ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Aug. 16, 2019

«Не тот человек», 1956

В кафкианском триллере, основанном на реальных событиях, нью-йоркского контрабасиста обвиняют в ограблении страховой компании из-за поразительного внешнего сходства с настоящим преступником. Замысел фильма Хичкок описывал так: «Я видел много историй об аресте невиновного, написанных с точки зрения его защитника — адвоката, газетного репортера и т.д., но никогда с точки зрения того, на чью долю выпали эти страдания».

«Шантаж», 1929

Невинно осужденный тут не то чтобы невинен, но в убийстве действительно не виноват: насильника в процессе самообороны убивает сама жертва, но ее возлюбленный — детектив Скотленд-Ярда — вешает убийство на воришку, который знает правду и начинает шантажировать девушку.

---

«Поймать вора», 1955

В «Поймать вора» несправедливо обвиненным оказывается отошедший от дел знаменитый грабитель: чтобы отстоять свое честное имя и снять с себя подозрения в серии краж, ему необходимо найти своего подражателя.

Как Хичкок возненавидел собственное тело и прославился

Альфред Хичкок был помешан на еде. Зависимость появилась еще в детстве. Однажды совсем маленький Альфред проснулся ночью, когда родителей не было дома, оббежав весь дом и никого не найдя, он так испугался, что забился в углу на кухне с куском мяса, и обнаружил, что еда оказывает на него успокаивающий эффект. Так родилась привычка заедать стресс.

Хичкок заедал все: обиды на родителей, обзывания одноклассников, страх перед учителями. Сверстники смеялись над полнотой Хичкока, а он стеснялся своего внешнего вида, страдал — и ел еще больше. Компульсивное переедание стало для Хичкока проблемой на всю жизнь. Проблемой, которая, впрочем, не только спасла его от призыва во время Первой мировой — из-за лишнего веса Хичкока не взяли в армию,— но и сделала суперзвездой.

Хичкок раньше других британских режиссеров понял, что популярность фильма может зависеть и от популярности режиссера — до того как попасть в кинобизнес, он разрабатывал рекламные макеты для телеграфной компании и понимал важность правильно выстроенного имиджа. Поначалу он пытался создать образ эдакого интеллектуала и сибарита: принимал журналистов и критиков в разноцветной шелковой пижаме и развевающемся халате, с китайскими узорчатыми тапочками на ногах и рассуждал о монтаже у Эйзенштейна и постановке света у Фридриха Вильгельма Мурнау. Но киноведческие озарения Хичкока внимания журналистов не привлекали, в отличие от халата — в нем, отмечали они, Хичкок выглядел еще толще. Раздосадованный, он в конце концов бросил попытки строить из себя светского льва и переоделся в униформу из черного костюма-тройки, который немного стройнил фигуру и который Хичкок носил всю жизнь.

У зрителей, однако, экстравагантный режиссер вызывал интерес: на его фильмы ходили не в последнюю очередь затем, чтобы посмотреть на него: начиная с «Жильца» (1927) Хичкок стал появляться в собственных фильмах в камео. Популярность его фильмов росла пропорционально его весу — к концу 1930-х Альфред Великий, как его звали газеты и зрители не только за талант, стал самым кассовым британским режиссером и весил почти 140 килограммов. В 1938 году он бросил надоевшее ему «провинциальное» британское кино и отправился в США по приглашению продюсера «Унесенных ветром» и «Звезда родилась» Дэвида О. Селзника, с которым заключил семилетний контракт. Возможно, Хичкок хотел новой публики, интересующейся не только толстым режиссером, но и его фильмами. Голливуд оказался не лучшим местом для смены имиджа.

Приехав в Америку, Хичкок сразу привлек внимание газет своим аппетитом. На одном из ужинов он съел три стейка и три порции мороженого и на вопрос удивленного журналиста, как ему удается так много есть, сказал: «Я ем для удовольствия, а не для насыщения. Прием пищи в моем случае не столько физический, сколько психологический процесс. Ожидание хорошего блюда сродни ожиданию отпуска или любимого сериала». Комментарий был ошибкой: с этого момента вес и гастрономические привычки Хичкока привлекали едва ли не больше внимания американской прессы, чем его фильмы. Безостановочное обсуждение его внешнего вида вгоняло Хичкока в депрессию, а с тяжелым психическим состоянием он умел справляться только одним способом — едой. Хичкок продолжал толстеть.

Сбросить вес он решил лишь однажды, после того как не смог завязать шнурки — помешал живот. Дело было в начале 1940-х: Хичкок признался близким, что ненавидит свое «странное, бесформенное тело», и за три года похудел на 45 килограммов, съедая в день только стейк и салат. Впрочем, привычка к компульсивному перееданию в конце концов взяла верх над желанием похудеть, и постепенно Хичкок стал снова набирать вес. Слава помешанного на еде толстяка продолжала привлекать любителей сплетен в кино, и Хичкок перестал с этим бороться. «Больше всего на свете я люблю есть, пить и спать. Особенно есть, я ем как свинья»,— открыто заявлял он журналистам, делая вид, что собственный вес мало его интересует. В узком кругу коллег и близких все, однако, знали, что большего оскорбления, чем «толстый», для Хичкока не существует.

Фильмы Хичкока, в которых важную роль играет еда:

«Дурная слава», 1946

В «Дурной славе» еда помогла обойти цензурное ограничение: по регламенту поцелуй на экране не мог длиться дольше 3,5 секунды, но Хичкоку удалось обойти запрет. Во время поцелуя герои каждые три секунды прерывались на обсуждение предстоящего обеда из жареной курицы — получившаяся сцена длилась более трех минут.

---

«Психо», 1960

Что с главным героем что-то не так, мы начинаем подозревать, видя, как он смотрит на скромно поедающую сэндвич гостью. После того как он замечает, что она «ест как птичка», а на экране появляются чучела убитых им птиц, сомнений не остается.

---

«Безумие», 1972

В триллере «Безумие» единственные комические сцены связаны с едой. Жена главного инспектора Оксфорда ходит на кулинарные курсы и тренирует свои навыки на муже: уставший и раздраженный из-за ловли маньяка инспектор мечтает съесть на ужин обычный стейк с картошкой, но, приходя домой, вынужден есть приготовленные женой утонченные блюда, которые не утоляют голод и раздражают еще больше.

Как Хичкок боялся смерти и это стало залогом долгого брака

Комплексы Хичкока по поводу веса сказались на общении с окружающими. Особенно с женщинами, которых он избегал до 20 лет, когда встретил на лондонской киностудии свою будущую жену. Альма Ревиль была ровесницей Хичкока (она родилась на день позже него), но опыт в кино у нее был намного больше. С 16 лет работавшая на разных британских киностудиях, к моменту знакомства с Хичкоком она была уже одним из главных монтажеров Великобритании, а незадолго до встречи с Хичкоком получила должность помощника режиссера. В эпоху немого кино что в Великобритании, что в США киноиндустрия отличалась завидным гендерным равноправием, и женщины-режиссеры были обычным делом — Ревиль прочили большую режиссерскую карьеру. Все изменило знакомство с Хичкоком.

Хичкок заметил Ревиль сразу, но довольно долго не решался с ней познакомиться, поскольку она занимала более высокую должность. Так продолжалось несколько лет, пока его не повысили с дизайнера титров до продюсера — только тогда он позвал Альму работать с ним. На почве любви к кино у них начался роман, но отношения развивались медленно: Альма ждала предложения, Хичкок медлил. Решительности придала смертельная опасность. Возвращаясь в 1926 году со съемок в Германии, Хичкок и Ревиль попали в сильный шторм: всегда боявшийся неожиданной смерти Хичкок запаниковал, побежал в каюту к Альме и спросил, выйдет ли она за него. Страдавшая от морской болезни Альма кивнула — и ее тут же стошнило. Так начался один из самых крепких браков в истории кинематографа.

Под угрозой он оказался один-единственный раз — когда Альма забеременела. Во-первых, Хичкок не ожидал, что его жена настолько изменится внешне: субтильная Альма становилась большой, как и он сам. Но главным испытанием стали роды: процент смертности во время родов в то время был довольно высоким и Хичкок всерьез опасался за жизнь жены. Не справившись с паникой, он сбежал и вернулся спустя сутки после рождения дочери. По воспоминаниям Альмы, выглядел он так, будто рожал сам.

С этого момента страх, что жена может умереть, почти не отпускал Хичкока, поэтому он старался всегда быть с ней. Альма Ревиль не возражала. Искренне считавшая мужа великим режиссером, она была рада стать его постоянным соавтором: после рождения дочери Ревиль бросила остальные проекты и работала только на фильмах Хичкока. Альма контролировала каждый аспект создания фильмов мужа, и сотрудники и коллеги Хичкока называли ее «маленьким, но злым сторожевым псом Хича». Альма писала сценарии к «Саботажу», «Подозрению» и «Страху сцены», утверждала сценариста и саундтрек к «Психо», вырезала «лишние сцены с кривыми ногами Ким Новак» из «Головокружения» — ее слово всегда было последним, а фраза «Альме это понравилось» считалась главным комплиментом из уст Хичкока. Если она заболевала, Хичкок впадал в панику. Их дочь Патриция вспоминала, как во время очередного приступа ипохондрии, когда Хичкоку мерещилась смерть Альмы, он расплакался, чего никогда не делал на людях, и спросил: «Какой смысл снимать кино без Альмы?» Снимать без Альмы ему не пришлось: она пережила Хичкока на два года.

Фильмы Хичкока о мертвых женах:

«Ребекка», 1940

Мертвая жена главного героя оказывается центральным персонажем, ни разу не появляясь на экране: ее прислуга продолжает вести себя так, как будто она жива, чем доводит до нервного срыва новую жену, пытающуюся разгадать загадку смерти своей предшественницы.

---

«Головокружение», 1958

В «Головокружении» образ мертвой жены доводит главного героя почти до сумасшествия: винящий себя в ее гибели герой пытается воскресить ее, когда встречает внешне похожую на нее женщину.

---

«Незнакомцы в поезде», 1951

В этом фильме Хичкок по-своему интерпретирует популярный киносюжет об убийстве жены ради женитьбы на любовнице и приравнивает желание убить к самому убийству: мечтавший избавиться от своей жены главный герой после ее смерти должен понести наказание, хотя никого не убивал.

---

Как Хичкок страдал в больших компаниях, а окружающие страдали еще больше

Альма Ревиль была единственным другом Хичкока на протяжении всей его жизни. С остальными отношения не складывались: отчасти из-за застенчивости, отчасти из-за странного чувства юмора, пугавшего даже его жену. Хичкок не отличался общительностью: ребенком, вместо того чтобы играть с другими детьми в крикет и футбол, он предпочитал сидеть в комнате и изучать транспортные карты (он знал наизусть все остановки Транссибирской магистрали), даже во время семейных праздников Хичкок не участвовал в разговорах, а просто молчал и наблюдал.

В зрелом возрасте со светскими навыками лучше не стало: из всех форм коммуникации Хичкок предпочитал шутки и розыгрыши. И если его мрачный юмор в беседах с журналистами поддерживал его экстравагантный образ, то постоянные пранки в дружеских компаниях отталкивали от него людей — знакомые считали его чуть ли не социопатом.

Розыгрыши Хичкока были разной степени жестокости. От просто мрачных — однажды он подарил дочери актрисы Типпи Хедрен («Птицы», 1963) маленькую фигурку ее матери в гробу — до довольно безжалостных. Один из сценаристов, работавший с ним еще в Лондоне, вспоминал, как Хичкок (самый высокооплачиваемый режиссер Британии в то время) поспорил с реквизитором на его недельный оклад, что тот не сможет просидеть всю ночь на студии прикованным к камере. Уходя, Хичкок оставил коллеге бутылку виски. Как оказалось наутро, в виски было подмешано слабительное. Подобные истории были почти у всех его коллег, и почти у всех они вызывали возмущение. Хичкок ответил на это всего один раз, заявив в интервью, что не хотел никого обидеть и просто шутил.

Отсутствие друзей давалось Хичкоку тяжело: находиться в компаниях незнакомых людей он боялся, а большинство знакомых предпочитали его избегать — розыгрыши обеспечили Хичкоку дурную славу. На светских мероприятиях Хичкок предпочитал напиваться и засыпать. Доходило до смешного. На ужине с Томасом Манном он заснул, когда Манн заговорил с ним о границе между художественным и документальным в искусстве. Даже вечеринки в честь самого Хичкока вгоняли его в тоску. Так, на вручении ему премии Американского института кино в 1979 году организаторы постарались и нашли нескольких «друзей» вроде Кэри Гранта и Джеймса Стюарта, игравших в нескольких фильмах Хичкока и согласившихся сидеть с ним за одним столом. Присутствие знакомых лиц не помогло: половину вечера Хичкок втихаря пил водку с апельсиновым соком из фляжки, которую принес собой, а вторую спал прямо за столом, почти не реагируя на поздравления со сцены. Проснулся он только для того, чтобы поблагодарить своего лучшего друга: «Я прошу разрешения назвать по имени четырех человек, которые всегда любили меня, ценили и поддерживали. Первый — это режиссер монтажа, второй — сценарист, третий — мать моей дочери, четвертый — превосходная кухарка, которая творит чудеса на кухне. Всех их зовут Альма Ревиль».

Фильмы Хичкока, на съемках которых он устраивал розыгрыши:

---

Розыгрыши на съемочной площадке были частью метода: Хичкок считал, что актера необходимо довести до той же эмоциональной кондиции, в которой находится персонаж. Средством заставить актеров вжиться в роль было психологическое давление.

Перед съемками попытки изнасилования в «Шантаже» Хичкок при всей съемочной группе допрашивал исполнительницу главной роли Анни Ондру, спала ли она накануне с кем-нибудь, пытаясь вывести ее из равновесия. Еще сильнее досталось Джоан Фонтейн, которая, по мнению Хичкока, была недостаточно нервной, чтобы правдоподобно изобразить депрессию в «Ребекке». Для доведения Фонтейн до нужного состояния Хичкок принялся каждый день говорить ей, что съемочная группа считает ее бездарной и что она испортит фильм. Трюк сработал: за роль доведенной до нервного срыва жены Фонтейн в итоге получила первую номинацию на «Оскар». И хотя она вспоминала съемки «Ребекки» как самые тяжелые в своей карьере, от предложения снова поработать с Хичкоком не отказалась — Хичкок как-никак имел славу создателя кинозвезд.

Со временем психологические эксперименты уступили место визуальным. Озабоченный точностью построения кадра, Хичкок третировал актеров, до сантиметра вымеряя их положение и заставляя по десятку раз отыгрывать сцены, чтобы произнести реплики перед камерой, не сдвинувшись с указанной точки и не нарушив поставленный свет. Прежде шедший на всевозможные ухищрения, чтобы заставить актеров изобразить нужные чувства, теперь Хичкок не интересовался чувствами в принципе, что приводило актеров в недоумение. Особенно тяжело приходилось любителям системы Станиславского. Грегори Пек, сыгравший страдающего амнезией в «Завороженном» (1945), вспоминал, как спросил Хичкока, о чем думает его персонаж в одной из сцен, и получил ответ: «Мне совершенно безразлично, о чем вы думаете. Просто сотрите со своего лица всякое выражение». Самым распространенным его советом было «просто ничего не делайте»: Марлен Дитрих, Дорис Дэй, Ким Новак жаловались, что из-за безразличия Хичкока они чувствовали себя бездарными и с трудом дорабатывали до конца съемок.

Апогея это отношение к актерам как к реквизиту достигло в истории с Типпи Хедрен. Устав от профессиональных актрис с их постоянными вопросами, он позвал на главную роль в «Птицы» (1963) манекенщицу, решив, что покорность в актрисе ценнее остальных качеств. Типпи Хедрен умела красиво поворачивать голову, когда скажут, и для начала Хичкоку больше не требовалось — заключив с актрисой семилетний контракт, он начал ее учить. Школа оказалась невыносимой: вне съемочной площадки Хичкок указывал Хедрен, что носить и с кем общаться, и устраивал за ней слежку, чтобы удостовериться, что она не нарушает его указаний. На съемках — руководил каждым ее движением вплоть до взгляда, а когда у Хедрен не выходило, все равно добивался своего, например, забрасывая ее живыми птицами, чтобы вызвать нужную гримасу ужаса на лице. Стремление к контролю постепенно переросло в одержимость — Хедрен даже говорила, что Хичкок ее домогается. На съемках следующего фильма («Марни», 1964) она попыталась дать ему отпор, за что поплатилась карьерой: за следующие пять лет, в течение которых по контракту она не имела права сниматься у других режиссеров, Хичкок не дал ей ни одной роли, а заодно обеспечил славу проблемной звезды. По окончании контракта с Хичкоком другие голливудские продюсеры ролей Хедрен уже не предлагали.

Фильмы Хичкока, на съемках которых актеры были счастливы:

---

«В случае убийства набирайте “М”», 1954

Грейс Келли осталась в восторге от работы с Хичкоком на этом фильме: «Хичкок был великолепен. Я ни разу не видела, чтобы он потерял терпение: он никогда не злился и обращался со мной как с фарфоровой куклой». Хичкок не только обсуждал с Келли отснятый материал, чего не делал почти никогда с другими актерами, но даже советовался по поводу сценария следующего фильма, куда тоже собирался ее позвать.

---

«Дурная слава», 1946

Исполнители главных ролей в «Дурной славе» Кэри Грант и Ингрид Бергман были любимыми актерами Хичкока: Гранту он позволил опаздывать на съемки, а с Бергман согласился обсуждать мотивацию героини. Грант, снявшийся в четырех фильмах Хичкока, называл его лучшим режиссером в своей карьере, а Бергман, снявшаяся в трех его фильмах, была одной из немногих, кого Хичкок несколько раз приглашал в гости к себе домой.

---

«Семейный заговор», 1976

На съемках своего последнего фильма «Семейный заговор» Хичкок впервые в карьере позволил актерам импровизировать. Не то чтобы он доверял им, скорее — не очень интересовался итоговым результатом. Исполнитель главной роли Брюс Дерн говорил, что съемки были сплошным счастьем, потому что Хичкок постоянно хвалил его и даже иногда предлагал ему выпить.

---

Как Хичкок боялся потерять контроль и никогда не говорил спасибо

На съемочной площадке Хичкока страдали не только актеры. Хотя операторы, сценаристы, композиторы и другие коллеги назвали Хичкока одним из немногих великих режиссеров, никогда не повышавших голоса на площадке, о спокойной атмосфере на его съемках речи не шло. Вечно боявшийся, что что-то пойдет не по плану, Хичкок заражал своей нервозностью всю съемочную группу.

Хичкок любил полный контроль и ненавидел неожиданности и нововведения. Он всегда носил черный костюм-тройку (у него было несколько одинаковых комплектов), каждую неделю ходил на прием к врачу (и ни разу его не пропустил), никогда не принимал больше, чем одного интервьюера, и никогда не пускал незнакомцев на съемочную площадку. На площадку он обычно приходил с уже готовым в голове фильмом, который оставалось только снять — в полном соответствии с его детальными раскадровками. Отклонений быть не могло: ненужная тень на лице актера, не так установленный реквизит, лишняя секунда дубля — и кадр приходилось переснимать. Сцену убийства в «В случае убийства набирайте “М”» операторы переснимали несколько дней, пока не добились нужного Хичкоку блеска ножниц. Для «Головокружения» реквизиторы искали аутентичную пепельницу из реального отеля в Сан-Франциско, в котором по сценарию происходило действие одной из сцен, в «Незнакомцах в поезде» Хичкок лично отбирал правильные засохшие листья и мусор для сцены, в которой злодей вытаскивает зажигалку из канализации.

Неудивительно, что с такой помешанностью на точности Хичкок терпеть не мог натурные съемки и, если была возможность, старался их избегать: не так заходящее солнце, не вовремя начавшийся дождь и случайные прохожие наводили на него панику. Хичкок уговаривал продюсеров строить декорации в студийных павильонах, что сильно увеличивало бюджет картин: ради полутораминутной сцены прибытия героев на вокзал в «Иностранном корреспонденте» Хичкоку, отказавшемуся ехать в Лондон, построили копию лондонской станции Ватерлоо в натуральную величину — за несколько сотен тысяч долларов. Для того же «Иностранного корреспондента» выстроили еще и целую копию амстердамской площади, для «Окна во двор» — бруклинский двор, а для «Саботажа» — улицу Лондона. Однажды Хичкок захотел снять героев на Эйфелевой башне, не поднимаясь на нее: продюсерам повезло, Хичкок так и не придумал, в какой фильм эту сцену вставить.

Снять сцену на природе Хичкок предложил один раз: он хотел, чтобы главный герой «На север через северо-запад» спрятался от преследователей в носу Линкольна на горе Рашмор. Министерство внутренних дел США сочло сцену неуважительной по отношению к 16-му американскому президенту и запретило снимать в парке. Линкольна — и чуть ли не всю гору — пришлось в срочном порядке строить в студии, хотя от идеи с носом Хичкок в итоге отказался.

Работа с Хичкоком была не только выматывающей, но и неблагодарной. В буквальном смысле: Хичкок никогда не благодарил своих коллег. Более того, ревнивый к славе, он сознательно преуменьшал их вклад и вообще нелестно о них отзывался. Майкла Хейса, автора сценариев к «Окну во двор», «Человеку, который слишком много знал» и «Неприятностям с Гарри», Хичкок назвал «радиодраматургом средней руки, который просто написал диалоги», Бернарда Херманна, написавшего музыку к «Психо» и «Головокружению», самоплагиатором, а дизайнер Сол Басс, придумавший ту самую сцену в душе и расписавший ее по кадрам, в титрах к «Психо» удостоился от Хичкока лишь звания «консультант». Остававшиеся всегда в тени Хичкока операторы, сценаристы и композиторы обижались, но вида не показывали — как сказала художник по костюмам Хелен Колвиг, работавшая с Хичкоком, с ним постепенно научаешься «мысленно аплодировать самой себе».

Фильмы Хичкока с натурными съемками:

---

«Человек, который слишком много знал», 1956

О поездке в Марракеш для съемок этого фильма Хичкок вспоминал с ужасом: постоянные задержки из-за того, что съемки выпали на рамадан и местные актеры массовки сбегали с работы, и жара, которую Хичкок не переносил. Хичкок ругал сценариста, что тот отправил героев в Марокко, и говорил, что лучше бы все действие происходило в Лондоне,— тогда все сняли бы в студии.

---

«На север через северо-запад», 1959

Для сцены, в которой самолет-кукурузник врезается в грузовик, Хичкок пытался найти кукурузное поле, но не смог, и художнику-постановщику пришлось «высаживать» бутафорскую кукурузу на обычном поле. Самолет-кукурузник раздобыть тоже не удалось, поэтому использовали списанный военный Boeing.

---

«Диверсант», 1942

Редкий случай в карьере Хичкока: в этом фильме он совместил кадры натурных и студийных съемок. Например, в сценах в вымышленном городе Сода-сити кадры с актерами, снятые в студии, наложены на кадры реальных калифорнийских гор. Горы, впрочем, лично Хичкок снимать не ездил, поручив это второму режиссеру.

---

Как Хичкок испугался спойлеров и обиделся на Голливуд

С самого начала карьеры Хичкок не слишком доверял зрителям. Еще работая в Лондоне, он говорил коллегам, что в кино люди идут либо по наводке критиков, расхваливших фильм, либо посмотреть на знаменитого актера. Сюжет, как ему казалось, их волновал мало, поэтому в немой период Хичкок легко переходил от триллеров к комедиям положений. Все изменилось с появлением звука. Хичкок заметил, что резкий скрип двери в неожиданный момент может впечатлить зрителя не меньше неожиданного поворота сюжета, и понял, что самый верный способ собрать полный зал — и большую кассу — дать публике хорошую встряску. Благо страдавший от многочисленных фобий и навязчивых состояний Хичкок отлично представлял, как встряхнуть зрителя и показать, что даже самые обыденные ситуации несут угрозу.

На фоне многочисленных мюзиклов и вестернов золотого Голливуда триллеры Хичкока пользовались популярностью: зрители ждали от него острых впечатлений и Хичкок не обманывал ожиданий. В его фильме случайный сосед по купе первым делом предлагал убить жену, на ужине со студентами из-под стола вылезал труп, а жена старого друга оказывалась вовсе не женой. Единственной проблемой саспенса были спойлеры — Хичкока всерьез беспокоило, что пресса и зрители раскрывают детали сюжета и тем самым убивают фильм для будущей аудитории.

Перед прокатом «Головокружения» продюсеры разослали в кинотеатры рекламные листовки с фразами «Не рассказывайте тайну “Головокружения”» и «Никто не сможет спокойно усидеть на месте в последние десять минут “Головокружения”». С «Психо» Хичкок пошел еще дальше. Чтобы не допустить утечек, он скупил все экземпляры романа Блоха, которые его помощники смогли найти, сообщил прессе, что на роль матери рассматривает обладательницу «Оскара» Хелен Хейс и что его фильм будет о «метафорическом сексе», съемочную группу заставил поклясться, что они не расскажут никому сюжет фильма, а после съемок запретил исполнителям главных ролей Вере Майлз, Энтони Перкинсу и Джанет Ли давать интервью. С владельцами кинотеатров он заключил контракт, по которому они обязались не пускать зрителей в зал после начала фильма, и отправил им инструкцию «Что такое „Психо" и как с ним обращаться», где среди прочего советовал для пущего эффекта после финала не включать свет в зале еще 30 секунд. Насколько все этим меры помогли избежать спойлеров, сказать сложно, но даже если зрители и выдавали сюжет другим, отрицательно на сборах это не сказалось — «Психо» стал самым кассовым фильмов в карьере Хичкока.

Радость Хичкока от успеха фильма, снятого к тому же на собственные деньги, омрачили киноакадемики. Хичкок не терял надежды получить профессиональное признание даже после пяти «проигранных» «Оскаров» и, получив номинацию за «Психо», 17 апреля 1961 года пришел на вручение премии. Несмотря на ненависть к подобным мероприятиям, он даже досидел до объявления режиссерской номинации: «Оскар» вручили Билли Уайлдеру за «Квартиру». Как говорил сценарист «Психо» Джозеф Стефано, Хичкок воспринял это как оскорбление и обиделся на академию.

Фильмы Хичкока с необычной рекламной кампанией:

---

Хичкок терпеть не мог продюсеров — потому что в отношениях с ними он из контролирующего превращался в контролируемого. И хотя продюсеры чаще всего готовы были удовлетворить магаломанские замашки Хичкока в том, что касалось строительства декораций, писать сценарии и монтировать, как ему вздумается, они не позволяли. Дебютный американский фильм Хичкока «Ребекка» продюсер Дэвид О. Селзник лично перемонтировал, превратив в обычный «дамский фильм», как называли выходившие на его студии мелодрамы. За «Ребекку» Селзник получил «Оскар», а Хичкок сказал, что это не его фильм.

Таких «не его» фильмов было немало: в «Сомнении» продюсеры настояли на открытом финале на том основании, что знаменитый герой-любовник Кэри Грант не может оказаться убийцей; из «Завороженного» вырезали почти все придуманные Сальвадором Дали по просьбе Хичкока сцены галлюцинаций; «Дело Парадайна» сократили на 50 минут. Многие проекты Хичкока продюсеры зарубили еще на этапе подготовки. Не дошли до съемок современная версия «Гамлета», триллер о британской семье, спасающей родственника из советской тюрьмы, экранизация пьесы Джеймса Барри «Мэри Роуз».

После каждого такого вмешательства и отказа режиссер впадал в депрессию. С детства обожавший убийц Хичкок, вероятно, опасаясь отказа, долго не мог предложить продюсерам фильм про маньяка — и был прав: от «Психо» они отказались. После его успеха Хичкок решил, что продюсеры готовы для настоящего фильма ужасов и предложил им «Калейдоскоп безумия». Фильм о сыне генерала, латентном гомосексуале и психопате, убивающем женщин, должен был стать ответом Хичкока молодым европейским режиссерам вроде Трюффо и Антониони с их ручной камерой, естественным освещением и съемками на натуре. Хичкок собирался не только показать сцены убийства во всех деталях, но еще и снять сцену изнасилования и даже думал включить в сценарий некрофилию. Продюсеры на студии Universal от проекта отказались: имя Хичкока к этому времени превратилось в успешный бренд и рисковать репутацией, снимая фильм «об уродливом психе», они не хотели. Хичкок славился «элегантными убийцами».

Сценарист «Калейдоскопа» Говард Фаст вспоминал, что после встречи с продюсерами Хичкок расплакался. Сразу после «Психо» продюсировать фильм самостоятельно он был не готов, от идеи пришлось отказаться, и Хичкок потерял интерес к кино. Впервые за всю жизнь на протяжении года он почти ничем не занимался — в ужасе от его состояния Альма Ревиль сама пошла к главе Universal Лью Вассерману с просьбой найти Хичкоку интересный проект. С первой попытки не удалось — шпионский триллер «Топаз» Хичкок снимал без готового сценария и, как вспоминали многие члены съемочной команды, вместо работы большую часть времени на площадке дремал. Когда «Топаз» провалился в прокате, а Хичкок назвал съемки фильма «самыми несчастливыми» в его жизни, в Universal серьезно испугались за режиссера и сами предложили ему снять про маньяка.

«Безумие» (1972) об обаятельном маньяке-душителе, ради съемок которого Хичкок вернулся в родной Лондон, расхвалили и критики и зрители. Продюсеры Universal решили, что вернули режиссера в форму, но ошиблись. Хичкок продолжал ходить каждый день в офис на студии, но новыми проектами почти не занимался, на съемках своего последнего фильма «Семейный заговор» разрешил актерам импровизировать, а монтаж поручил помощникам. В основном Хичкок спал или пил бренди у себя в кабинете, создавая видимость работы даже после того, как лично распустил всех сотрудников. Умер Альфред Хичкок 29 апреля 1980 года. Говорят, перед смертью он часто вспоминал детство: например, как мама в наказание неизвестно за что отнимала у него еду на Рождество.

Фильмы Хичкока, в производство которых вмешались продюсеры:

---

«Завороженный», 1945

На съемках триллера о главвраче психиатрической больницы Дэвид О. Селзник приставил к Хичкоку собственного психотерапевта, который то и дело менял сценарий. Чтобы избавиться от вмешательств Селзника, каждый раз, когда он появлялся на площадке, Хичкок останавливал съемки под предлогом поломки оборудования. Это не помешало Селзнику устроить пересъемки, когда фильмы был готов: ему не понравились декорации, спроектированные для фильма Сальвадором Дали, и он нанял художника-постановщика «Унесенных ветром», чтобы сделать новые.

---

«Жилец», 1927

Немой фильм по мотивам преступлений Джека-потрошителя продюсер Майкл Бэлкон перемонтировал, сократив количество интертитров с 300 до 80 и лишь в общих чертах сохранив сюжет Хичкока. Сам режиссер в итоге был только рад: фильм собрал большую кассу и вся слава досталась ему.

---

«Дело Парадайна», 1947

Сценарий триллера «Дело Парадайна», написанный Хичкоком и Альмой Ревиль, показался продюсеру Дэвида О. Селзнику слишком театральным, поэтому он решил переписать все сам, а так как фильм был уже в производстве, то текст к каждой сцене Селзник присылал режиссеру накануне съемок. Фильм в итоге провалился в прокате, но критики не винили Хичкока и говорили, что в фильме «слишком много Селзника».