ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Oct. 6, 2016

— Но у вас же есть и сын, и дочь, Алексей и Анна...

— Да, слава богу, полный комплект, «под ключ». Но желание сделать еще кого-нибудь меня не оставляет. (Смеется.)

— Дочка у вас появилась только через 12 лет после рождения сына…

— Да, 12 лет все мои мысли и силы были направлены на сына, и у меня не возникало желания переключиться на кого-нибудь еще. Мне не хотелось никого к Леше добавлять. Может быть, причина кроется в моем детстве. Нас-то с сестрой было двое (Настя на четыре года меня младше). И мы постоянно ругались. Сейчас я понимаю, так мы с ней боролись за родительскую любовь. Все хотели выяснить, кого те любят больше. И изводили папу с мамой. Мы и дрались, и царапались, и кусались, и руки выкручивали друг другу. Я не раз гонялась за сестрой с пылесосом, чтобы засосать ее волосы! Вот такая ревность у нас с ней была…

Купит нам мама платья, и сразу у нас скандал: «А почему ей розовое, а мне желтое?!» Помню, на Новый год мне подарили куклу Мальвину с голубыми волосами, в сиреневом платье с белым шелковым нагрудничком. А сестре — огромного черно-белого плюшевого кота. Так я быстренько его распорола — выпустила бедняжке поролоновые кишки. А сестра в отместку подстригла под новобранца мою Мальвину. Разнимая нас, мама всегда говорила: «Катя, ты же старшая, уступи». И это раздражало еще больше! Когда я поступила в театральное училище, мы с сестрой перестали видеться — я уходила на учебу в полвосьмого утра и приходила в одиннадцать вечера. А после окончания Щукинского сразу попала под теплое крылышко Абашкина (Владимир Абашкин — муж Гусевой, бизнесмен, владелец художественно-производственной фирмы, которая занимается изготовлением декораций для спектаклей, передач и шоу. — Прим. ред.).

Но вдруг через пару лет я почувствовала, как мне не хватает сестры, как я хочу быть с ней. И когда появился Алеша, Настя стала ему крестной мамой. Мы стали видеться чаще. Сын в детстве вообще был нарасхват у женской части нашей семьи. У него было пять бабушек и прабабушек: моя и Володина мамы, мои бабушки Лида и Зина, Володина бабушка Аня. Плюс на нем еще практиковалась моя сестра, которая потом стала заведующей детским садом. Теперь у нее двое своих детей — Маша и Федюша... Время бежит... И вот Анне моей скоро шесть лет. Она уже такая самостоятельная, серьезная девица, совершенно не переносит, когда ее называют «маленькой». Не хочет она оставаться младшей в семье! Вот у меня и возникло желание завести кого-нибудь поменьше. (Смеется.)

— Старший ваш сын уже школу оканчивает. Куда он поступать будет, не на актерский, случайно?

— Нет! Хотя в десять лет Леша снялся в кино — вместе со мной в фильме «Прогулка по Парижу». Я сама предложила режиссеру его кандидатуру. Подумала: съемки в Париже, почти месяц побуду вместе с сыном. Хотя и боялась отравить ребенка актерской бациллой. Но мой первый кинорежиссер Николай Лебедев, к которому я обратилась за советом, сказал: «Думаешь, ты его уже сейчас по этой стезе не направила? Твой сын видит только верхушку айсберга: его маму любят, узнают, просят автографы, мама всегда красивая, мама на обложках, приходит с работы с цветами. Но он не знает, какой это адский труд. Поэтому, наоборот, пусть посмотрит, какой ценой все это дается». И я повела Лешу на кинопробы, его утвердили…

С нами снималась Лариса Удовиченко, и она тоже Колины слова подтвердила. Сказала: «Я снялась со своей дочкой в одной сказке, и это повлияло на ее выбор профессии: «Мама, быть актрисой — никогда!» Мы с сыном прилетели в Париж за неделю до съемок. Отдохнули, съездили в Диснейленд. А потом началась работа. Смены были по 12—14 часов. Ведь за границей снимать дорого, надо спешить. Одну сцену снимали на карусели у Эйфелевой башни. Сделали дублей двенадцать. От бесконечного кружения карусели, мелькающих перед глазами вращающихся лошадок даже меня стало подташнивать. А Леша при этом еще должен был есть розовую сладкую вату. Сколько он этой ваты в тот день съел, не знаю, но с тех пор сын ее видеть не может. И в течение всей смены ему нельзя было присесть, потому что на тонких летних брюках под коленками остались бы заломы.

Руки в карманы сунуть нельзя — оттянутся. Волосы потрогать нельзя, потому что они залачены. Нос и то почесать нельзя — из-за грима. А еще на память о съемках в Париже у Леши остался на руке шрам от сигареты, которую о его руку потушила ассистентка по актерам. Случайно, конечно: неудачно повернулась и задела Лешу… Мой мальчик все очень терпеливо сносил. Но когда мы вернулись в Москву и я спросила, хочет ли он стать актером, сын твердо ответил: «Нет!» Сейчас учится в 11-м классе и, кажется, определился с выбором. Усиленно занимается физикой и математикой. Хочет поступить в серьезный вуз и получить профессию, только не юриста и не экономиста.

— А с Анечкой вы действуете по той же схеме? Заранее делаете ей прививку от актерства?

— О, за нее я спокойна! Пока она застрахована от кино: ни одна съемочная группа не выдержит ее неугомонной энергии и взрывного темперамента. Стоит Анечке оказаться у меня на работе, как она сразу выбегает на сцену. Аннушка уже успела покорить рижскую публику своим появлением — это произошло на гастролях, Театр имени Моссовета не даст соврать... Дочь гиперактивная, подвижная как ртуть. Недавно она со мной репетировала в театре «Московская оперетта», в мюзикле «Анна Каренина». К слову, сейчас вся наша семья живет «Карениной» — все вовлечены, никто не остался в стороне.

Муж уже был в театре, внимательно осмотрел наши высокотехнологичные декорации: разводные мосты, вращающиеся зеркальные двери, движущиеся экраны по 600 килограммов. Пришел, убедился в безопасности машинерии, и теперь я спокойно работаю. А сын проходит роман Толстого в школе, помогает мне разбирать сцены, предлагает свои трактовки. Аннушка уже выучила все вокальные партии! Особенно ей удается романс. Сложит себе веер-гармошку из альбомного листа, обмахивается и поет: «Анна Каренина, Анна Вронская — гордые леди в блестящей толпе». А потом глазки к небу заведет и вопрошает: «Бедная девочка Аня ОблоМская, кто эти дамы тебе?» Умора... Сколько я ее ни поправляла, все равно «ОблоМская» поет. (Смеется.)

— А как ваш муж Володя относится к актерским перспективам Ани?

— Похоже, он уже махнул рукой: ему про нее уже все понятно... Я же не спешу развивать в Анечке актерские способнос­ти. Понимаю, что если сделаю этот шаг, то все! Потом дочку с этой дорожки уже не свернешь. А дорожка эта извилистая и непредсказуемая... Вообще, я и не подозревала, что с рождением дочери муж станет как… талое мороженое, таким мягким, нежным, сентиментальным. Проносил ее у себя на груди в кенгурушнике с трех недель до первого шага. При этом дочь им управляла, как конем: если ей надо было двигаться вправо, она Володю била правой пяткой по ребру. И он шел направо. Если левой бьет — папа идет налево. А если Ане надо прямо, значит, двумя пятками одновременно подталкивает. Володе очень нравится, что дочь не плакса, а атаманша, казак-девка, что она несгибаемая и волевая. Если ей что-то нужно, она даже не будет просить, просто подойдет и возьмет. На холодильнике шоколадные конфеты? Не проблема! Придвинет свой детский стол вплотную, на него поставит стульчик — и полезла!

— В августе исполнилось 20 лет, как вы вышли замуж...

— У нас вообще не год, а сплошные юбилеи: мне — 40, Володе — 50, моей маме — 60, его маме — 80, брату — 60. Мистика какая-то! (Улыбается.)

— Не эти ли красивые даты сподвигли вас на то, чтобы дать «семейное» интервью, впервые за пять лет сделать фотосессию с дочкой — немножко поделиться своим счастьем?

— Наверное, ведь вокруг столько семейных драм, разводов. Сейчас на Первом канале идет сериал «Тонкий лед», где у моей героини хороший муж (Алексей Гуськов), двое детей, обеспеченная жизнь, а она влюбляется в молодого человека (Егор Бероев). И этим рушит все. Та же «Анна Каренина» только через 140 лет. Вот и Питт с Джоли расходятся, а такая красивая пара была. Но тут как раз все понятно: я всегда говорю: два актера в одной семье — это слишком! (Улыбается).

— Так как вы с мужем отметили фарфоровую свадьбу?

— У нас нет традиции собирать по таким поводам банкеты с VIP-гостями и прессой. В тот день у нас был обычный домашний семейный ужин. Посидели, выпили шампанского. А следующим утром вчетвером улетели в отпуск на море. Три недели были вместе.

— А традиционный подарок от мужа?

— Я ничего, кроме обручального кольца и крестика, вообще не ношу, за исключением съемок и светских мероприятий. Меня тяготят украшения, я вообще не вижу особой ценности в материальных вещах. Для меня счастье — это когда муж после ужина отключает мобильный, садится на диван, я ложусь щекой к нему на колени и он гладит мои волосы. Ничего мне больше вообще не надо, правда! Тем более — так называемых романтических вечеров или красных пластмассовых сердечек на 14 февраля. Я по роду своей профессии постоянно получаю комплименты, цветы, восхищение. Так что специально ничего «романтического» Володя мне не устраивает. Зато он регулярно выгоняет меня из дома. (Смеется.) И довольно жестким образом! Дело в том, что я вечно не могу вовремя выйти — всегда опаздываю. И вот, видя, как утром я в истерике мечусь по квартире, одновременно давая последние наставления нянечке и разыскивая в разных комнатах телефон, зарядку и паспорт, в то время как внизу меня уже ждет машина, муж дает мне в руки и телефон, и все остальное и буквально выталкивает из квартиры. А на следующее утро ситуация повторяется. И так уже двадцать лет.

— Как вы, кстати, познакомились?

— На телевидении. Я работала ассистенткой ведущего программы «Русское лото». А Володя делал декорации для этой студии. Мы увидели друг друга и... пропали. Когда вскоре меня пригласили на мой первый фильм «Змеиный источник», который снимали в заброшенном пионерлагере в Подмосковье, Володя все время приезжал на съемочную площадку. Режиссер Коля Лебедев очень переживал по этому поводу. У меня же опыта никакого, и чтобы в кадре сработаться с партнерами — с Женей Мироновым, Ольгой Остроумовой, Львом Борисовым, Сергеем Маховиковым, — по его замыслу я должна была побольше общаться с ними вне площадки. А я только и ждала, когда же мы закончим смену и я встречусь с Володей. Мы с ним исчезали, и группа без меня ужинала, жарила шашлыки и пекла картошку, травила анекдоты.

При этом Володя сразу понял, что я никогда не буду только его, что я всегда буду принадлежать и этому актерскому миру тоже. А ведь даже маме и папе потребовались многие годы, чтобы принять мой выбор! Конечно, родители переживали за меня. Актерская профессия непредсказуемая, в ней столько нераскрывшихся, несостоявшихся людей. Вот на нашем курсе училось тридцать человек. А тех, кто стал востребован в театре и в кино, — единицы. Но тут появился Володя, мы с ним начали жить вместе, и они успокоились. Им стало все равно, кого я буду играть и буду ли играть вообще. Главное, что у дочки есть любовь, что она нашла свое семейное счастье! И это действительно так, за Володей я как за каменной стеной. Абашкин терпит меня и прощает вот уже сколько времени!

Например, за то, что я регулярно устраиваю на кухне потопы. У меня привычка ставить чайник, чтобы набрать фильтрованную воду, не в раковину, а рядом — на столешницу. И при этом я вечно забываю вовремя закрыть кран. Три-четыре раза в неделю у нас по кухне плавают полотенца, салфетки, пакетики с чаем, лавровые лис­точки… А еще у меня нет ключей от квартиры — я их теряю, и муж их мне просто не доверяет. Я вообще абсолютно асоциальный тип: не знаю, где платят за газ, за телефон.

— Но хотя бы готовить вы умеете?

— Муж говорит, что больше всего Гусевой удается блюдо «сыр нарезной». И еще могу сварить дочке кашу утром. А вот яблоко в ту кашу натереть я больше не рискую, это делает Володя. Если мне в 7:30 дать в руки терку, то я вместе с яблоком сотру себе пальцы — так было не раз… Утром я долго не могу проснуться, брожу по квартире как зомби и все время бьюсь об углы. Володя грозится обить их поролоном...

— Странно, что вы вообще встаете в 8 утра, непохоже на актрису… У вас же то ночные съемки, то вечерние спектакли…

— И тем не менее, как бы я ни устала накануне, встаю рано, чтобы проводить дочку в садик. Это закон. А если я занята только вечером, то мы обе спим подольше, потому что в садик я ее не отправляю. На съемки стараюсь Анечку брать с собой. Мы с ней так жили в Крыму, в Минске, в Питере. Пока снимаюсь, дочка с няней обитают в моем киновагончике. Так что я не расстаюсь с детьми из-за работы надолго. Стараюсь, чтобы раз в неделю у меня железно был выходной, и, конечно, расписание съемок подстраиваю под каникулы сына. Свои семейные поездки я планирую за полгода. И в эти даты меня нет ни для кого больше.

— У мужа вашего тоже ведь профессия непростая…

— Его фирма изготавливает декорации для телевизионных студий, шоу, таких серьезных мероприятий, как празднование Дня Победы на Красной площади. Колоссальная ответственность, нервы... В прошлом году на День Победы Володя оформил Красную площадь от Исторического музея до храма Василия Блаженного и от Мавзолея до ГУМа. Первая конфигурация была для парада. Когда на площадь вышел «Бессмертный полк», расстановку трибун и сцен поменяли. А потом ровно за час до большого концерта, который шел в прямом эфире, нужно было выгородить сцену. То есть три раза смонтируй и три раза разбери колоссальные конструкции… Вроде все отрепетировали, рассчитали. Но в этом году на «Бессмертный полк» ожидалось сто тысяч, а пришло более миллиона! И в положенное время начать монтаж оборудования для концерта было невозможно. И сорвать прямой эфир тоже нельзя... Пришлось просить танкистов, участников парада, огородить участок под монтаж сцены...

— То есть вы, в отличие от многих российских женщин, интересуетесь работой мужа, в курсе всех его дел. А Владимир так же относится к вашему творчеству?

— Конечно, но ему бывает непросто. Однажды он пришел на открытие фестиваля «Золотая маска» в Цирк на Цветном. И увидел, как я летаю под куполом без страховки...

— Муж вас не ревнует, кстати? Не переживает из-за того, что вы с красивыми мужчинами в кино снимаетесь?

— Ревнует?! Да он, по-моему, уже махнул рукой. Всегда говорит мне: «Ой, Гусева... Лишь бы не курила». (Смеется.) Наверное, такая степень свободы должна быть мне приятна. Но меня задевает — почему он никогда не спрашивает, откуда у жены цветы?! Мог бы лишний раз позвонить, поинтересоваться, проконтролировать меня… Но это все не про него. Полное доверие. Когда думаю о нашей семье, мне начинает казаться, что самые крепкие браки бывают у летчиков, космонавтов, проводниц, стюардесс и дальнобойщиков. Потому что, когда часто расстаешься, невозможно пресытиться общением друг с другом. Мы с Володей вместе провели меньше времени, чем врозь, у каждого из нас свое дело, обязательства. И нам совместного времени катастрофически не хватает. Только я вернусь домой, калачиком на диване свернусь, голову на колени мужу положу, и уже звонок, и опять надо куда-то бежать… Такое вот оно — наше счастье.

Благодарим ресторан «Веранда 32.05» и Московский городской сад «Эрмитаж» за помощь в организации съемки