Впервые в новейшей истории Великобритании премьер-министром страны стал человек с удивительно ограниченным управленческим опытом и политическим весом, да еще и на фоне столь суровой внутриполитической конъюнктуры.
Трудно вообразить более мрачное совпадение: смерть королевы Великобритании Елизаветы II, которая правила страной долгие 70 лет, и очередная ротация на Даунинг-стрит, в результате которой кабинет министров возглавила Элизабет Трасс — пожалуй, самый неподходящий кандидат для тех времен, которые наступили в Соединенном Королевстве.
Новому лидеру тори нужно будет придумать, как вывести страну из рецессии, о приближении которой предупредил Эндрю Бейли, глава Банка Англии. Перезапустить систему здравоохранения. Решить вопрос с потоком нелегальных мигрантов. Найти деликатные способы, чтобы погасить сепаратистские настроения в Шотландии и Северной Ирландии. Как-то ответить на геополитические амбиции Великобритании, раздутые до гипертрофии ее предшественником. Наконец, выправить пикирующие рейтинги своей партии, которым на следующих выборах ничего хорошо пока не светит.
Чтобы ответить на эти вызовы, нужен уникальный управленец, который имеет мужество расплачиваться своей популярностью за непопулярные решения, при этом имея под ногами твердую политическую и идеологическую опору.
Вместо худшего — худшая
О том, что к Трасс настороженно, а иногда и с неприязнью относятся высокопоставленные политики и чиновники даже среди британских союзников, западная пресса писала еще в августе: уже тогда было ясно, что именно она наиболее вероятная кандидатура на пост, оставленный Борисом Джонсоном. Слово же weird (англ. «странная») оказалось самым нейтральным среди тех, которые использовали британские парламентарии, чтобы описать свои впечатления от общения с Трасс.
При этом впечатляющий послужной список Трасс — с 2012 года она успела сменить восемь больших постов, включая позиции министра юстиции, главного секретаря Казначейства, министра внешней торговли и главы британского МИДа, — отражает ее способности умелого аппаратчика и популиста, но отнюдь не управленца.
Мы хорошо помним ее заявления в качестве главы британского МИДа относительно суверенитета Воронежской и Ростовской областей. Но то было в Москве. Не менее странные вещи Трасс говорила, когда посетила Вашингтон. Здесь в диалоге с Энтони Блинкеном она, например, заявила, что у Великобритании куда более «особые» отношения с Канадой, Японией и Мексикой, чем с США. Как отметили в газете Financial Times, разговор тогда вышел «далеким от дипломатического».
«Занимая пост министра международной торговли, Трасс, как и полагается популисту, для сложных проблем всегда предлагала простые решения, — приводит другой пример из карьеры политика Кира Годованюк, ведущий научный сотрудник Центра британских исследований Отдела страновых исследований РАН. — Она с легкостью заключала новые торговые сделки, но они были абсолютно непроработанными и фактически являлись калькой тех торговых соглашений, которые до этого Британия, будучи членом Евросоюза, имела с третьими странами».
Но Трасс пользуется и весьма слабой поддержкой внутри страны. Причем не только среди британских избирателей, но и среди сторонников Консервативной партии. Как известно, в процедуре выборов нового главы правительства принимали участие только те тори, которые оплатили членский взнос не позднее чем за три месяца до начала выборов.
Выходит, что во время почтового голосования, в котором выбирали между двумя кандидатами, Риши Сунаком, бывшим министром финансов, и Трасс, приняло участие чуть больше 0,3% британских избирателей: примерно 150 тыс. членов партии из 47 млн человек, имеющих право голоса.
В самом факте такого переизбрания нет ничего экстраординарного. Со времен окончания Второй мировой войны девять из 16 премьер-министров Великобритании избирались в середине избирательного цикла. Важнее другое: согласно опросу YouGov, проведенному еще в начале августа, 53% опрошенных членов Консервативной партии высказали несогласие с отставкой Бориса Джонсона и его кабинета министров. То есть сам факт смены правительства уже поддержки не вызвал.
Неудивительно, что Элизабет Трасс, которая не уставала демонстрировать свою лояльность бывшему премьер-министру, рассчитывая переманить на свою сторону симпатизантов Джонсона, в итоге стала единственным представителем тори, кто на внутрипартийных выборах не сумел преодолеть порог в 60% (ее результат — 57,4%). Несмотря на то что она выбрала удачный медиаобраз, это не произвело достаточного впечатления даже на столь незначительную долю британских избирателей, состоящую из сторонников партии.
На национальном же уровне у Трасс дела пока обстоят просто чудовищно. По данным YouGov, всего 4% респондентов «очень довольны» избранием Трасс, а «относительно довольны» 18%. Показательной была и реакция на новость среди британских пользователей Твиттера, которые быстро наделали массу саркастичных мемов.
Одни выкладывали фотографию клоунов, сидящих за столом в каком-то кафе, с надписью «Срочно: Лиз Трасс проводит первое совещание кабинета министров». Другие к кадру из мультсериала «Громовые коты» добавляли такую расшифровку: «Когда осознаешь, что худший за все время премьер-министр был заменен на будущего худшего премьер-министра». Все это не только очередной симптом глубокого раскола внутри Консервативной партии, который углубляется еще со времен брекзита, но и показатель того уровня легитимности, опираясь на который Элизабет Трасс и ее кабинету министров предстоит проводить реформы. А работать придется как минимум с самым тяжелым кризисом в стране со времен 1970-х годов.
Собрать «хромых уток»
Еще до того, как Элизабет Трасс прибыла в замок Балморал в Шотландии, где находилась уже тяжело больная Елизавета II, утвердившая ее в должности, британские издания отмечали, что кабинет министров ждет глубокая встряска. Но причина вовсе не в том, что новый премьер, как это обычно бывает, пришел с новой управленческой стратегией. Откровенно скверные стартовые позиции, на которые угодила Трасс, сразу же поставили перед ней нетривиальную задачу. С одной стороны, нужно было сформировать такой кабинет, который в условиях ограниченной легитимности был бы ей максимально лоялен. А с другой — найти тех, кто захочет рискнуть своей политической карьерой, приняв пост министра в условиях колоссальной турбулентности и туманных перспектив даже на горизонте ближайших шести месяцев. «Для многих трезвомыслящих политиков — а хочется надеяться, что такие в Консервативной партии еще остались, — было понятно, что присоединиться к команде Лиз Трасс значит взять на себя ответственность за кризис, еще только набирающий обороты. Поэтому мы сразу увидели, как многие видные партийные фигуры отказались входить в ее кабинет», — рассказывает Игорь Ковалев, доцент кафедры мировой политики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ. Так, о своей отставке сразу заявили глава минюста Британии Доминик Рааб и глава МВД Прити Пател. Впрочем, если отставку последней еще можно объяснить желанием самой Трасс дистанцироваться от токсичного наследия Джонсона (Пател проводила довольно грубую политику по отношению к мигрантам), то отсутствие в новом кабинете Риши Сунака, по-видимому, обусловлено разногласиями с новым премьером. Бывший глава Казначейства с учетом кадровых возможностей Консервативной партии считался довольно компетентным финансистом в правительстве Джонсона. В итоге в новый кабинет министров попали люди, которые отбирались по весьма предсказуемым политическим и личностным критериям. Во-первых, в соответствии с модой на продвижение этнических меньшинств. А во-вторых, исходя из соображений личной лояльности новому премьер-министру.
Впервые в истории Соединенного Королевства три ключевые позиции в правительстве заняли не светлокожие люди. Квази Квартенг (выходец из Ганы), который, к слову, живет на той же улице, что и Трасс, занял пост министра финансов. Суэлла Браверман (дочь иммигрантов из Кении и Маврикия) возглавила МВД. А пост министра иностранных дел получил Джеймс Клеверли (его мать из Сьерра-Леоне), бывший министр образования. Среди других важных назначений стоит отметить Брэндона Льюиса, который получил пост министра юстиции. Он один из немногих долгожителей в правительстве (держится еще со времен Дэвида Кэмерона) и известен своей исключительной лояльностью, приветливостью и трудолюбием. Другой значимый пост достался Джейкобу Рис-Моггу — новый министр по вопросам бизнеса, энергетики и промышленности верен Трасс столь же беззаветно, как и своей чрезмерной манерности. Наконец, стоит отметить Бена Уоллеса, который сумел сохранить пост министра обороны. К слову, в начале предвыборной гонки именно ему сулили место премьер-министра, однако он отказался от кампании. То, что Уоллес в итоге перебрался в новый кабинет в той же должности, можно прочитать как символ преемственности той милитаристской доктрины, которую избрал Джонсон на внешнем контуре и от которой Трасс явно отказываться не намерена. «Показательно, что Лиз Трасс вывела из состава кабинета не только сторонников своего соперника Риши Сунака, но даже тех, кто занимал нейтральную позицию. В новом кабинете оказались исключительно ее верные сторонники. При этом нужно иметь в виду, что одна из важнейших задач Лиз Трасс — восстановление единства Консервативной партии. Но те назначения, что мы увидели, явно на это не работают», — резюмирует Елена Ананьева, руководитель Центра британских исследований Института Европы РАН.
Шторм энергетический
«Будет непросто, но мы можем с этим справиться. Вместе мы выдержим этот шторм», — заверила собравшихся на Даунинг-стрит новый глава тори в своей первой речи после официального назначения. Поблагодарив бывшего премьерминистра, она пообещала, что ее правительство «превратит Великобританию в амбициозную страну с высокооплачиваемой работой, безопасными улицами и возможностями, которых заслуживает каждый из ее граждан».
О том, как именно новый премьерминистр планирует унимать шторм, надвигающийся на Соединенное Королевство, известно по заявлениям, которые она сделала в период своей кампании и после первой традиционной сессии вопросов в парламенте. По сути, ее подход можно свести к традиционному консерватизму тори, который радикально отличается от линии, которой придерживался Сунак, пока возглавлял Казначейство в прошлом правительстве. В частности, бывший министр в своей предвыборной кампании настаивал на том, что одним из ключевых механизмов, способных сдержать инфляцию и вернуть ее к нормальным значениям (сейчас она впервые за сорок лет перевалила за 10%), является сохранение высоких налогов, которые замедлят экономическую динамику, а вместе с ней и повышение цен. Программа Трасс, напротив, нацелена на стимулирование деловой активности и экономического роста путем урезания налогов. Компенсировать бюджетный дефицит предлагается за счет дополнительных заимствований и реструктуризации накопленного за время пандемии госдолга. Чтобы смягчить удар от надвигающегося энергетического кризиса, Трасс хочет заморозить цены на газ и свет ориентировочно на два года. По данным регулятора Ofgem, уже с 1 октября цены на электричество в стране вырастут на 80%, а средний предельный счет домохозяйств превысит 3500 фунтов в год. Это означает, что к зиме средняя британская семья тратила бы на оплату счетов более 15% своего дохода. Новый премьер-министр планирует заморозить цены на свет и газ на уровне 2500 фунтов в год для среднего домохозяйства. Внутри правительства уже звучат оценки, что эта мера потребует порядка 90 млрд фунтов. Вдобавок к этому объявлено, что в стране будет возрождена ядерная энергетика и нефтедобыча. Так, лидер тори заявила, что планирует снять запрет на добычу газа путем гидроразрыва пласта и начать выдавать лицензии на разведку новых месторождений на шельфах в Северном море. Все эти меры, по мнению экспертов, хороши на бумаге, но плохо вяжутся с поставленными целями. «Возобновление добычи собственных энергоресурсов — это большая и продолжительная работа, которая даст свои плоды в лучшем случае через несколько лет. Если же говорить о снижении налогов и одновременно о субсидировании цен на электроэнергию, то для всего этого придется искать средства. Но где вы их возьмете с учетом урезания налоговых отчислений? Единственный выход — включить печатный станок, который, в свою очередь, только ускорит инфляцию», — считает Игорь Ковалев. При этом опция с внешними заимствованиями, да еще и в таком объеме, по мнению эксперта, остается проблематичной, поскольку большинство стран сейчас скатываются в рецессию, а значит, объемы свободных финансовых средств будут все более ограниченными. «Лиз Трасс всегда предлагала очень простые решения. Делает она это и сейчас. Но и снижение налогового бремени, и финансовая поддержка бизнеса, и фиксация предельных цен на электричество потребуют очень значительных средств. Откуда их взять? Пока складывается ощущение, что у самого премьерминистра нет ясной картины, как выходить из этого кризиса», — полагает Кира Годованюк.
Шторм непокорности
Впрочем, шторм, о котором сказала Трасс, на самом деле уже куда масштабнее, чем того хотели бы на Даунингстрит, и не ограничивается исключительно энергетической сферой. С августа в Великобритании идут масштабные забастовки в транспортной отрасли, сотрудники которой требуют повышения зарплат на сумму, сопоставимую с инфляцией. О планах присоединиться к протестам объявили и работники Королевской почты. А к середине осени ожидается значительное расширение протестной базы организаций Don’t Pay и Enough is Enough, протестующих против повышения тарифов на газ и электроэнергию. Никуда не исчез кризис в здравоохранении, интенсифицированный пандемией. На конец июля почти семь миллионов человек столкнулись с тем, что месяцами не могут получить доступ к жизненно важным медицинским услугам. Еще более острой становится проблема нелегальной миграции. Согласно данным британского правительства, за 2022 год только через Ла-Манш в страну незаконно проникли более 25 тыс. нелегальных мигрантов. По итогам прошлого года было зафиксировано свыше 28 тыс. человек. Наконец, в активное движение пошла конструкция самого королевства. В Шотландии еще со времен референдума по вопросу о брекзите, на котором 62% населения выступили против выхода из Евросоюза, Шотландская национальная партия (ШНП) неустанно требует от Лондона позволить провести еще один референдум о независимости. Согласно данным Bloomberg, на сегодняшний момент шотландцы по этому вопросу расколоты напополам.
Элизабет Трасс, к слову, уже успела проявить и здесь свою «дипломатичность». Во время предвыборной гонки, когда она посетила Шотландию, чтобы побороться за голоса местных консерваторов, то среди прочего заявила, что Никола Стёрджен, глава ШНП, всего лишь «ищет внимания», поднимая вопрос о референдуме, поэтому ее «лучше игнорировать». Не самая мудрая риторика для страны со столь непростыми отношениями с Лондоном. Но еще более драматично развивается ситуация в Северной Ирландии, где угроза референдума по воссоединению с Дублином становится все более явной. На выборах в мае здесь сенсационно одержала победу партия националистов «Шинн Фейн»: она набрала почти 30% голосов и получила 27 мест в Североирландской ассамблее. «Правительство региона возглавила партия, которая не хочет, чтобы он существовал», как точно подметил тогда The Economist. Действительно, впервые за сто лет правительство Северной Ирландии возглавила представительница местных католиков Мишель О’Нил, которая стремится увести регион под крыло Дублина. Причем рост сепаратистских настроений обусловлен здесь не только тем, что внутри юнионистского движения, которое стремится остаться в Великобритании, наметился глубокий раскол. Основная причина — демографическая: ожидается, что перепись населения в регионе, которая пройдет в этом году, впервые зафиксирует численное преимущество католиков над протестантами. «Такое положение дел уже очевидно грозит очередным референдумом, на котором большинство жителей Северной Ирландии может высказаться за воссоединение с Ирландской Республикой в полном соответствии с международными договоренностями, включая знаменитое Соглашение Страстной пятницы. Можно констатировать, что Лондон пока теряет этот регион», — резюмирует Игорь Ковалев. Причем стоит отметить, что смерть королевы только усилит эти центробежные процессы. В Великобритании монарх выступает в качестве дополнительного стабилизирующего механизма, который усиливает влияние центра за счет своего статуса. Новый король Карл III если и получит авторитет, сравнимый с тем, какой имела Елизавета II, то очень нескоро. На этом же мрачном фоне правящая партия продолжает стремительно терять поддержку. На данный момент отрыв от лейбористов составляет уже 8%, при том что в 2019 году тори имели противоположный перевес — 40 на 32%. В такой ситуации, да еще и в условиях идеологического кризиса, косметические меры в виде смены главы правительства с откровенно слабыми политическими позициями выглядят как попытка спешно заморозить кризис доверия к власти до наступления следующего электорального цикла в 2024 году. Проблема в том, что, по всей видимости, поражение тори уже неизбежно. Сама логика глубокого кризиса, в который вступает Великобритания, будет играть в пользу лейбористов: они, не стесняясь, будут все больнее атаковать правительство, пользуясь его ограниченной легитимностью и слабым лидерством. И даже украинский кейс, который умело отрабатывал харизматичный Джонсон, теперь уже не поможет Элизабет Трасс, чья напускная воинственность не заретуширует ее «серость».
0
120.00
