ТОП 10 лучших статей российской прессы за
July 13, 2018

КОГДА МАРИУ СРАВНЯЛ СЧЕТ, ЗАБЫЛ О ТРАВМЕ И ПОБЕЖАЛ НА ПОЛЕ. ТАКАЯ БОЛЬ В АХИЛЛЕ ПРОНЗИЛА!

– Что чувствовали, наблюдая за четвертьфиналом с Хорватией со стороны? – спрашиваю Жиркова.

– Это очень тяжело. Просто невозможно. В голове все прокручиваешь, переживаешь, думаешь, как сыграл бы сам. Знаете, когда я наблюдал со скамейки за игрой с Хорватией и понимал, что ничем не могу помочь ребятам, то мелькала мысль: лучше вообще не смотреть. Узнавать об изменениях счета по интернету.

Я же, когда Мариу Фернандес сравнял счет, забыл о травме, вскочил и рванул было с ребятами на поле. Но тут такая боль в ахилле пронзила, что даже добежать и обняться со всеми не смог. Еле дохромал назад. Думаю, этим рывком еще больше ахилл потянул. В такой момент обо всем забываешь. Мы настраивались дойти до конца турнира и порадовать болельщиков, но уступили в лотерее. Хотя выглядели, считаю, лучше.

– Серия пенальти – по-вашему, лотерея?

– Да, вопрос везения. С испанцами – повезло, с хорватами – нет. Мы знали, что Акинфеев минимум один пенальти точно вытащит. Не сомневался в этом и потому, что сам в ЦСКА с ним долго играл, а потом за "Анжи" сам не забил ему в финале Кубка России. С Испанией взял два, с Хорватией – один, и был очень близок ко второму.

Когда после удара Модрича мяч от руки Игоря попал в штангу, мы успели подумать – вот оно! А потом по какой-то невероятной траектории мяч залетел в ворота. И тогда первый раз появилась мысль, что это не наш день. Удар Модрича, а не кого-то другого, мне кажется, был переломным моментом в серии. В раздевалке некоторые ребята плакали...

– Игнашевич объявил об уходе из футбола, Самедов – из сборной. Вы-то хоть останетесь?

– Тоже решил завершить выступления за национальную команду. Не хватает уже сил играть на таком уровне. Последняя травма – еще один намек. Не остается времени на семью, детей. Считайте, второе лето без отпуска. И после Кубка конфедераций и сейчас нужно возвращаться в "Зенит" и после 50 дней на базе опять улетать на сборы. Очень тяжело. Хотел бы поблагодарить всех, с кем играл, всех тренеров, наших болельщиков и, конечно, свою семью, которая уговорила меня остаться в команде и сыграть на чемпионате мира. Горжусь тем, что мне посчастливилось представлять свою страну на двух чемпионатах мира и на чемпионате Европы.

– Вы переподписали контракт с "Зенитом" прямо перед ЧМ-2018. Этому поспособствовал приход Сергея Семака? Он с вами связывался?

– Разговора с ним пока не было. Просто от клуба поступило предложение продлить контракт, я подумал и согласился. Был еще один вариант, но я решил, что лучше остаться в "Зените".

– Следующий важнейший вопрос – как ваша нога? Через сколько времени можно вас ждать на поле?

– Врач сборной (Эдуард Безуглов. – Прим. "СЭ") сказал, что еще полторы-две недели нужно полечиться, потом уже приступать к тренировкам.

– Правильно ли понимаю, что эту травму вы получили в игре с Саудовской Аравией, а потом она усугублялась?

– Еще раньше. В контрольном матче с Турцией подвернул голеностоп. На ахилл все перешло позже. Голеностоп болел, я с этой болью играл, и в конце концов левая нога не выдержала и воспалился ахилл. От перегрузки, наверное. Причем это не тот ахилл, из-за которого я не поехал на Евро-2016. Тогда проблемы были с правым, теперь – с левым.

– Правда, что матч с Египтом вы провели на обезболивающих?

– Да. А когда ахилл уже совсем сильно заболел, пришлось замениться в конце игры. Матч с Уругваем пропустил, но это не помогло. В игре с Испанией, можно сказать, окончательно его добил. Надеялся, что смогу сыграть полностью, хотя уже пропускал много тренировок. Даже предыгровую провел не на сто процентов. Но что смог – то сделал. Хорватия – это уже было без шансов. Ходить не мог, все время хромал. Боль была сильная.

– К финалу или матчу за третье место, если бы Россия туда добралась, могли бы успеть восстановиться?

– Думаю, нет.

НАСТРАИВАЛИСЬ НА ТО, ЧТОБЫ ДОЙТИ ДО ФИНАЛА

– Как сборная прощалась? Был какой-то совместный ужин?

– Нет. Разъехались после Воробьевых гор. Я, как обычно, первым уехал (смеется). Потому что давно детей не видел и очень по ним соскучился. Поехал к семье.

– Кстати, за время чемпионата насколько часто удавалось увидеться с родными?

– Нам разрешали после ужина видеться почти каждый день – только за два дня до игры визиты заканчивались. Три раза давали и свободные вечера с ночевкой дома, можно было поехать домой и посидеть с детьми.

– То есть – никакого чувства заточения?

– Если бы мы 50 дней сидели только взаперти, закрытыми от внешнего мира, это, наверное, негативно сказывалось бы на нашем настроении. Поэтому Саламыч чисто психологически давал разгрузиться и отпускал.

– Что приходило в голову, глядя на толпу, встречавшую вас на Воробьевых горах?

– До чемпионата в сборную России, наверное, вообще никто не верил. Никто не ожидал и того, что выйдем из группы, и тем более того, что пройдем испанцев. Но мы это сделали. Поэтому, наверное, народ так и отреагировал. Знаем, что после Испании народ в центре Москвы вообще не спал. Друзья присылали видео, и сюжеты по телевидению и интернету, думаю, все игроки смотрели. Все это видели и в каждой игре выкладывались на все сто процентов.

– В какой-то момент поверили, что можно и до финала дойти?

– Мы на это и настраивались. Но в каких-то моментах не все зависит от игроков, от команды. На твоей стороне должно быть и везение. С испанцами вытащили серию, с хорватами – не удалось.

– Критика и даже глумление над сборной до турнира, в том числе со стороны деятелей шоу-бизнеса, даже в песнях, стала для команды мотивацией, разозлила ее?

– Песни про сборную и раньше пели (усмехается). Например, когда мы не попали на ЧМ-2010, после Марибора. Так что мы привыкшие. Те, кто через такие вещи уже прошел, думаю, не воспринимали это слишком остро. О себе могу сказать именно так. Но наверняка кто-то из ребят за счет этого копил злость, чтобы выплеснуть ее потом на поле и всем все доказать.

– Перед чемпионатом мира сборная семь матчей подряд не выигрывала, с октября прошлого года. С Австрией и Турцией нанесла один удар в створ ворот. Неужели вы не засомневались, что идете в правильном направлении?

– Конечно, что-то такое было. И сами результаты, и реакция болельщиков, и негативная пресса… Мы же не в безвоздушном пространстве живем. Каждый игрок переживал по этому поводу.

Но у Черчесова был свой способ справляться с этими сомнениями. Он нам давал четкие раскладки. Сколько мы пробежали, как и что сделали. Показывал на видео, где сыграли правильно, где – нет. Он давал детали. И все это привело к тому, что игроки поверили, что могут отпахать все 90 минут, и понимали, что надо делать. Тренировки были примерно в том же ключе, что и перед Кубком конфедераций, а там нам бежалось хорошо, чувствовали себя легко, хоть результата и не было. В этом было что-то общее со сбором перед Евро-2008.

– Вы говорили мне, что в 2014-м не были так хорошо готовы к чемпионату мира в Бразилии, как год назад – к Кубку конфедераций. Сейчас состояние было, как в прошлом году?

– Саламыч вызвал меня перед чемпионатом мира на индивидуальную и говорит: "Ты стал быстрее, чем в прошлом году". Я засмеялся, сказал: "В 33 года? Это невозможно!" Но он показал цифры – и из них следовало, что это действительно так. Немного, но быстрее. Такие вещи тоже на тебя влияют.

– И ведь действительно в первых двух матчах команда установила рекорды по пробегу на всем чемпионате. Причем со множеством рывков. Действительно легко бежалось?

– Да, работа на сборе, видимо, и дала такой результат. Видел по телевизору, что Рома Зобнин по пробегу чуть ли не лучший игрок чемпионата (это действительно так. – Прим. "СЭ"). Это тоже ведь итог работы тренерского штаба. Ну и, конечно, самого Зобнина.

– Фактически на турнире играла наполовину другая сборная, чем играла в контрольных матчах. Дзюба, Игнашевич, Черышев, Мариу Фернандес, Газинский…

– Это часто бывает, потому что не может команда каждый год играть одним и тем же составом. Станислав Саламович и в сборной, и раньше в "Динамо" постоянно подчеркивал, что у нас команда – не 11 человек, которые выходят в стартовом составе, а 23. Или сколько там есть в клубной заявке. И абсолютно каждый может выйти на минуту и за нее решить исход игры. Все в это верили, и никто не возмущался, что остался на скамейке. Вот это точно сходство с 2008 годом – тогда все было так же. Все без исключения верили в одну цель и шли к ней – пройти как можно дальше. Скамейка не может быть отделена от основного состава – это одна из главных идей Черчесова.

– Когда вышли на Саудовскую Аравию и начали, пусть и не сразу, крошить ее в мелкую стружку – сами удивились, что все пошло так хорошо после столь тяжелых месяцев до турнира?

– Перед первой игрой все переживали. Хорошо, что так ее провели. В ней и дала плоды та работа, которую мы проделали. Думаю, что такая победа и придала нам сил и уверенности, что сказалось и в следующих матчах.

В ПЛЕЧО САЛАХА НЕ БИЛ. ПО НОГАМ – ДВА РАЗА

– Возвращение Игнашевича сыграло большую роль в том, что все у сборной в обороне получилось именно так?

– Конечно. Он укрепил центр обороны после травмы Джикии и придал уверенности всем в защите. Тому же Кутепову. Да и Акинфееву тоже. Первая игра всем нам помогла, сняла напряжение. Мы поняли, что можем играть на ноль и много забивать. Она, думаю, и заложила всю базу того, что произошло дальше.

– Автор дубля в том матче Черышев удивил команду? Он ведь никогда в клубах не был настолько результативен. Да еще и какие красавцы забивал.

– Да, это было немножко неожиданно. Может, до того он приезжал в сборную не настолько уверенным. Но, наверное, первая игра, когда Денис вышел на замену и забил два шикарных – не побоюсь этого слова – гола, его вдохновила. На этом турнире Черышев раскрылся полностью!

– Второй матч с Египтом был по большому счету решающим. А вы, причем уже с травмой, играли непосредственно против Салаха. Насколько сложно пришлось?

– Тяжело. Очень тяжело. Это один из лучших игроков мира, но мы должны были его закрыть. Саламыч говорил, чтобы я атаковал его в момент приема мяча, не давал ему пространства. Были даны четкие указания по общекомандным перемещениям, чтобы до Салаха как можно реже доходил мяч. Все это сыграло свою роль.

В первом тайме он один раз от меня ушел и опасно пробил. Мог забить, но промахнулся. Но в целом его удалось закрыть. Вообще, тренерский штаб очень тщательно разбирал каждого соперника, разжевывал нам его слабые и сильные стороны. И Черчесов, и Ромащенко подробно рассказывали, как кого нужно атаковать, закрывать. Так что, выходя на поле, мы четко знали, что нам нужно делать. Во многом поэтому и из группы вышли, и испанцев прошли.

– Не пытались по правилам атаковать Салаха в корпус, чтобы он почувствовал свое больное плечо?

– В первом тайме я его особо не трогал. А во втором пару раз ударил по ногам, не успев сыграть в мяч. Довольно прилично. Однажды он обернулся, посмотрел, сказал что-то на своем языке. Но в плечо ни разу не бил. Это не хоккей, где применяют силовые приемы, и порой намеренно в больное место. Задачи бить его у меня не было – просто Салах очень быстрый игрок, и так по эпизоду получалось.

– Советовался ли Черчесов с ветеранами команды перед игрой с Испанией, стоит ли, на их взгляд, возвращаться к пяти защитникам?

– Мне кажется, сначала штаб раздумывал, как играть, а потом решил – в пять. Потому что испанцы хорошо владеют мячом, и им нужно было не позволить находить у нас сзади свободные зоны. Для нас не было вопроса, правильно это или нет. Есть решение тренера, и его нужно выполнять.

– Сложно было перестраиваться обратно на пять, когда уже привыкли к четырем?

– Какие-то ошибки, наверное, все равно были, но мне кажется, что команда хорошо сыграла по этой схеме. Во всяком случае, в обороне, что в том матче было главным. Все 11 человек отрабатывали сзади. С испанцами нельзя было ни на секунду потерять концентрацию – это тут же закончилось бы плохо. Кто-то называл нашу игру в том матче антифутболом, но в открытый футбол с Испанией играть невозможно! Мы это на себе испытали в 2008 году, когда два раза попытались сыграть с ними в атакующий футбол – и потерпели два крупных поражения. Хотя в полуфинале первый тайм и был равным.

ДЗЮБА И ПЕРЕД ИГРАМИ ГОВОРИЛ ТАКИЕ СЛОВА, ЧТО ВСЕЗАВОДИЛИСЬ

– После Уругвая команда не усомнилась в себе? Мол, обыграли команды одного уровня, а теперь будут – совсем другого, что южноамериканцы и доказали.

– Опять же Черчесов боролся с этими сомнениями с помощью конкретных примеров, фактов и цифр. И сомнения исчезали. Нам объяснили, какие именно ошибки мы совершили с тем же Уругваем и что нельзя повторять, как надо было в тех эпизодах сыграть. Все понимали, что эти три мяча мы, по сути, привезли себе сами.

– Все голы, кроме одного от хорватов, Россия пропустила на стандартах. В этом была какая-то закономерность?

– Наверное, да. Где-то теряли своих игроков, где-то допускали рикошеты.

– В какой момент игры с Испанией вы сами поверили, что все возможно?

– Наверное, перед серией пенальти. Поняли, что команда выстояла. И была у нас какая-то уверенность, что все наши ребята, которые будут бить пенальти, не ошибутся. А Игорь что-нибудь обязательно потащит.

– Было видео из раздевалки после Испании, когда Дзюба всех завел, дирижировал – и команда скандировала в собственный адрес: "Молодцы!" А потом была его речь перед серией пенальти с Хорватией. Можно сказать, что Артем был лидером раздевалки?

– Можно. Он и перед играми говорил такие слова, что все ребята заводились. И после той же серии пенальти с Хорватией находил, как успокоить тех, кто не забил. Говорили после игры и Игнашевич, и Акинфеев – как и перед Саудовской Аравией.

А главный тренер высказался на следующий день, на собрании перед поездкой в фан-зону. И поблагодарил команду, и сказал, что, может, с его стороны были какие-то недоработки. Но все было очень позитивно.

– Со стороны казалось, что все друг за друга были готовы умирать. Это так?

– Так. Когда чемпионат мира, тем более – домашний, мне кажется, все игроки хотят вытащить из себя больше, чем когда-либо. Отношение к матчам, друг к другу все равно другое, чем в товарищеских, да и обычных отборочных матчах. Поэтому и коллектив такой.

– Можно его сравнить с 2008 годом?

– В плане единства всей команды – безусловно. Но тогда все было несколько по-другому. Расслабленнее, что ли. Помню, как все улыбались во время тренировок, когда Гус в квадрат заходил. И, вообще, шуток было очень много.

Здесь же домашний чемпионат мира накладывал свой отпечаток. И то, что было много негатива перед турниром. Черчесов тоже шутил, но сейчас, наверное, было больше работы, чем юмора. Конечно, был Дзюба, но его шутки больше прочувствовали на себе те, с кем он больше общается, – например, Лунев. Я-то больше сам по себе.

– Прессу во время чемпионата читали, телевизор смотрели?

– Да. Обращали внимание, что даже после побед были негативные отзывы. Например, от Андрея Канчельскиса, который после нашего выхода из группы сказал: "Это вообще не показатель". Непонятны такие высказывания. Тем более что человек сам играл на высоком уровне и должен знать, как это непросто. Не знаю, с чем это связано. Может, потому что он родился на Украине? (Смеется.)

– Но хоровых скандирований в автобусе, как в 2008 году в адрес некоторых известных экспертов, сейчас не было?

– Нет.

– Кстати, как прошла встреча с Хиддинком, когда он перед Испанией приехал к вам на базу? Удивились?

– Женя Савин, менеджер сборной, сказал: "Завтра будет сюрприз". Я весь день допытывался, какой. Он не раскалывался. Но в конце концов я сам догадался. Потому что знал, что Гус в России. И связал два этих факта. Хиддинк сказал, что рад нас видеть и что мы должны обыграть Испанию, отомстить ей за 2008 год. Нам тоже было приятно, что он приехал.

– Когда Черчесов переводил выступление Хиддинка перед тренировкой – расслышали, что перевод весьма вольный?

– Да, он вообще про другое говорил! (Смеется.) Я же английский со времен "Челси" еще чуть-чуть помню. И некоторые другие игроки язык знают. Поняли, что Саламыч про себя шутил, и посмеялись.

– Многие говорили, что в 2008 году играли персонально за Гуса. А за кого или за что играли сейчас?

– Друг за друга. За команду. За тренеров. За болельщиков. За страну.

ВСЕХ ОТПУСКАЛИ ПО ДОМАМ – ДЗАГОЕВ ОСТАВАЛСЯ РАБОТАТЬ

– Выздоровление Дзагоева к четвертьфиналу – это было чудо? Вы верили, что он вернется?

– Мы все видели, как он тренируется. Вся команда уезжала к родным, ее отпускали – а он оставался на базе. Вот и восстановился.

– Смолов извинился перед командой после незабитого Хорватии пенальти и проигранной серии?

– Да. В раздевалке Федя извинился перед командой, нашел нужные слова. Помню, сказал еще, что он благодаря команде попал в четвертьфинал, а команда из-за него не попала в полуфинал. Мы все поддержали человека, такое с каждым может случиться. Проигрывает не один игрок, а команда. В конце концов, он не побоялся ни с испанцами, ни с хорватами первым пойти к точке.

– Первый пенальти действительно влияет на настроение остальных бьющих?

– Думаю, да.

– Полные трибуны серьезно вам помогали?

– Конечно. Когда стадион поет гимн, и ты видишь тысячи флагов с названиями городов, откуда приехали люди, – это пробирает. Кто-то во время исполнения гимна закрывает глаза – а я как раз на эти флаги и смотрю, читаю города. В такие секунды понимаешь, что за нас реально болеет вся страна. А этот чемпионат, думаю, смотрели даже те люди, которые никогда футбол не смотрят. И это круто.

– Сейчас даже Акинфеев стал гимн петь, причем с открытыми глазами. Раньше он закрывал глаза и молчал.

– Да, тоже обратил на это внимание (улыбается). Наверное, это изнутри идет. И что-то меняется. Петь гимн нас никто не обязывает. Это личное дело каждого.

– Есть ощущение совершенного подвига? Или не надо такого пафоса?

– Когда приехали на Воробьевы горы и увидели такую поддержку – поняли, что сделали для людей что-то важное. Раньше, когда ехали на тренировку, нам могли с улицы плохие жесты показывать. А теперь после первого матча все, кто нас не видел, большой палец вверх тянули, улыбались. Это дорогого стоит. Такие вещи тоже на настроение влияют.

На первую игру ехали – людей по дороге практически не встречали, никто на нас не реагировал. Черчесов даже сказал в автобусе: "Как будто чемпионат мира еще не начался". Но потом все изменилось. Перед Египтом в Питере все было совсем по-другому, и мы уже перед отелем это почувствовали. Когда видишь, что люди за нас переживают – приятно становится. Мы же почти все время сидели на базе в Новогорске и не могли всего этого почувствовать.

– Какой момент ЧМ-2018 для вас – самый трогательный?

– Когда Игорь отбил пятый пенальти от испанцев, и мы все побежали на поле, к нему. Ахилл во время этого забега болел, но как было удержаться? Тогда я еще мог хоть как-то добежать – все-таки тайм в тот день отыграл. Это потом стало еще хуже...

А потом мне жена рассказала, как болел перед телевизором мой сын (Диме Жиркову в сентябре исполнится 10. – Прим. "СЭ"). Когда Аспас бил последний пенальти, он встал на колени, заплакал и попросил Бога, чтобы Акинфеев отбил. И когда Игорь вытащил, слезы у него полились ручьем и не могли остановиться. Когда тебе рассказывают о таких моментах – понимаешь, ради чего и команда играет, и ты сам. Ради своих детей, ради болельщиков.

Видишь, что творится на улицах, вспоминаешь, как раньше при виде автобуса со сборной нам нехорошие вещи показывали, а теперь большой палец тянут вверх и улыбаются... Все это дорогого стоит. Стоит того, чтобы продолжать играть в футбол. Несмотря ни на какие травмы.

Юрий ЖИРКОВ
Родился 20 августа 1983 года в Тамбове.
Полузащитник. Воспитанник тамбовского футбола. Выступал за тамбовский "Спартак" (2001-2003), ЦСКА (2004-2009), "Челси" (2009-2011), "Анжи" (2011-2013), "Динамо" (2013-2016), "Зенит" (2016-2018).
Двукратный чемпион России (2005, 2006), пятикратный обладатель Кубка России (2004/05, 2005/06, 2007/08, 2008/09, 2015/16) и Суперкубка России (2004, 2006, 2007, 2009, 2016), обладатель Кубка УЕФА (2004/05), чемпион Англии (2009/10), обладатель Кубка Англии (2009/10) и Суперкубка Англии (2009).
В списке 33 лучших футболистов чемпионата России – 10 раз. За сборную России сыграл 87 матчей, забил 2 гола. В ее составе – бронзовый призер чемпионата Европы (2008).