Извините, миссис Толстая. Никак нельзя», — на лице пожилой благообразной хостес, призванной телом защитить бастионы закрытого лондонского клуба 5 Hertford Street от вторжения стритстайла, непреклонное сожаление. Нет, она, конечно, читала в глянцевом журнале, что кроссовки Christian Louboutin со стразами и шипами — это модно, и да — Александра вовремя уплатила членский взнос. Вот только устав одного из самых престижных заведений британской столицы, на интерьер которого дизайнер Рифат Озбек спустил непростительные тридцать миллионов фунтов, не велит пускать графинь в сникерсах. Не велит, и все тут.
Растопить сердце вежливой валькирии, ссылаясь на сверхважность интервью, — все равно что без приглашения явиться к Кэмеронам на Даунинг-стрит 10: без шансов. И мы идем искать тихого счастья на улицах субботнего, шумно гуляющего Лондона.
В 2010 году, живя с Сергеем Пугачевым в Москве, Александра почти не передвигалась пешком. У нее был дом в Горках, декорированный британским бюро Colefax and Fowler, большой автомобиль, водитель, охрана и сверхзаботливый возлюбленный, с пристрастием следивший за малейшими отклонениями от предписанного маршрута. Новые для себя обязанности второй половины русского олигарха лучистая британская аристократка с великой русской фамилией несла с покорной готовностью и как минимум живым писательским любопытством. Однако складывалось ощущение, что для девушки, верхом проскакавшей Великий шелковый путь, Рублевка с ее рокотом элитных лошадиных сил была явно душновата.
В Лондоне же она у себя дома: может поехать с водителем, а может вызвать кеб или прогуляться пешком. Да и выглядит мать троих детей (Алеше — пять, Ванюше — четыре, Марусе — два года) гораздо более cool. На ней помимо неуставных лубутенов синее с оранжевым пальто Preen, свитер Stella McCartney и джинсы J Brand. «Я точно знаю, на кого не хочу стать похожей, — говорит Александра, устраиваясь на диване бара отеля Four Seasons на Парк-Лейн. — На типичных мамаш из дорогих английских школ. Не слишком красивые и ухоженные, но все как одна в скучных дорогих вещах. Некреативно и неинтересно. Лучше я сегодня буду панком, завтра — богемной парижанкой, послезавтра — настоящей леди. В плане стиля я открыта всему».
Мы обмениваемся обычной в таких случаях девичьей ерундой: «Давно не виделись», «Похудела», «Как дети?», «У Preen — классная последняя коллекция», «У тебя кожа сияет. К кому ходишь на фейшелы?». (В Лондоне это, как ни странно, насущнейшая из проблем — Александру дома навещает полька-косметолог, вооруженная голливудскими кремами Eve Lom. «Всего шестьдесят фунтов за сеанс, а косметика-то революционная», — замечает Толстая со знанием дела.) Она рассказывает про визажиста, который запретил ей пользоваться пудрой — старит. И сокрушается, как трудно в Лондоне отыскать вечернее платье с голой спиной, чтобы «не как у всех и цена не заоблачная».
В потоке убаюкивающего светского щебета я пытаюсь обнаружить на лице собеседницы признаки тревоги: моей впечатлительной натуре невдомек, какие могут быть пудры и голые спины, когда отец твоих детей объявлен в международный розыск, на имущество наложен арест, а правоохранительные органы Соединенного Королевства чуть ли не еженедельно стучатся в дверь с новыми сюрпризами. Но, наверное, это такое спасительное свойство женского организма — скрываться за мыслями о детях и кремах. Сначала страшно, постепенно привыкаешь.
Александре не впервой пребывать в напряженных отношениях с правосудием. Ее дедушка Дмитрий Толстой, дальний родственник писателя Льва Николаевича, в 1920 году, в возрасте восьми лет, вместе с гувернанткой был отослан из России в Великобританию и сделал вполне блестящую карьеру, дослужившись до королевского адвоката. Его сын Николай, папа Александры, окончил все, что положено юноше голубых кровей – школу Wellington и дублинский Trinity College, — и стал известнейшим историком, профессиональным кельтологом. Впрочем, публичную славу ему принесли отнюдь не веселые кельты: в 1986 году Николай Дмитриевич выпустил обширный труд на тему того, как в мае 1945 года Англия выдала Сталину и Тито семьдесят пять тысяч заключенных казаков и югославов. Многих из них позже перемолол ГУЛАГ. Виновным в трагедии Николай Толстой назвал лорда Олдингтона, который командовал пятым корпусом армии Соединенного Королевства. Отставной полководец резво ринулся в контратаку, подав на историка в суд.
Вердикт: Толстого обязали заплатить полтора миллиона фунтов морального ущерба и еще полмиллиона фунтов судебных издержек. Столь внушительной суммы у графа не нашлось, и ему ничего не оставалось, кроме как объявить себя банкротом. Его собственные судебные издержки — без малого шестьсот тысяч фунтов — оплатили Александр Солженицын и Грэм Грин, греческий писатель Таки помог в рассрочку купить автомобиль Volvo, а родственники сообща оплачивали школу для детей (помимо Александры в семье еще две дочери и сын). На этом судебная эпопея не закончилась. В 1995 году Европейский суд по правам человека постановил, что Толстого ущемили в праве свободно высказывать свое мнение и для демократического общества столь гигантская сумма компенсации возмутительна. Теперь уже пла- тить должен был старенький больной Олдингтон, пересевший с Bentley на крошечный Ford. Распря длилась долгих десять лет — чем не «Холодный дом» Диккенса?
Сущая диккенсовщина творится и по сей день. В июле 2014 года по требованию российского Агентства по страхованию вкладов, расследующего банкротство Межпромбанка, Верховный суд Лондона вынес приказ об аресте активов Сергея Пугачева. Счетов и собственности (в том числе два дома в Лондоне и один на Лазурном Берегу) было заморожено на два миллиарда долларов. На жизнь семье выделили десять тысяч фунтов в неделю. Несогласный со столь радикальным прожиточным минимумом финансист подал прошение о разморозке средств, а Александра дала интервью Daily Mail, которое взбудоражило британскую общественность. Популярный таблоид изрядно поупражнялся в остроумии на тему того, как подруга попавшего в немилость олигарха борется за выживание. Одно только содержание шато на Лазурном Берегу по соседству с Элтоном Джоном, захлебывалось в объяснимом восторге издание, обходится в двадцать три тысячи фунтов в неделю. А ведь есть еще три няни, две горничные, два водителя, персональный тренер и школы для детей. Чете припомнили парк автомобилей, две яхты и попеняли Александре за ее значительные инвестиции в Chanel, Valentino и Christopher Kane. Словом, статья удалась.
— Ты читала интервью, прежде чем оно ушло в печать?
— «Да, его брала моя знакомая. Она прислала цитаты на заверку, с ними был полный порядок. А потом то ли редакторы, то ли она сама полностью извратили смысл. Разумеется, в интервью я не жаловалась, что не могу прожить на десять тысяч. С чего мне жаловаться? Мне случалось жить и в палатке. Просто Daily Mail гнули свою линию — им очень хотелось выставить меня эдакой избалованной Марией Антуанеттой.
Но как минимум один плюс в той статье был. На следующий день Александре позвонили из крупного издательства Janklow&Nesbit, сделавшего имя на биографиях-бестселлерах, и предложили написать книгу. Надо ли говорить, что она согласилась? «Издатели намекают, что в названии неплохо оттолкнуться от «Анны Карениной», но мне подобные ассоциации кажутся ужасными. Не хочу закончить жизнь, как она», — смеется Александра.
Начать обреченную на успех книгу можно было бы так: «14 июля 2014 года. День моего рождения. Мы с друзьями поехали в ресторан, Сергей обещал приехать позже — с работы. Раздался звонок. «На меня напали двое», — только и успел сообщить Сережа. И все. Тишина. В панике я стала перезванивать — никто не отвечал. Я начала сходить с ума. Поздно вечером на пороге дома появился охранник. Предупредил, что Сергей не придет. Он появился только спустя три дня — предпочел убедиться, что возвращение домой безопасно. Оказалось, в тот самый момент, когда Сережа покупал цветы, двое мужчин в довольно агрессивной форме попытались вручить ему постановление о заморозке активов». (Тут же вспоминается история с Романом Абрамовичем, которого повестка в суд настигла в бутике Hermуs на Слоун-стрит.)
Не менее эффектно книга Толстой могла бы начаться с Рождества 2013 года — судьбоносные события в этой семье имеют свойство случаться по праздникам. 24 декабря, когда вся Британия была занята фаршировкой индейки, позвонил адвокат — сообщить, что бизнесмен объявлен в международный розыск. Новость мгновенно распространилась в интернете. Сергей попросил Александру с детьми на время перебраться за город к родителям. «Ему важно было прийти в себя и с коллегами выработать стратегию защиты», — объясняет она.
А можно вступить и с другого эпизода — без которого Александра и Сергей никогда бы не встретились. В 1989 году восемнадцатилетняя голубоглазая студентка факультета славистики Эдинбургского университета приехала в Москву: Николай Толстой хотел, чтобы главный русский роман-эпопею в четырех томах дочь прочитала на языке оригинала. Полгода Александра жила у актера Василия Ливанова: со всенародно любимым Шерлоком Холмсом очень дружил папин младший брат, и семьи устроили что-то вроде студенческого обмена. Сын Ливановых в то время учился в Оксфорде и жил у Толстых в тишайшем Оксфордшире. «Оглядываясь назад, я понимаю, что все в моей жизни было предопределено. Ведь тогда я не говорила по-русски, ничего не знала о России, и, если честно, она меня не слишком интересовала. Шел 1992 год. Сложное время. Москва меня шокировала: город был серым, депрессивным и таким... неизысканным. Столь разительный контраст с тем, к чему я привыкла в Англии!.. Но Ливановы оказались очень теплыми людьми, и у меня быстро образовалось много интересных друзей».
В 1999 году вместе с университетской подругой Софи Александра раздобыла грант Королевского географического общества и отправилась в конный поход по Великому шелковому пути: Туркмения, Узбекистан, Киргизия и Китай. В походе подруг сопровождал Шамиль Галимзянов — мастер спорта, член сборной Узбекистана по конкуру, зарабатывающий изготовлением седел на ипподроме. Случился роман под открытым небом. В прямом смысле рай в шалаше. В 2003 году объединенные одной, но пламенной страстью путешественники сыграли свадьбу. (Мама Шамиля тогда удивленно прокомментировала газете столь очевидный мезальянс: «Они графы, мы простые крестьяне».) Молодожены основали компанию, которая отправляла иностранцев в конные поездки по Киргизии. Александра писала книги и статьи, снимала фильмы для BBC и давала уроки английского.
Именно один из таких уроков, в июне 2006 года, имеет все шансы стать четвертой — и самой яркой — отправной точкой будущей биографии. Учеником Александры оказался не кто иной, как основатель Межпромбанка, сенатор от Тувы Сергей Пугачев. Present perfect они повторили три раза, после чего банкир пропал с радаров: «Потом он сказал, что влюбился, как только я переступила порог кабинета, но я ничего такого не почувствовала. Подумала, что просто плохо учила».
Двумя годами позже Александра принимала участие в организации спортивной церемонии Laureus в Санкт-Петербурге (той самой, где прыгунья Елена Исинбаева по-домашнему поправила галстук соседу по столу Владимиру Путину). Англичанку попросили пригласить на ужин кого-то из влиятельных русских. Вспомнился Пугачев. Был один шанс из миллиона, что он придет. Но — пришел. Сергей и Александра проговорили весь вечер, и этот урок романтического английского длится до сих пор. К тому времени сенатор уже десять лет как не жил со своей супругой Галиной, хотя официально развод, как это часто случается у людей с повышенным содержанием капитала, оформлен не был. Толстая развелась с Шамилем и ушла к Сергею. Сенсационный каминг-аут случился весной 2010 года. Дабы пресечь шепоток за спиной, пара дала интервью Tatler, тогда же стеснительный банкир в первый и единственный раз сфотографировался для глянца.
Александра с энтузиазмом рожала детей — словно компенсируя тихим материнским счастьем десять лет, проведенных на свободе в киргизских степях. С малышами она летала за Сергеем по миру (семья жила на несколько домов), делала ремонты, хлопотала об устройстве сыновей в престижную школу, снималась в рекламе продуктовой сети Hediard, которую Пугачев приобрел, заказывала кутюрные платья Giambattista Valli и Valentino на свадьбу друга Сергея, князя Альберта. Словом, вела насыщенную, но относительно спокойную жизнь — пока у Межпромбанка не начались серьезные проблемы с российским правосудием. В конце 2010 года Пугачев окончательно перебрался в британскую столицу.
— В моей жизни было много судов. Может, к постоянному давлению я и не готова, а вот к неизвестности — вполне, — рассказывает Александра. — Будущее меня не пугает. Конечно, я волнуюсь за детей. Но тревожит главным образом то, что будет завтра, а не то, что произойдет через пять лет, — эта английская роза явно не так хрупка, как можно было бы подумать.
— Сергей обсуждает с тобой все, что происходит?
— Он не любит говорить об этом. Время от времени я устаю от неведения и задаю вопросы. Но если честно, иногда проще заглянуть в интернет, чем узнать у него. Хотя пишут много всякой ерунды.
— Волнуешься за него? Каково жить на пороховой бочке?
— Я верю в то, что Сергей невиновен. Верю в британскую правоохранительную систему и справедливость здесь, у себя на Родине. Но после случая с Литвиненко и другими русскими... Конечно, я волнуюсь за безопасность Сергея.
Пугачев постоянно находится в окружении охраны, но в Англии он, как ни странно, тоже ведет жизнь гораздо более простую, чем в России. Катается с детьми на велосипедах и лодке, ездит с ними на рыбалку, читает сказки. Подобно большинству англичан, стал рано вставать — в России у него была привычка работать по ночам и просыпаться к обеду. К большому восторгу сыновей, забирает их из школы, костюмам Kiton все чаще предпочитает джинсы, носит конверсы. Однажды адвокаты вынуждены были напомнить своему подзащитному, что не стоит являться в кедах в суд. С лондонским фейсконтролем у этой четы любителей кроссовок свои отношения.
— Знаешь, Сергей — глубоко религиозный человек и на все смотрит именно с этой точки зрения. Сегодня для него самое важное — семья. Многие люди так говорят, но не все в это верят. Для Сергея это правда так. Больше всего на свете он любит меня и детей. Так что главный урок, который он извлек из этой истории, — смеется Александра, — что ему очень повезло с нами.
«Он такой нежный и любвеобильный, — Толстой явно доставляет удовольствие рассказывать о Пугачеве-отце. — Старшие его сыновья — Виктор и Александр — выросли, живут своей жизнью, и он жадно ищет любви младших. Кстати, наш Ваня обожает своих сводных братьев. Это так мило — особенно при том, что у них двадцать восемь лет разницы. Так вот Сергей не из тех отцов, которые постоянно просят детей вести себя потише. Наоборот, чаще я твержу детям: «Прекратите». А он: «Оставь их в покое». Он любит свободу! Мне кажется, случись ему остаться с ними без няни — он бы даже не смог уложить ребят спать, и они были бы счастливы. Или вот — я очень неорганизованная в смысле ведения домашнего архива: у меня фотографии раскиданы по двадцати айфонам, и ни один не работает. Говорят, снимки теперь хранятся на каком-то iCloud, а я понятия не имею, как туда заходить. Сергей же все время следит, чтобы мы делали профессиональные фотосессии. Говорит: «Мы должны непременно снять Алешу до того, как у него выпадет первый зуб». У нас есть отличные черно-белые фотографии в исполнении Эдварда Мэпплторпа — брата знаменитого фотохудожника Роберта Мэпплторпа. Детям на них по годику. Настоящее искусство. Их можно повесить на стены, и они никогда не надоедят».
— Ты переживаешь, что вы официально так и не зарегистрировали брак? Некоторые британские издания довольно невежливо называют вас partners.
— Мы точно поженимся. Не исключено, что скоро. Конечно, я хочу замуж, особенно в свете того, что у нас трое детей. Но мы вместе уже cемь лет. Я знаю, как сильно он меня любит. Даже мои родители, которые поначалу переживали и хотели, чтобы мы поженились поскорее, успокоились и счастливы, потому что видят, как счастливы мы сами. Кажется, они вообще забыли, что мы не муж и жена.
Мы заканчиваем интервью. Александра заглядывает в телефон. Там sms от Сергея, переживающего, что нас не пустили в 5 Hertford Street: «Любимая моя. Хочешь, привезу тебе туфли?». Вот оно, толстовское семейное счастье, хоть и на пороховой бочке.
56.0
66.00
