Берег Волги высокий, далеко видно, хорошо слышно. Бесчисленные маковки церквей вокруг. А за окном учебного класса — тоже главная русская река.
В Нижегородском православном женском духовном училище прививают послушание и нравственную чистоту. В сегодняшнем безумном мире — большая редкость. Именно здесь, с Божьей помощью, можно научиться быть прилежной женой и матерью.
Выпускают из училища согласно диплому — золотошвеек и регентов-руководительниц церковного хора, по сути — опор и помощниц мужу-священнику, будущих матушек.
Духовная семинария недалече, вниз по улице. Так где же искать выпускникам себе жен, как не поблизости?
Не студентки, не послушницы — девочки. Само очарование. Истинное наше богатство. «Золотой фонд России» — как их еще здесь называют. Марии, Ксении, Полины...
В ожидании ангела
Урок церковного песнопения. В классе тишина.
— Так, девочки, записываем: покаянные и умилительные песнопения содержат в себе исповедование грехов перед Богом, сокрушение о них и моление о прощении, — скрипят под нажимом шариковые ручки, никаких новомодных айпадов, как в старину — все от руки. Некоторые ученицы строчат вообще карандашом, а уже вечером, готовясь к предмету, обводят написанное чернилами, говорят, так лучше запоминается.
«А, знаешь, отчего никогда нельзя выходить из храма, пока не закрыты Царские врата? Это потому, что в любой момент из них может вылететь ангел и взять тебя с собой в Царство Небесное», — громко шепчет одна ученица другой, в мое время так пылко разговаривали о мальчиках.
Звонок извещает о перемене — но никто не уходит, сначала молитва.
На дню по пять пар. С девяти до пяти. Церковный устав. Нравственное богословие. Пение партесное, знаменное. Сольфеджио. История РПЦ. Раньше были еще этикет и домоводство, где учили даже солить капусту, но теперь учебный план настолько плотный, что от посторонних предметов, пусть и необходимых будущей жене священника, пришлось отказаться.
В перерыве между занятиями обед под чтение жития святых. Готовящиеся к исповеди — ее обычно принимает нынешний директор училища иерей Александр Калаганов или духовник курса — трапезничают за отдельным постным столом.
Я попала в скоромный день, не в среду и не в пятницу. Поэтому на столах котлеты и оливье, а еще мандарины. Впрочем, даже в самый строгий пост растущим еще девчатам периодически разрешено кушать рыбу. «У меня всегда под рукой календарь, где отмечено, в какой день что можно», — рапортует заведующая трапезной Валентина Федоровна. «Я когда-то в элитном ресторане работала, осетров на зеркале в лимонном соке приходилось готовить, — на голове у знатной поварихи вместо колпака белоснежная ажурная косынка. — Но здесь тоже интересно, необычно, и такие все девочки хорошие, ласковые, помогают нам».
Живут ученицы в общежитии, даже те, кто сами местные, из Нижнего, потому что ранний подъем и череды — церковные послушания, пение по очереди на клиросе в утреннюю и вечернюю службы, а если ехать через весь город, да еще и в час пик, то никуда не успеешь. Пробки — они уж точно от лукавого. Так что лучше всем вместе и в горе, и в радости. 24 часа в сутки.
Посменно дежурят в общежитии и три воспитательницы. Не отходят от подопечных ни на шаг. Отлучиться в магазин или подышать свежим воздухом, конечно, можно, только прежде спросясь. Сотовые телефоны не возбраняются. Правда, запретить их пробовали, но не получилось, после отбоя девочки все равно звонили тайком, прячась под одеялом. В итоге разрешили, все-таки ХХI век на дворе.
Родом из комсомола
Бывшая директор Ольга Тюхова проработала в училище почти двадцать лет. Брошена была на амбразуру духовного фронта в самое тяжелое для страны время, в середине 90-х. О какой вере могла тогда идти речь — выжить бы. А с другой стороны — как выжить без веры?
«Неухоженные, недокормленные, самые первые наши ученицы пели на клиросе неподалеку, в Строгановском храме, в валенках и тулупах, изо рта шел пар, дыханием своим они грели руки, потому что в церкви не топили, — вспоминает Ольга Николаевна. — Да и сам храм стоял черный, прокопченный. Спали девочки на железных кроватях. Я пыталась им указать: почему в шкафу беспорядок, сделайте так же, как у вас дома, — смотрю, не понимают. И мне в голову тогда пришло: а вдруг у них дома вот так и есть? Некоторые ведь даже не знали, что такое теплый туалет, пока к нам не поступили. Самые первые курсы набирали буквально с бору по сосенке, отовсюду».
Ольга Тюхова вспоминает Машу, абитуриентку из далекой глухой деревни. Пришла она с мамой и с большим тюком одежды за плечами.
«Брать Машеньку комиссия не хотела, не было у нее ни слуха, ни голоса. Но зато она призналась, как каждый день километры шла через лес, чтобы только попасть на церковную службу. Такую старательную нельзя было не принять, и я переубедила преподавателей, а сейчас Маша приняла постриг, стала монахиней в одном иерусалимском монастыре, большая для нас честь».
Духовное женское училище в Нижнем — первое подобное учебное заведение в России вообще. Оно и сейчас в своем роде осталось единственным и уникальным.
Ольга Тюхова когда-то рулила городским комитетом ВЛКСМ в Балахне, что в двух часах езды от Нижнего. Смежные это профессии — и там, и здесь работают с человеческими душами.
Была Ольга Тюхова не первым директором в училище, но проработала дольше всех, и весь город ее в этой ипостаси знает. «На ту пору воцерковленность моя была незначительной — свечку на Пасху поставить, — признается она. — Где меня разглядел тогдашний митрополит Николай, не знаю. Но позвал на беседу раз, другой. А я все не понимала, чего от меня хотят; когда же он сказал, что именно, пришла в полнейшее недоумение — я заканчивала кандидатскую диссертацию по социальной работе, меня интересовали неблагополучные подростки. Трудные мальчики и смиренные девочки — огромная пропасть между ними лежала, как мне казалось. Но митрополит сумел убедить одной лишь фразой: «Мне не нужны твои знания, мне нужно твое сердце».
— Это хобби мое, шторы придумывать, — открывает еще одну свою тайну Тюхова. — Все училище обшили по моим эскизам. Красиво, правда? А фотографию иконы видели, которую мы Путину подарили? Девочки вручную вышивали. А деньги что — в трудные времена пришлось самим добывать. Ничего постыдного в этом нет, я так считаю. Поставили меня старостой в Строгановском храме, где пели ученицы, бабушка за рубль свечку купит — нам на обед.
Достали где-то макаронную машину, вертели вермишель из муки и воды. Что-то сами ели. Что-то продавали. Вареники лепили. Солили капусту под песнопения.
— Вы в чудеса верите? — спрашивает директор у меня, и тут же сама отвечает: — А я вот верю. Однажды не было у нас денег даже, чтобы сахар купить. И у меня тоже в кошельке оказалось пусто. Так мне заместительница, матушка, кстати, и говорит: «Почитайте акафист Николаю Чудотворцу» — вот ведь достала, думаю я, Фома неверующая, почитала, чтобы только отвязаться. Не прошло и пяти минут, как останавливается у нашего крыльца машина, и мужчина оттуда выходит, тащит за собой огромный мешок. «Вам сахар не нужен?» Как в сказке!..
Училище свое, по словам Ольги Тюховой, она восприняла как еще одну девочку, которую растила день за днем, год за годом: «А сейчас я ушла оттуда — значит, отдала свою названую дочку замуж». Светского руководителя сменил духовный — отец Александр, молодой священник. Когда я говорила с батюшкой по телефону, он не сетовал на свое новое служение, воспринимал его как должное, надо — значит надо.
Среда теперь тут совершенно отличная от прежней — первые педагоги нередко «подрясник» (нижнее облачение православного духовенства) от «подризника» (богослужебное облачение священника и архиерея) отличить не могли.
Но так и прикипели друг к другу и к училищу, что уходить отсюда не хотят. Ольга Морозова — заведующая регентским отделением, сама из бывших выпускниц, заочница. Едва ли не самая подкованная в профессиональных церковных терминах Елена Кириллова, преподавательница песнопений.
Мужняя жена. Окончила подобное духовное учреждение в Сергиевом Посаде, но в этом случае не она, как послушная супруга, поехала за мужем на приход, а он согласился с ее выбором. «Я дольше всех здесь работаю. Сама пришла, сама предложила свои услуги, вела чуть ли не все предметы, какой-то особой программы тогда еще не было, до всего приходилось доходить своим умом».
Но нужна ли эта кропотливая учеба — восемь часов в день, не считая домашних заданий, — будущим-то матушкам, размышляю я? Чтобы детей рожать, чай, красный диплом не требуется.
Званые и избранные
Лена учится на втором курсе. Ей 19 лет. В очках с большими круглыми стеклами, смешная. Она из семьи священника села Новые Алгаши. Это в Ульяновской области. Средняя из девятерых детей. Мама ее — регент в маленьком приходе мужа.
«Старшие две сестры тоже окончили это училище. Одна стала регентом, другая — золотошвейкой, — перечисляет Лена. — Так что родители знают — я в хорошем месте, здесь все духовное, истинное, правильное, они за меня не опасаются, что сверну на гнилую дорожку». Одна из сестер Лены будущего мужа встретила на клиросе, где пела после распределения. Свадьбу сыграли, и жениха сразу же рукоположили, отправили на приход — тут не до долгих романов, многолетних ухаживаний, когда непонятно, что и кому надо и нужно ли вообще, понравились — и можно идти за благословением.
«Много детей — тяжело, конечно, — продолжает Лена. — Я и по маме своей сужу. Хотя ей и бабушка помогала, и дедушка, да и другие женщины из нашего села. И все равно непросто это».
Кстати, педагоги училища отмечают: наиболее неприспособленные, если так можно сказать, к ведению домашнего быта именно юные поповны. «Обычно все в деревнях стараются чем могут пособить своему батюшке, потому дочери священника иногда даже не предполагают, какой тряпкой полы мыть, а какой пыль стирать. Но и это знание, конечно, приходит с жизненным опытом», — улыбается Ольга Николаевна Тюхова. И справедливости ради добавляет: в отличие от остальных, девочки из священниковых семей сразу знают, что быть матушкой — не сахар, а пример для подражания. В своих приходах они — иконы стиля и повод для пересудов.
«Загружать себя мыслями о замужестве я пока что не могу, это станет отвлекать от учебы, рано мне еще», — опускает Лена глаза долу. Но тут же добавляет, что на все, конечно, воля Божия.
Я попросила разрешения на съемку. «Сейчас, только очки сниму», — смутилась девушка, сняла и внезапно преобразилась: иконописное лицо, совершенно неземное, с огромными серыми глазами — внутренний свет из них так и брызжет в разные стороны, перебивая солнечный за окном. Повезет тому, кто однажды в них утонет. А очки здесь — как способ закрыться от внешнего греховного мира, пока не подойдет время.
Первая любовь
Маша и Оля — почти выпускницы, обе на третьем курсе, четвертый будет посвящен практике на клиросе, так что, можно сказать, учатся последний год.
Живут девочки в одной комнате. Кроме них в келье еще четверо соседок с других курсов. Кровати двухъярусные, застелены зелеными покрывалами. «Старшие спят внизу, младшие — наверху», — объясняют ученицы. «Типа у вас тут дедовщина?» — подшучиваю я.
«Зачем дедовщина? Уважение просто». На одной из кроватей лежит огромный плюшевый мишка, на столе — иконы, молитвослов, псалтырь и... ноутбук, открытый на социальной сети. Девушки смущаются, захлопывают его, но затем все же поверяют мне свои тайны.
Оля приехала из православного Сарова. Маша — из Молдавии, из Гагаузии — района, где издавна селились православные выходцы из Турции.
«Пути Господни неисповедимы», — отвечает Маша, объясняя, как занесло в такую даль. Самолетом, поездом, автобусом добираться ей до родины. Поэтому бывает там редко и только на каникулах.
«А Маша-то у нас невеста», — не выдерживает подруга.
Познакомились в первый же день учебы. «Замечаю, на меня кто-то смотрит во время службы, ну и я в ответ посмотрела. Потом была общая часть, и назвали наши имена. И мы опять друг на друга посмотрели. В итоге он вечером нашел меня в интернете и сразу заглянул в общежитие — пригласил вместе с подругами сходить в магазин. С подругами можно, а одной все-таки не совсем прилично», — рассказывает Маша бесхитростную историю первой любви.
С тех пор, по ее признанию, они с суженым вот уже три года как ходят вместе за продуктами.
В сентябре кавалер сделал ей предложение. Парень на пятом курсе семинарии — надо определяться. «Помолвка у нас была в ресторане с цветами, он придумал целую игру с записками, которые я должна была по очереди найти. А в последней предложение: «Выйдешь за меня?»
«Надо ли обязательно рассказывать воспитательницам, что ты теперь помолвлена?» — задаю я вполне логичный вопрос.
«Ну... Можно и не говорить. Но по Машкиному счастливому лицу, когда она вечером сюда со свидания прибежала, нам все сразу стало понятно», — хмыкает подруга.
«Сейчас все-таки проще — есть социальные сети. Через них можно узнать, что за человек, какие у него мысли, чувства, намерения, подходящий ли», — как маленькой, объясняют мне девочки правила своей жизни, не монастырской, понятно, но все-таки обособленной, закрытой. И обе прыскают со смеху, когда я спрашиваю про поцелуи. «Мы же нормальные... Как вы сами думаете, целуемся мы со своими женихами или нет?»
Вот уж задачка так задачка. Ответа на нее я не получила. А уточнять у воспитательниц столь интимные подробности постеснялась, чтобы не подставить своих собеседниц и самой не согрешить.
«На самом деле из курса лишь процентов десять выходят замуж во время учебы, остальные определяются после окончания. В любом случае большинство девочек остается работать на приходах и, как правило, выбирают себе близкого по духу суженого, почти все потом становятся многодетными матерями, у некоторых и по 12 детей, приезжают к нам сюда. Фотографии показывают», — делятся педагоги.
Во времена, когда не было интернета, нередко на брак благословлял духовник. Выпускницы вспоминают, что, бывало, составлялись пары из малознакомых друг другу людей — непохожих совершенно, она — умница, он — красавец, семинарист, и надо же, не расходились, рожали детей.
Поцелуи поцелуями, но и сегодня с девичеством здешние ученицы расстаются только после официального оформления отношений. Этот запрет, как и согласие на гражданский брак, преступить невозможно, немыслимо. Девичья честь дороже постов и молитв. Если же воспитанница выходит замуж до четвертого курса, то ей приходится сразу переводиться на заочное отделение. На очном не оставляют. Никаких преследований и запретов, просто у взрослой женщины свои интересы — и не может она с мужем проживать в разных местах, не по Священному Писанию это, когда он в семинарии, а она в общежитии.
Невесты на зависть
Жена да убоится мужа своего. Правильная поговорка. Впрочем, наше стремительное время меняет смысл любых высказываний, и то, что было верно еще вчера, ныне — лишь занятный архаизм, не более.
И если раньше выпускницы училища делали карьеру, почитая самым высоким достижением благополучное замужество, рождение детей и, таким образом, выполнение женского и православного долга, то сегодня многие девочки смотрят в завтрашний день гораздо более самоуверенно, чем их предшественницы. И хотят быть не просто приложением к супругу, его безропотной тенью.
Никакого греха в том нет. Та же Анна Кузнецова, жена простого пензенского священника, мать шестерых детей, вознеслась на самые вершины отечественной политики, став в сентябре уполномоченным при президенте по правам ребенка.
Нынешние матушки занимаются благотворительностью, сочиняют музыку, пишут романы и стихи. Например, Олеся Николаева — жена протоиерея Владимира Вигилянского; мать троих детей и профессор Литературного института, награждена орденом Русской православной церкви Святой равноапостольной княгини Ольги за актуальную просветительскую деятельность.
С матушкой Светланой Солониной, матерью четверых детей, мы познакомились на выставке фотографий из осажденного сирийского Алеппо в Музее Востока. Она сама трудится в Военном университете при Министерстве обороны РФ, недавно стала героиней документального фильма о буднях жен православных священников.
«В этих девочках есть что-то неуловимое, но очень правильное, чему пытаются и хотят научиться многие из нас, светских людей, — признается Светлана Геннадиевна Ермолаева, школьный педагог с большим стажем, ныне — одна из трех воспитательниц 35 учениц нижегородского духовного училища. — И это не только смирение и послушание, которым можно позавидовать, такие качества любому пригодятся в жизни. Девочки не предадут. Не продадут. Не изменят. Возможно, в них заключен некий внутренний негасимый свет, абсолютная гармония с собой и миром, которую не так-то просто обрести в наши дни».
«Царство небесное «нудится» — то есть принуждается, не дается легко и просто так», — утверждает и бывшая директор Ольга Николаевна.
А как? Этому воспитанниц учит музыка.
«Вот запоешь на клиросе — и будто в небо взлетишь, хорошо, легко и привольно, такое внутри спокойствие и свобода», — рассказывают наперебой Оля и Маша. Тихо играет на фортепиано в актовом зале, украшенном шторами, придуманными Ольгой Николаевной, 19-летняя Вероника с Украины. Из-за братоубийственной войны она не может вернуться домой уже третий год, и поэтому училище действительно стало ей родным.
Услышав эту светлую музыку, я даже немного позавидовала им, сумевшим несколькими словами и нотами объяснить смысл своего существования, без метаний и сомнений, присущих грешному миру, будто эти девчата в длинных юбках и с покрытыми головами точно узнали, чего они хотят.
Как все мы — любви. Ведь Бог именно она и есть.
А свадьбу третьекурсница Маша из Молдавии готовится играть будущей осенью. Говорит, и фасон подвенечного платья давно придумала.
Выходит замуж она тоже по любви. Это самое главное. А дальше — как Бог пошлет.
0
14.96
