Дело в том, что к моменту выхода повести в свет, то есть к 1835 году, деев, то есть турецких наместников, в Алжире уже не было. Последний из них, Хусейн ибн Хусейн (иначе Хусейн III) пятью годами ранее сдался французским войскам, вторгшимся в Алжир под предлогом борьбы с процветавшим там пиратством. Алжирские пираты и впрямь на протяжении столетий наводили ужас на моряков и путешественников (самым знаменитым их пленником был, вероятно, Сервантес), но вряд ли именно они к 1830 году как-то особенно допекли французское правительство. Скорее, последний король из старшей ветви династии Бурбонов (и предпоследний французский король вообще) Карл Х пытался при помощи «маленькой победоносной войны» отвлечь народ от протестных намерений. Благо и повод не заставил себя долго ждать: в пылу спора о размерах дани французской торговой компании алжирским властям дей нанёс личное «оскорбление действием» французскому посланнику — он ударил его веером по лицу.
Несмотря на успешное начало кампании, увенчавшееся взятием столицы, это не предотвратило июльской революции во Франции. Впрочем, отказываться от ценного приобретения новый монарх Луи-Филипп Орлеанский не собирался. На протяжении всего 19-го столетия французские власти всячески поощряли иммиграцию в Алжир европейцев, среди которых французы никогда не составляли большинства (их было около четверти), — немало переселенцев прибывало из Испании, Италии, Греции и даже с Мальты.
За первыми успехами последовали изнурительные войны с сопротивляющимися покорению коренными алжирцами; они продолжались всё правление Луи-Филиппа. Методы этого «покорения» отчётливо напоминали геноцид: по оценке современных историков войны, голод и болезни привели к гибели от полумиллиона до миллиона примерно из трёх миллионов алжирцев. В 1848 году Алжир был объявлен территорией Франции, разделён на департаменты во главе с префектами. Во главе страны был поставлен французский генерал-губернатор. Турки подали официальный протест в связи со вторжением французов в Алжир и так и не признали потерю провинции до самого конца Османской империи.
Заморский огород и его обитатели
Выгодное положение страны давало возможность метрополии контролировать коммуникации в Центральном и Западном Средиземноморье, а также использовать её территорию в качестве плацдарма для дальнейшей экспансии в Северную и Западную Африку. Как и положено колонии (как её ни называй), Алжир быстро превратился в рынок сбыта французских промышленных товаров, а также источник полезных ископаемых (в первую очередь металлических руд) и различного продовольствия (овощей, фруктов, вина). Фермы колонистов-европейцев (так называемых «черноногих»), на которых трудились десятки тысяч батраков из числа коренного населения, соседствовали с общинами арабов и берберов, живших традиционными земледелием и скотоводством, а современные промышленные предприятия — со средневековыми ремесленными мастерскими.
В начале 20-го века колонисты-европейцы составляли примерно одну седьмую от более чем пятимиллионного населения Алжира. Их привилегированное положение в буквальном смысле слова держалось на штыках; восстания арабского и берберского населения были регулярными и масштабными: колониальных войск периодически не хватало, приходилось запрашивать поддержку у метрополии. Расселены по территории страны они были неравномерно, наиболее высокая концентрация наблюдалась в столице — городе Алжире и в районе второго по величине города страны Орана на западе, недалеко от марокканской границы.
В годы Первой мировой войны Алжир, как и другие колонии, служил продуктовой и сырьевой базой для сражающейся Франции, около 200 тысяч его жителей были призваны на фронт, а ещё более 100 тысяч — в различного рода строительные и иные вспомогательные части.
С их возвращением после войны связан рост антиколониальных настроений среди коренного населения. Они подвигнули власти во Франции на предоставление коренным алжирцам некоторых прав: были ликвидированы различия в налогообложении коренных жителей и европейцев, часть (землевладельцы, купцы, интеллигенция, чиновники и бывшие военнослужащие) приобрела возможность участвовать в выборах в органы самоуправления. Но равноправие достигнуто не было — арабы и берберы, как и прежде, считались «подданными», а алжиро-европейцы — гражданами Франции.
Промежуточное положение занимали алжирские евреи. Ещё в 1870 году французское правительство издало указ об их коллективной натурализации, и они получили права французского гражданства. В первой половине 20-го века большинство алжирских евреев отказалось от традиционного уклада и «офранцузилось», фактически ничем не отличаясь от европейских колонистов. В результате в Войне за независимость Алжира многие из них сражались на стороне французов.
Первые шаги к независимости
Во время Второй мировой Алжир сначала управлялся петэновским «режимом Виши» и его богатства большей частью шли на удовлетворение германских и итальянских нужд, но с высадкой в Северной Африке англо-американских войск контроль над колонией постепенно перешёл в руки деголлевского Французского комитета национального освобождения. События войны ускорили оформление доселе разрозненного антиколониального движения: в марте 1945 года руководство созданной ещё в 1937 году Партии алжирского народа (ПАН) стало настаивать на признании независимости Алжира. Реакция властей выразилась в создании «гражданской гвардии» (военизированной милиции колонистов и городских служащих-европейцев) и проведении арестов почти всех известных полиции активистов ПАН. Вспыхнувшее в мае 1945-го национальное восстание коренных алжирцев было жестоко подавлено. Военные суды вынесли приговоры в общей сложности 1307 алжирцам, из них 99 были приговорены к смертной казни, 64 — к пожизненной каторге, 329 — к каторжным работам, 300 — к тюремному заключению.
После окончания войны решение судьбы Алжира затянулось на два года: только осенью 1947 года Национальное собрание Франции приняло один из четырёх предложенных вариантов «Органического статута Алжира». Признавалась автономия Алжира в рамках Французского союза на правах ассоциированного члена, представляющего собой «группу французских департаментов». Формально всё население получало права французских граждан. Законодательная власть в Алжире делегировалась парламенту, избираемому всеобщим голосованием. Однако оно не было равным: одну половину депутатов избирали алжирцы европейского происхождения (их насчитывался миллион человек), вторую — алжирцы-мусульмане (восемь с половиной миллионов человек). Выборы прошли в апреле 1948 года, их результаты были грубо сфальсифицированы. В итоге среди 120 депутатов коренных алжирцев оказалось всего 18. Полнота исполнительной власти в Алжире сосредоточивалась в руках назначавшегося французским правительством генерал-губернатора, при котором образовывался правительственный совет из шести человек.
Невсеобщее «равенство»
Одной из главных сложностей экономического положения послевоенного Алжира была нехватка земли и высокая безработица. Причина этому — демографический взрыв в массе мусульманского населения Алжира вследствие улучшения условий жизни и радикального снижения детской смертности. В результате за предыдущее столетие население страны утроилось — с трёх миллионов человек в 1850 году до девяти миллионов в 1950-м. Из них полтора миллиона были частично и полностью безработными. Около 400 тысяч алжирцев были вынуждены в поисках работы эмигрировать во Францию.
Ухудшалось положение крестьянства: число алжирцев-мусульман, имевших землю, в 1948—1954 годах уменьшилось с 538 тысяч до 498 тысяч, а число издольщиков (крестьян, арендующих земли на сезон) — со 133 тысяч до 60 тысяч.
В то же время росли доходы европейских колонистов и увеличивалась концентрация пахотных земель и угодий в их руках. В 1954 году на каждого колониста в среднем приходилось по 124 гектара земли, а на каждого алжирца-мусульманина — в среднем по 12 гектаров. При этом свыше 90% алжирцев имели не более 4−5 гектаров земли. Только 6% алжирских деревень получали медицинское обслуживание. В 1954 году 2,4 миллиона алжирских детей вообще не посещали школу. Колонистам-европейцам образование было доступнее в 4,5 раза в начальной школе, в 15 раз в профтехобучении, в 32 раза в средней школе и в 192 раза в высшей школе (при этом нельзя не заметить, что, несмотря на такие цифры, ситуация с доступом к образованию для алжирских мусульман была на тот момент всё же лучше, чем в некоторых европейских странах, например, Греции).
В этих условиях рост ненависти к европейцам был обеспечен, а упорное нежелание французских властей обсуждать проблему всерьёз делало столкновение неизбежным. Примерно к 1954 году многочисленные повстанческие «кружки», разрозненно действовавшие по всей стране, слились в организацию под названием «Фронт национального освобождения». Организация была исключительно боевой, а средством достижения целей полагала террор. «Почему французам должны принадлежать все эти плантации, и роскошные дома, если они построены на нашей земле?» — вопрошал текст одной из листовок Фронта, распространяемых среди арабов.
Боевые действия в Алжире начались 1 ноября 1954 года, когда повстанцы Фронта национального освобождения атаковали военные и полицейские посты, пункты связи и общественные здания по всей стране. Франсуа Миттеран, бывший тогда министром внутренних дел Франции, заявил, что единственной формой переговоров с мятежниками могут быть только военные действия. Будущее покажет, что он ошибался.
0
119.00
