Пока все обсуждают, как выходить из самоизоляции, у коллег Эрмитажа появился этот опыт. Центры Эрмитажа в Казани, в Выборге и Амстердаме уже открылись. Директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский надеется, что музеи, вводя временные ограничения для посетителей, смогут не только гарантировать их безопасность, но и избежать углубления социального расслоения.
В этом новом мире, что рождается на наших глазах, все очень удобно делать удаленно - работать, читать лекции, смотреть кино, проводить экскурсии, планерки, конференции и даже фестивали. Но оборотная сторона "вольного серфинга" в Сети - жесткое регламентирование жизни офлайн, невообразимое еще полгода назад.
Нынешнее открытие центров Эрмитажа очень важно для нас как "пилотный" опыт. Собственно, в этом и есть одна из целей наших центров - проверка, обкатка новых способов музейной работы.
Первым открылся Центр Эрмитажа в Казанском кремле. Билеты продаются по сеансам, которые начинаются каждые 30 минут. Одновременно в зале может быть не более 10 человек. В экскурсионной группе максимум - 5 человек.
Я слышала, что в Казани пришли четыре человека в первый день. Это правда?
Михаил Пиотровский: В следующие дни было уже 40 и 60 человек. В обычной ситуации туда приходили от 200 до 400 человек ежедневно. Люди должны привыкнуть к новой ситуации, новым правилам.
Выставка, насколько я понимаю, осталась прежней - "Матисс. Пикассо. Шагал. Искусство Западной Европы 1910-1940-х годов в собрании Эрмитажа"?
Михаил Пиотровский: Да, она пользовалась успехом. На самом деле это история про искусство между двумя мировыми войнами ХХ века.
Там невероятный подбор работ: иллюстрации Шагала к "Библии", любимые художники Геринга и экспрессионисты пролетарской закалки. Очень интересный проект. Зрители его оценили. С точки зрения новой системы прохода посетителей, проблем в музее никаких нет.
А в Амстердаме?
Михаил Пиотровский: В Центр Эрмитажа в Амстердаме впускают по 20 человек каждые 15 минут. Примерно 500 человек в день. Билеты на все сеансы распроданы. Местная специфика сказалась в том, что идею измерять температуру на входе в Голландии восприняли как покушение на privacy. Но покупая билет онлайн, вы должны ответить на вопросы о состоянии здоровья.
При входе в музей, кроме билетера, посетителей встречает человек, который уточняет, нет ли у вас температуры, кашля и проч. Список вопросов нам обещали прислать. Если возникают сомнения в правдивости информации, могут не пустить. Но таких случаев, по-моему, еще не было. А дальше зритель идет в музее по разметке - по нумерованным квадратам.
Похоже на детские "классики"…
Михаил Пиотровский: Возможно. На днях на Давосском форуме была секция, где обсуждали будущее театров в эпоху COVID-19. И театральные люди говорили, что к расположению людей в зрительном зале и фойе надо подходить как к хореографическому этюду.
Когда думаешь, что у нас будет не просто движение по квадратам вокруг музейных витрин, а современная хореография, то, вроде, не так грустно. К сожалению, без маршрута внутри музея нам сейчас не обойтись.
Вопрос в том, каким должен быть этот маршрут, с какими вариациями, чтобы люди, с одной стороны, чувствовали себя в безопасности, а с другой стороны, не озверели от этого расчисленного движения, как в аэропорту.
В аэропортах большие пространства. А как быть с маленькими музейными залами?
Михаил Пиотровский: В Амстердаме около маленьких кабинетов, где только один вход, поставили семафоры. Зеленый свет - можно входить, красный - нельзя. Это в двух-трех местах. Посмотрим, как это будет работать. Либо надо закрывать эти залы вообще. Выбор небольшой.
Приходят местные жители? Туристов нет?
Михаил Пиотровский: Туристов нет. Но в Эрмитаже-Амстердам в обычное время 60 процентов посетителей - жители Нидерландов. Что, кстати, нас радует. Мы создавали Центр для Голландии, в целом для Северной Европы. А голландцы хотят видеть больше туристов. С этой целью, кстати, они несколько изменили свое позиционирование среди музеев. Раньше они подчеркивали, что Центр Эрмитажа - амстердамский музей. Теперь акцент иной - на то, что это петербургский Эрмитаж в Амстердаме. Решили, что в эпоху коронавируса стратегически это разумнее.
Ставка на бренд Эрмитажа?
Михаил Пиотровский: Возможно. Кстати, аналогичная история с Центром Эрмитаж-Урал, который должен открыться осенью. В Свердловске картины Эрмитажа были в эвакуации, и после войны мы передали Свердловской картинной галерее большую коллекцию. Строго говоря, там можно было открывать центр Эрмитажа сразу после окончания войны. На пятнадцать залов картин точно хватило бы. Но тогда это было немодно, хотелось сделать что-то свое. Музей соединил картины из Эрмитажа с поступлениями из других музеев. А в этом году Екатеринбургский музей изобразительных искусств откроет отдельное здание, где на первом этаже будут залы для выставок Эрмитажа, на втором - представление экспонатов из Эрмитажа, вошедших в коллекцию музея после войны, на третьем - экспозиция, рассказывающая о жизни картин в эвакуации.
Времена меняются… Когда-то нужно свой местный музей выдвигать. Когда-то стоит подчеркивать, что ты ближайший родственник музея, имеющего бренд.
Родственные связи - это прекрасно. А как выстраиваются юридические отношения Эрмитажа с музеями-родственниками?
Михаил Пиотровский: Принципиально, что Центры Эрмитажа не являются его филиалами. Филиал подразумевает, что мы его содержим. Поэтому, если возникают трудности, то первое, чем жертвует "головной музей", - это филиал. Филиал к тому же воспринимается как род подарка от "чужого дяди".
Мы же хотим, чтобы Центры Эрмитажа были родными и любимыми там, где они создаются. Поэтому всегда это институция, представляющая местный музей или фонд. Скажем, в Амстердаме учредитель Центра Эрмитажа - местный фонд, зарегистрированный и живущий по голландским правилам.
Кроме того, мы настаиваем, чтобы Центр Эрмитажа открывался под патронатом высших должностных лиц города, республики, страны. Это входит в договоренности. В Нидерландах это королевская семья, в Казани - президент Татарстана…
Наши условия одни и те же везде: и в Омске, где в прошлом году открылся центр Эрмитаж-Сибирь, и во Владивостоке, где все еще впереди, и в Шанхае, где только планируют создание такого центра. Вы находите деньги, строите музей, содержите его сами. Мы не отвечаем за финансирование.
От Эрмитажа только бренд?
Михаил Пиотровский: Это уже очень много, но не только. Мы привозим выставки, представляем свои коллекции. Но успех выставок определяет музейная политика местного Центра Эрмитажа, его работа с туристами, городским сообществом… И люди, работающие в этих Центрах, по праву могут считать себя людьми Эрмитажа, одного из лучших мировых музеев.
Путник в Эрмитаже: маршрут построен
И все же, как будет происходить выход в офлайн в Эрмитаже в Петербурге?
Михаил Пиотровский: Начинаем с хорошей новости или плохой?
С плохой!
Михаил Пиотровский: В Эрмитаже никогда не было отдельного входа на выставки. Выставки были для всех, кто пришел в музей. К сожалению, сейчас нам придется, видимо, делать отдельный вход на некоторые выставки.
Второе изменение - вход по сеансам. Об этом, кстати, все мечтали задолго до пандемии. Мы говорили, что это невозможно, потому что человек приходит в Эрмитаж на целый день. Но сейчас ситуация и санитарные требования диктуют свои правила. Мы вынуждены ввести сеансы, которые ограничивают пребывание в музее двумя часами. Регулярно будут проводиться уборка, дезинфекция, проветривание.
Человек, купивший билет на один сеанс, сможет попасть на другой сеанс в тот же день?
Михаил Пиотровский: Если купит второй билет, то да.
Хореография маршрутов тоже будет выстраиваться, как в Амстердаме?
Михаил Пиотровский: Будут разные маршруты с разными входами и разные сеансы - для отдельных посетителей, для экскурсий. Главная проблема - как показывать весь Эрмитаж. Всегда востребованы будут маршруты по Зимнему дворцу и картинной галерее Эрмитажа. Но одним нужны часы "Павлин", другим - Рембрандт. Как правило, туристы приходят ради "Павлина", мумии и "Мадонны Литты" Леонардо. Но Рембрандт тоже нужен. А кому-то интересен и "Павлин", и "Блудный сын". Как это все сочетать, пока не очень ясно. Но в любом случае - маршруты, сеансы, несколько входов, разделение экскурсий и свободный посетитель.
Бесплатные билеты для пенсионеров останутся?
Михаил Пиотровский: Эрмитаж больше миллиона человек в год принимал бесплатно. Эти льготы музей компенсировал из своих доходов: билеты, сувениры, магазины, кафе…. Последние три месяца этих доходов мы не имеем. В перспективе количество посетителей неизбежно уменьшится. Боюсь, в ближайшее время музей не сможет позволить себе прежнюю ценовую политику.
Согласно российскому законодательству, для музея существует только две категории льготников: Герои Труда и приравненные к ним, плюс - раз в месяц открытый вход для школьников, студентов и многодетных семей. Льготы этим зрителям закон предусматривает, хотя и не определяет механизм компенсации музеям этих затрат. Для льготных категорий будем либо отводить отдельные сеансы, либо выделять определенное количество билетов на день. Но бесплатные билеты для пенсионеров сейчас для нас будут неподъемны.
Что с ценами на билеты?
Михаил Пиотровский: Подорожания билетов не будет. Сейчас билет в Эрмитаж стоит 800 рублей. Это базовая цена. Она будет изменена. Поскольку билет будет действителен не на целый день, а на один сеанс, то исходная цена билета будет меньше и единой - 500 рублей. Изменятся специальные предложения, иначе говоря, скидки, зависящие от наших доходов.
А хорошая новость?
Михаил Пиотровский: Все эти нововведения - до декабря. День святой Екатерины и Эрмитажа мы рассчитываем встретить, распрощавшись с временными ограничениями и встретившись с друзьями Эрмитажа.
Скромное обаяние подлинника
Посещение музея становится роскошью. Вас это не смущает?
Михаил Пиотровский: Это самый важный вопрос. И он не связан с ценами на билеты. Музеи так энергично рассказывали онлайн о своих коллекциях, проводили квесты, игры, встречи с хранителями, что может возникнуть ощущение, что это и есть тот самый доступный музей, о котором все мечтали. Не надо платить деньги за билеты, не надо выходить из дома. Попил чаю, накинул халат и в тапочках - вперед, хоть в Лувр, хоть в Эрмитаж.
Но этот виртуальный визит хорош как пролог к реальному посещению музея. Это нормально. Да, люди готовятся к встрече с "Мадонной Литта", портретами Рембрандта или его "Блудным сыном". Смешно заявлять, подойдя к портрету Джоконды, что она как-то "не показалась" за те две минуты, что вы ее видели в толпе туристов. Как известно, "Мона Лиза" сама может выбирать, кому ей нравиться, кому нет.
Проблемы начнутся, если нам объяснят, что этот путь в музей отменяет саму встречу с музеем. Я не знаю, кто придумал выражение "социальное дистанцирование". Физическая дистанция между людьми - это одно. Моем руки, держимся друг от друга на расстоянии полтора метра. Носим маски. Но выражение "социальное дистанцирование" не только в русском языке несет совсем другой смысл. По сути, это социальное расслоение. Если у нас получится, что музей онлайн - для тех, кто не может себе позволить увидеть Эрмитаж вживую, а музей офлайн - для богатых туристов, то сама идея музея как демократического инструмента Просвещения будет дискредитирована. Очень важно сделать так, чтобы меры безопасности не превратились в меры сегрегации.
Вы всегда говорили, что музей - храм муз. Как это согласуется с идеей доступного музея?
Михаил Пиотровский: Доступный музей не тот, куда вы приходите, открывая дверь ногой. Музей доступен для тех, кто готов к встрече. В этом смысле открытый музей - это привилегия. Но человечество почти два века добивалось, чтобы эта привилегия, если угодно, роскошь общения с искусством, стала доступна всем. Доступна - да, тем не менее "Джоконда" сама выбирает, кому ей нравиться.
Как ни странно, может быть, ограничения, которые диктует COVID-19, новые правила посещения, которые мы вынуждены временно вводить ради безопасности людей, напомнят о том, как дорого стоит то, что нам дается "просто так". Например, возможность дышать. Культура - тот же воздух нашего бытия.
Отдельной строкой
Правительство внесло музеи и зоопарки в список структурообразующих отраслей. Это обещает какие-то преференции музеям в ситуации кризиса?
Михаил Пиотровский: Благодаря министерству культуры федеральным музеям выделены деньги на компенсацию "выпадающего дохода". Понятно, что зарплата сотрудников и содержание зданий музея частично покрывают субсидии государства. Другая часть шла из собственных доходов музеев. В течение трех месяцев, когда в музее не было посетителей, не было и доходов. Вот эта часть и компенсируется.
Но Эрмитаж идет отдельной бюджетной строкой?
Михаил Пиотровский: Эрмитаж и Большой театр получают отдельное финансирование из бюджета. Мы предоставляем каждый месяц отчет, что нужно, чтобы сохранить сотрудникам среднюю зарплату по региону. Мы отчитались за первый месяц, далее - за второй. Как только музеи откроются для посетителей, компенсационные выплаты закончатся.
На мой взгляд, в нынешней ситуации бюджет музеев должно гарантировать государство. Одно время, когда музеи стали зарабатывать, нам сказали: отлично, зарабатывайте больше, и часть финансовой ответственности ложится на вас. Но сейчас это не будет работать.
Но это возвращение к советской модели.
Михаил Пиотровский: Нет. Сходство не означает тождества. Сегодня бюджет музея может опираться на три источника - государство, заработанный музеем доход и деньги меценатов, друзей музея. Это может дать свободу маневра.
У региональных музеев этих трех опор может не оказаться. Добавьте к этому зависимость от местных властей. Какая уж тут свобода маневра…
Михаил Пиотровский: Именно поэтому так важны поддержка коллег, общества, Союза музеев России. К слову, региональные музеи были освобождены от налога на прибыль. Это тоже важно. Федеральные музеи не освобождены от нее.
По идее, нужно, чтобы правило компенсации за неполученные доходы было распространено на региональные и муниципальные музеи, а освобождение от налога на прибыль - на федеральные. Тогда мы будем равны в едином музейном пространстве.
Лучше меньше, да лучше
На туристов в этом году музеям не приходится рассчитывать. Вас это расстраивает?
Михаил Пиотровский: Как директора музея - да. Но количество пришедших туристов не может быть главным критерием музейной работы. Точно так же успешная работа музея не может определяться суммой заработанных денег.
А какой критерий мог бы стать основным?
Михаил Пиотровский: Например, число посетителей, которых музей может принять бесплатно. Эрмитаж в прошлом году принял миллион триста тысяч зрителей бесплатно. Это означает, что музей зарабатывает достаточно, чтобы это себе позволить. Это критерий и финансовый, и этический.
Сейчас уже есть возможность создать математические модели эффективной работы музеев. Но главное, что из этих моделей не выплеснули вместе с "незначительными" погрешностями суть музейной работы.
Кстати, два года назад по заказу министерства был разработан алгоритм расчета количества посетителей в зависимости от выставочных площадей. Он должен был помочь определить, сколько зрителей может "вместить" музей. Алгоритм был одобрен и подтвержден музейным сообществом. На мой взгляд, не менее интересна другая цифра: сколько посетителей музей хочет принимать в год или в сезон. Тут важна верхняя планка. Скажем, для Эрмитажа это 5 млн посетителей в год. Если будет больше, то и зрителям тесно, и для картин не здорово.
Сейчас в министерстве культуры создана рабочая группа по разработке госзаказа в сфере культуры. Выбор критериев оценки работы тут, конечно, очень важен. Думаю, оценка работы по количеству посетителей музея уйдет на второе или третье место. Надо искать правильное решение.
0
48.00
