ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 8, 2016

— Марат, скоро закончится високосный год, многие его побаиваются из-за суеверий. Но для вас, кажется, он удачный?

— Для меня високосные годы вообще урожайные: 12 лет назад родилась старшая дочь Амели, в этом году у нас с женой появился Марсель, так что суеверия в этом смысле не про нас. За последний год произошло столько разных событий, и все со знаком плюс. Есть такая поговорка: «Кто с весны работал в поле, тот свою получит долю». Я точно знаю, что плохую погоду рано или поздно сменяет хорошая, из-за туч выглядывает солнце. Если, конечно, не упиваться своими неприятностями — иначе черные полосы так и не закончатся. Помните анекдот про лотерею? Еврей молится: «Господи, сделай так, чтобы я выиграл в лотерею, сделай так, чтобы я выиграл в лотерею…» — и так много лет подряд. В итоге спускается Всевышний и говорит: «Купи наконец лотерейный билет!» Я за то, чтобы верить в хорошее и идти вперед, а не жить прошлым.

— Изменения в вашей судьбе были ожидаемыми? Или просто счастливо расположились звезды? Я имею в виду встречу с Лизой, вашей нынешней женой…

— На самом деле с Лизой мы знакомы очень давно. Но в прошлом году я ей позвонил и сказал, что наконец-то свободен, официально разведен и теперь мы можем встретиться. Лиза молодец, без сомнений отреагировала на мое предложение: мы увиделись и, можно сказать, сразу стали жить вместе. За что я очень ей благодарен! А вот первая наша встреча произошла несколько лет назад. И именно Елизавета стала ее инициатором. Она хотела со мной познакомиться и в итоге этого добилась. Может, Лиза расскажет свою версию?

Лиза: Впервые я увидела Марата, посмотрев «Сибирского цирюльника». Мне тогда было 13 лет. Я сказала маме: «Какой красивый!» Марат стал много сниматься, и я с интересом следила за его работой, читала интервью и новости о его личной жизни. Когда написали, что его жену зовут Лиза Круцко, подумала: «Эх, не на той Елизавете женился!» (Смеется.) Почти пять лет назад, в феврале 2012-го, мы с мамой пошли на спектакль с участием Марата. Я, вместе с еще десятком девушек, подарила ему цветы, а потом вернулась домой, вышла в соцсети и отыскала его страничку. Из десяти Маратов Башаровых вычислила настоящего лишь потому, что на аватарке была Амели. Написала глупое сообщение: «Пригласите меня на свидание». И все, забыла, потому что не было ни ответа ни привета… ровно полгода. И вот в сентябре — отлично помню то дождливое утро — открываю «Фейсбук» и вижу, что Марат добавил меня в друзья. Началась пе­реписка…

Он пообещал пригласить меня на какой-нибудь свой спектакль, дал номер телефона. Я тут же проштудировала Интернет, выясняя, свободен ли он. Выяснила, что да, все предыдущие отношения закончены. Когда он позвонил, отказываться не стала, мы встретились. Сходили в ресторан, через несколько дней съездили в «Снеж.ком», Марат поставил меня на лыжи, еще через неделю покатались на велосипедах. Все было легко и очень красиво. Он приезжал ко мне на работу на белом кабриолете, с цветами… Я, как любая девушка, думала: вот она, сказка.

Но роман не случился. Мы встретились раза три-четыре, и Марат перестал звонить. Думала: наверное, занят, все же актер — съемки, спектакли. Сама тоже не звонила, иногда слала СМС, спрашивала, как дела, как настроение. Он отвечал, но в итоге все плавно сошло на нет. И вскоре я увидела в Интернете, что на Новый год он улетел отдыхать с новой девушкой. Сердце мое было разбито, я подумала: вот стервец! (Смеется.) Конечно, я страдала. Но начала налаживать личную жизнь, при этом продолжая испытывать к Марату нежные чувства. Мы даже поздравляли друг друга с праздниками эсэм­эсками. Прошло время, и тут в СМИ появилось новое сообщение: «Башаров женится». Стало понятно, что это точка: мы больше никогда не увидимся. Я не злилась, испытывала лишь легкую грусть и благодарность за те эмоции, что он мне подарил, послала даже поздравительное сообщение. Прошло полгода, наступила осень, и началась та скандальная история с его разводом. Я не могла поверить: Марат — человек-праздник, и вдруг такое… И я снова написала ему СМС: «Я всегда буду тебя любить как хорошего человека. Пожалуйста, держись». На Новый, 2015-й год он поздравил меня эсэмэской: «Лизочка, спасибо, мне очень приятна твоя поддержка». И вскоре раздался звонок. Марат сказал, что развелся, и предложил встретиться. Я, кстати, ни за что не хотела — дважды в одну реку не входят. Но мама переубедила меня: сказала, что можно просто увидеться, немного развеяться. К Марату она всегда хорошо относилась. А я в то время как раз рассталась со своим молодым человеком, за которого собиралась замуж. Расторгла помолвку ­практически накануне того, как Марат снова возник в моей жизни.

Честно говоря, я боялась встречи и пришла на нее гордая и неприступная. (Смеется.) Это было в апреле 2015-го… И с порога сказала, что, если он еще раз так со мной поступит, прощения не будет. С того дня мы больше не расставались. Полетели в Прагу, нас там подловили папарацци, к чему я была совершенно не готова, так же как и к разным домыслам о себе.

— Писали, что вы из актерских кругов…

— Я экономист-аналитик, последние шесть лет работала в банке помощницей руководителя. Но вряд ли вернусь на прежнее место работы: Марат не потерпит моего отсутствия дома.

— Лиза, что вам больше всего нравится в вашем мужчине?

— Он добрый, умный, с великолепным чувством юмора. Как и я, легкий на подъем. Буквально вчера, на ночь глядя, вдруг решили поехать в фитнес-клуб. Сели на велосипеды, позанимались до часа ночи. И неважно, что на встречу с вами приехали немного невыспавшимися. У Марата огромное количество достоинств, могу перечислять их бесконечно. Мы вместе полтора года, и каждый день он делает что-то, что меня удивляет и восхищает. Вы зна­ете, что Марат умеет шить на машинке? Нет? И я не знала. У него золотые руки, справляется со всем: запаять, прикрутить, повесить — все может.

А какой он замечательный отец! Я видела, как Марат относится к Амели, и поэтому безумно хотела от него ребенка. Меня растила одна мама, так что для меня принципиально важно, чтобы у моих детей был самый лучший папа.

— А что вам в Марате не нравится?

— Я люблю его таким, какой он есть. Ему 42 года, разве можно человека переделать?

— Марат, вы, известный человек, не сомневались в искренности чувств девушки? Не боялись женского коварства?

— Конечно, все женщины коварны. И все без исключения мужчины, любого возраста, попадаются на женские чары. И слава Богу, и хорошо. Лиза-младшая (так Марат называет нынешнюю супругу, потому что маму его дочери тоже зовут Лиза. — Прим. «ТН») — настоящая женщина, со своими особенностями. Не гладкий шарик, а бриллиант с гранями. При этом она очень искренняя, так что каких-то тайных целей относительно меня точно не было.

— Какие черты наиболее привлекательны для вас в вашей женщине?

— Такие сложные вопросы вы задаете… Я, когда окончил институт и сдал последний экзамен, испытал невероятное счастье, думал: Господи, наконец-то никто никогда не будет задавать мне вопросы, ответы на которые я не знаю! Но у меня такая профессия, что приходится отвечать. Конечно, Лиза мне нравится внешне. А как иначе? Еще она приглянулась тем, что не заставила долго ухаживать, отбивать у кого-то… Уже наотбивался, хватит. За то, что сдалась без боя, большое спасибо.

— Для вас предпочтительнее легкий путь к сердцу женщины?

— А зачем напрягаться-то?

— В книжках по психологии пишут, что вы, мужчины, больше цените, когда приходится прикладывать усилия.

— Да брехня все это. Хотя… Напишите так: может быть и так и сяк — от людей зависит. Чем еще Елизавета меня очаровала… Тем, что была уже с квартирой, с машиной. Не стану лукавить — удобно, когда женщина не восклицает в ночи: «Вызови мне такси, я поеду к себе!» Хочет уехать, садится в свой автомобиль и — пока. Мужчина только спасибо скажет, да еще следом побежит. Удобно, когда у женщины своя жилплощадь и она не сбегает к маме. В крайнем случае можно за ней съездить и привезти обратно, не вынося сора из избы.

Еще один немаловажный аспект, которым она меня подкупила и поразила, — знание татарских обычаев и языка. Оказалось, что Лиза в детстве проводила каникулы в татарской деревне под Нижним Новгородом — оттуда, собственно, мои корни. Ее не надо ничему учить! Когда наши родственники приходят в гости, Лиза им — ап! — и что-нибудь на татарском говорит. Или — оп! — и татарское блюдо несет на стол. Они млеют. Мне не надо им объяснять, что Лиза такая хорошая, — они и сами это видят.

Мне кажется, я выдал подробную инструкцию по завоеванию сердца Башарова! Квартира, машина, знание татарской кухни и нескольких слов по-татарски — все несложно.

Я благодарен Лизе за нашего сына. Марсель, мой наследник, сделал меня абсолютно счастливым человеком… И вообще, все наконец хорошо: я живу в полном согласии с женщиной, которая является для меня образцом жены, матери и хозяйки. Надеюсь, в этот раз у меня все получится.

В детстве я мечтал о такой же семье, таких же отношениях, какие были у моих родителей. У некоторых друзей мамы с папами жили порознь, и это казалось странным. В то время разводы были редким явлением. А сейчас люди встретились, разошлись — все так просто. Почему? Может быть, меньше стало трудностей, как бы парадоксально это ни звучало. Сейчас у многих дачи, квартиры: захотели — разбежались, к маме уехали или сняли жилплощадь. Соблазнов море! А у нас была одна квартира: куда кому уходить? Папа с мамой годами копили на холодильник, стиральную машину, телевизор. Они вместе созидали, а это, согласитесь, сплачивает, и они очень ценили друг друга, семью и все, чего удалось добиться. Сейчас, к сожалению, установки стали другими. Я не говорю, что холодильник — это главное, но люди перестали придавать значение семейным ценностям.

— Какими были ваши родители?

— Они любили друг друга. Хотя батяне частенько доставалось от мамы — за дело, конечно… Мама и со скалкой за ним бегала, и со сковородкой — как во многих советских семьях. (Смеется.) Папа был безобидным и очень трогательным. Вспоминаю, как он воз­вращался с работы (он был слеса­рем-сан­техником) и, в каком бы ни находился состоянии, первым делом шел в ванную, мылся, а потом тихонечко проходил в спальню. Если он был подшофе, мама начинала его точить: ах ты, такой-сякой, как тебе не стыдно! А он молча сидел на краешке кровати и тяжело вздыхал: эх-х-х… Мама сверлит — он молчит. Единственная фраза, которую папа произносил тихим голосом в конце маминого монолога: «Эх, кобра ты». Я всегда был на его стороне, потому что от мамы мне тоже доставалось: я часто получал ремня. Она у нас — Васса Железнова, цербер! За что я ей, кстати, очень благодарен: иначе ничего путного, возможно, из меня не вышло бы.

— Марат, у ваших родителей была традиционная семья. У вас же с Лизой гражданский брак. Не могу не спросить: вы собираетесь жениться?

— Мы прошли никах — мусульманский обряд венчания. Все было очень празднично. Домой приходил мулла, читал молитвы… Мы созвали гостей, накрыли стол с разными угощениями — чай, сладости. Естественно, без алкоголя. Интересно было.

— Лиза, вам пришлось принять ислам?

Лиза: Нет, я православная. Мусульманин может быть женат на женщине другой веры. Вообще, это венчание произошло для меня неожиданно. Как любая девушка, я хочу замуж за любимого мужчину, но понимаю, что Марату нужно время. Он сразу сказал: «Давай не будем торопиться с ЗАГСом. Обещаю: это произойдет, но позже». Когда нашему сыну была неделя, он прошел обряд имянаречения. Пришел мулла и сказал нам с Маратом, что нехорошо жить невенчанными, в грехе. Заодно и нас «поженили». Я не успела подготовиться и страшно волновалась.

— Марат, но вы уже были венчаны с другой Лизой, мамой Амели. Кто виноват в том, что ваш союз распался? Или просто так сложилось и виноватых нет?

— Ну ладно, «никто не виноват»! Люди вечно себя оправдывают. Не сказать что Лиза-старшая оказалась плохой женой и матерью, нет, конечно! Все было идеально. Мы действительно любили друг друга. Но… молодость! Мы остались в прекрасных отношениях, во многом благодаря Амели. Лиза и сейчас занимается моими делами. Наверное, так было нужно, чтобы мы пере­шли в какие-то другие отношения, став родными, как брат и сестра.

— Такой переход легко дался? Или потребовались разговоры, выяснение отношений, договоренности?

— Расставаться было тяжело, болезненно, проблематично. А кому легко разводиться? Назовите хотя бы один случай, когда с песнями, с плясками. Хотя… У меня самого такой развод был. Как я радовался: «Какое счастье, Господи! Все-таки Ты есть, Всевышний, спасибо Тебе». (Марат был женат официально один раз. — Прим. «ТН».)

Так вот, возвращаюсь к Лизе. Когда мы расстались, Амели только пошла в школу, в первый класс: у ребенка и так стресс, а тут мама с папой разъезжаются. И она — вот же молодец — повела себя мудро, правильно, умно. Не как шестилетняя девочка, а как взрослый человек. Не капризничала, не ставила условий, не давила на нас. Огромная заслуга нашей дочери в том, что мы остались с Лизой друзьями. Расходясь, люди подчас демонстрируют свои худшие качества, ведут себя некрасиво. Потому что на взводе, нервы напряжены, и от любого дуновения ветерка готовы взорваться. По крайней мере у меня так. Вот поэтому я очень благодарен Амелюхе. Лиза-старшая, конечно, тоже молодец. Страшно представить, что могло быть, если бы она повела себя неправильно, настраивала бы дочь против. Но Лиза и не смогла бы так поступить.

— Амели 12 лет, она уже не ребенок, а подросток. Вы для нее авторитет или скорее друг, которому можно сказать что угодно?

— Папа для нее на высоте, никак не приятель. Она меня уважает, всегда слушается, но по каким-то девичьим делам советуется с мамой или с Лизой. Уже не раз влюблялась, но я об этом каждый раз узнаю последним — таков уж мой удел.

— Амели живет с вами или с мамой?

— Она живет у нас в доме, а когда хочет, ездит к маме. Это ей очень нравится, она счастлива, говорит, что круто иметь два дома и двух братьев (у Лизы Круцко, бывшей жены Марата, подрастает сын от второго брака. — Прим. «ТН»).

— Вы строго воспитываете дочь? Она знает, что такое наказание?

— Нет, что вы! На нее можно повлиять лишь разговорами. Ремень и Амели — это как гений и злодейство. Ее никто и никогда даже легонько не шлепнул. Если мне не нравится какой-то ее поступок, говорю: «У тебя фамилия какая? Башарова! С тебя спрашивается в два раза больше — и за тебя, и за меня. Так что думай, прежде чем делать».

— Амели напоминает вам самого себя?

— Почти ничем. Все-таки я мальчик, а она девочка. Я рос в совершенно другой среде и представить не мог, что в школу можно ездить на машине с водителем. В пору моего детства это было доступно лишь министрам. Я отлично помню свои 12 лет, когда прибегал из школы (мы жили в спальном районе, недалеко от метро «Бабушкинская»), хватал с плиты то, что приготовила мама, съедал стоя, холодным, на ходу переодевался, брал большой туристический рюкзак с хоккейной формой и ехал на метро до станции «Рижская». Дальше автобусом до дворца спорта в Сокольниках, где занимался в хоккейной секции. И так пять раз в неделю. Возвращался, гулял с пацанами во дворе, а в девять вечера начинал делать уроки. Кое-как, конечно, потому что спать хотелось. Говорил маме, что все сделал (на самом деле ничего), а потом в школе у кого-то списывал. Вот в этом Амели на меня похожа: сказала, что сделала, на самом деле нет… Она, как и я, бежит после школы на занятия. Рисует с огромным удовольствием, не из-под палки. Учеба ей неинтересна, как и мне… Выходит, мы с дочерью во многом схожи. Одно время, класса до четвертого, я делал вместе с ней домашние задания. Но теперь уже в математике шестого класса я ровным счетом ничего не понимаю. Не представляю, что будет, когда пойдет алгебра, геометрия, химия, физика. Наверное, наймем репетиторов. Но Софью Ковалевскую из Амели никто делать не собирается.

— Марат, вы прекрасный отец — внимательный и заботливый. И тем не менее есть разница между отцовством в 30 лет и в 42?

— Когда росла Амели, я все время был на съемках и редко ее видел. Приехал — она уже ходит, вернулся в следующий раз — говорит, потом в школу собирается. А сейчас я имею возможность видеть сына каждый день и каждую минуту наблюдать, как человек меняется. Марсель растет не по дням, а по часам. Жду, когда начнем играть в футбол, в хоккей, в теннис — всему научу! У нас в гостиной есть место во главе большого стола — все знают: оно папино. И если Мар Марыч вдруг плачет и никто не может его успокоить, я беру его на руки и сажусь. Всё: ребенок молчит, смотрит по сторонам, всё ли в порядке. (Смеется.)

Прекрасно помню день, когда родилась Амели. Я был на гастролях в Челябинске, Лиза позвонила мне в воскресенье и сказала, что, скорее всего, не дождется и поедет рожать. Я ей говорю: погоди, скоро прилечу! Утром из аэропорта поехал в роддом, она еще не родила. Врачи сказали: не переживайте, папаша, поезжайте домой, отдохните. Вернулся часам к трем дня, а в пять родилась Амели. Все буднично. А с Марселем вышло иначе. Лиза намекнула, что ей было бы приятно, если бы я оказался рядом. Хорошо, надо так надо. Врачи на меня всю дорогу внимательно смотрели, не грохнусь ли в обморок. Я их успокаивал, говорил, что многое видел в жизни.

Когда Марсель родился, я позвонил своему другу Саше Стриженову — его Катя рожала у того же доктора, что и моя Лиза. И он меня спросил: «Нет ощущения, что ребенок — гуманоид?» А ведь точно! Когда я взял Марселя на руки, он открыл глаза и посмотрел очень странным взглядом — будто из космоса. И я вспомнил: когда Амели был месяц, я укачивал ее в темной комнате и вдруг поймал внимательный взгляд дочери. Глаза будто светились, клянусь! Из них лилась информация, которую я без слов считывал: «Папа, ты меня не бросишь?» — «Дочь, не переживай, никогда», — мысленно пообещал я ей. Это потрясающе.

Вы сказали, что я хороший отец… А мне кажется, что не всегда. Бывает, что-то упускаю, руку с пульса убираю, расстраиваю Амелюшу. Я знаю, что ей бывало неудобно, стыдно за папу, за его поступки. И тогда она смотрела на меня с укором: «Ну, и как будем выкручиваться, извиняться за вчерашнее, папочка? Что скажешь в свое оправдание?» Мы с ней очень сильно любим друг друга: я стараюсь ее не огорчать, а она знает, что за мою спину всегда можно спрятаться. Мне хочется, чтобы, повзрослев, она меня слушалась, как я маму. Чаще всего я внимал словам матери, а если поступал вопреки, вскоре выяснялось, что она все же была права. Если мама говорила: «Эта девочка плохая, она тебя бросит», все так и происходило. Я спорил: «Нет, она меня любит и будет со мной всю жизнь». Через два месяца эта девочка говорила: ауфидерзейн.

Мой папа умер в 1995 году, а мама — пять лет назад. Хорошо, что она дождалась моего успеха, успела ему порадоваться. Когда родственники ей звонили и говорили: «Роза, твоего Марата по телевизору показывают», она очень гордилась.

— Не возражала, когда ее сын, поступив в МГУ на юридический, вдруг пошел в артисты?

— Маме я до последнего об этом не говорил, у нее случился бы инфаркт. Летом я поступил в университет, а 1 сентября на занятия не пошел, потому что уже репетировал в «Современнике», в спектакле «Кентервильское привидение». Его ставил режиссер Михаил Али-Хусейн, знакомый моего старшего брата Милихата (от папиного первого брака), который был театральным критиком. Нужен был парень-неактер, без наработанных штампов. Милихат позвонил, предложил сходить на просмотр. Для храбрости я прихватил троих друзей, но взяли меня. Вирджинию, главную героиню, играла Ксюшка Алферова. На премьере моя мама оказалась в зале рядом с Александром Гавриловичем Абдуловым, что само по себе было для нее потрясением. Вдобавок они вместе радовались дебюту своих детей… В общем, мама тогда сказала: ну ладно, юристом можешь ты не стать, а вот актером быть обязан. Год я играл в «Современнике», а весной, когда мне исполнилось 17 лет, поступил в «Щепку».

— И вскоре стали непрерывно сниматься! Причем что ни фильм, то хит…

— Повезло. А везет, как говорится, сильнейшим. Только не всегда было все гладко. Снявшись у Никиты Сергеевича Михалкова в «Сибирском цирюльнике», у Лунгина в «Свадьбе», у Митты в сериале «Граница: Таежный роман», у Говорухина в «Ворошиловском стрелке», я… начал озвучивать рекламные ролики. Меня приглашали не как Марата Башарова, а просто как голос. В кино наступило затишье. Я приезжал в студию на метро, озвучивал ролик за $25 и радовался, что есть работа. Снялся в рекламе кетчупа за $100… Знакомые говорили: «Башаров, ты же у Михалкова снимался. На хрена тебе кетчуп? Угробишь карьеру». А я считал, что сниматься — это моя работа. Сейчас молодые думают иначе: один сериал, и все — я звезда, у меня корона.

— А на вашей голове корона не росла, когда вышли подряд четыре знаковых фильма?

— Наверное, росла, но только вместе с короной и шея накачивалась. Я вообще доволен тем, как все сложилось. Теперь я стал избирательнее. Два, максимум три фильма в год. Всех денег не заработаешь, все роли не сыграешь. Сейчас снимается столько ерунды, что не хочется оказаться к ней причастным. Одна девушка из Comedy Woman в каком-то интервью сказала: «Ой, я теперь в кино снимаюсь. Это так прикольно». Вообще-то кино — это колоссальный труд, а кому-то прикольно…

— А вам что нравится в кино?

— У меня две любимые фразы: «Всем спасибо, съемка окончена» и «Внимание, группа: обед». Шутка. Когда меня спрашивают: «Марат, а когда же вы отдыхаете?» — я говорю: во время съемок. Работа — это удовольствие.

— А в обыденном понимании что для вас отдых?

— Гости, застолье, вино рекой, шашлык или плов на столе, которые я делаю сам. Приходят друзья, обсуждаем кино, спорт, ругаемся, поносим наших спорт­сменов. В футбол мы точно лучше сыграли бы. Не напоминайте, молчите.

— Свойственный вам кураж остался? Или теперь отдыхаете чинно-благородно?

— К сожалению, с куражом все хуже и хуже. Раньше куражишься день, два, потом поспал три часа — и снова как огурчик. А теперь пару дней надо от куража отходить. (Смеется.) Но удовольствие от простых вещей получаю такое же сильное, как и раньше. Скажем, выпил — сразу хочется трубочку покурить. А выпивать мы любим, потому что еда вкусная. Как под борщечок с черным хлебушком и сметанкой не пропустить 50 граммов холодненькой водочки? А?! Как под мясцо сухого красного вина не выпить? Или, вернувшись после игры в хоккей, не открыть запотевшую бутылочку холодного пива, которую жена заранее положила в холодильник? Эти первые глотки после занятий спортом — такое блаженство, почти как секс. А так вредных привычек у меня нет.

— Как устроена ваша память? Помните больше хороших событий или плохих?

— Такой уж я человек — зла не помню, приходится записывать. Я не обидчив. Могу вспыхнуть как порох, но через минуту отойду. Искренне жаль тех людей, которые сделали мне плохо. Потому что на небе — мои ангелы, они накажут. Лиза говорит, что моя мама ей снится. Причем в жизни они не успели познакомиться, жена знает ее по фотографиям. Первый раз во сне они собирали с Лизой в саду листья смородины для чая. Мама обожала такой чай, а Лизавета ничего про это не знала! Иногда мама дает конкретный совет, от ­чего-то предостерегает. Можно долго приводить примеры, но все это реально, поверьте. Мама оберегала меня в жизни, защищает и сейчас. Наверняка радуется за сына, у которого наконец-то жизнь наладилась…