрд Вонн – в 2005‑м, Куинн Келли Стоун – в 2006‑м. Разумеется, она души не чает в троице: «Просто быть их матерью, заниматься ими, любить их, ставить на первое место в своей жизни – счастье». В одном недавнем интервью Шэрон призналась, что всегда думала об усыновлении, даже в молодости, и настойчиво изучала все с ним связанное. После двух выкидышей, которые случились за годы брака с журналистом Филом Бронштейном, ей одобрили усыновление. Теперь, когда дети смотрят фильмы с участием матери, «они думают, что я оторва». И гордятся, надо полагать.
Если материнство и оставило в Шэрон нетронутым хоть что-то, то это ее дар сексапила. Быть секси, как объясняет актриса, – не то же самое, что считаться секс-символом:
«СЕКСУАЛЬНОСТЬ – НЕЧТО СОВСЕМ ДРУГОЕ. И ДА, Я В КУРСЕ, ЧТО Я СЕКСИ».
Мисс Стоун – самый актуальный пример того, что sexy и sixty – две вещи совместимые. В другом интервью актриса рассказала: «Надо однажды сесть и как следует посмотреться в зеркало. Просто увидеть, как меняется ваше лицо. Люди боятся перемен и думают, что теряют что-то, не понимая, что они также приобретают. Тут главное – сообразить, что в этих новообретенных несовершенствах есть своя чувственность. Когда мне было хорошо за сорок, я заперлась в ванной с бутылкой вина, закрыла за собой дверь и сказала себе: не выйду, пока не примирюсь со своей нынешней внешностью. Изучила лицо в увеличительном зеркале, посмотрела на свое тело и начала реветь. Потом остановилась и сказала себе: будешь стареть в любом случае. Вопрос в том, как именно ты хочешь это сделать». К счастью, период мучительного самокопания вскоре миновал: «Если вам повезет, старение будет медленным и незаметным. Мне повезло».
На прощание я решаюсь попросить звезду научить меня делать эротический финт из «Основного инстинкта» – тот, который сама актриса не считает ни своим товарным знаком, ни проклятием. «Для меня это просто сцена из фильма, в котором я снялась более четверти века назад». Как бы то ни было, Шэрон очень не любит отвечать на вопросы, связанные с этой картиной: «Меня давно тошнит от них. У меня много других достижений – поройтесь уже в «Википедии», не ленитесь. Кроме того, в мире есть масса вещей, достойных обсуждения. Например: найдем ли мы в себе силы противостоять диктаторской ментальности и вспомним ли, кто мы такие и для чего на этой земле?» Да и правда – ну их, эти ноги-ножницы. Пусть лучше научит, как быть такой, как Шэрон Стоун.
0
