«Антитеррористический пакет» законопроектов со дня на день может быть подписан президентом. Продукт коллективного творчества Совета Безопасности, депутата Госдумы Яровой и сенатора Озерова содержал так много одиозных моментов, что почти незамеченным осталось предложение добавить в УК статью «несообщение о преступлении». Сформулирована она так, что обвинение по ней можно будет получить даже за то, что просто сидишь в интернете.
Подобная статья существовала и в законе СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления», и в Уголовном кодексе. Действовали оба документа вплоть до вступления в силу УК 1997 года. Только список преступлений, за недонесение о которых наказывали раньше, был шире, а санкции — жестче.
Во всех союзных республиках можно было получить до трех лет лишения свободы, если не сообщил о том, что кто-то изменяет Родине, занимается шпионажем, терроризмом, участвует в антисоветской организации или печатает поддельные деньги.
А в Российской республике попасть в тюрьму можно было еще и за недонесение об убийстве, изнасиловании, грабеже, хищении госимущества или оружия, угоне воздушного судна, незаконном обороте наркотиков и радиоактивных веществ, и даже о том, что кто-то получил или дал взятку.
Авторы законопроекта, который на прошлой неделе одобрил Совет Федерации, скопировали законодательство советского периода лишь частично.
Статья 205.6 предполагает уголовную ответственность за несообщение о преступлениях по так называемым «террористическим» статьям, о захвате заложников, об угоне воздушного или водного судна или ж/д состава, о незаконном обращении с радиоактивными веществами и о преступлениях, так или иначе связанных с властью: о посягательстве на жизнь общественного деятеля, насильственном захвате или удержании власти, вооруженном мятеже, нападении на людей или учреждения, которые пользуются международной защитой. Минимальное наказание за несообщение о преступлении — штраф до 100 тысяч рублей, максимальное — лишение свободы на один год.
Тайна под угрозой
По новому закону от ответственности за недонесение о преступлении освобождаются супруги и близкие родственники. Не удивительно, ведь обратное было бы нарушением 51 й статьи Конституции.
Интересно, что в Уголовном кодексе РСФСР было еще одно исключение: не доносить о преступлениях могли священники, если они узнали о них на исповеди.
С одной стороны, прописывать подобные тонкости в «антитеррористическом пакете» не было никакого смысла. В теории та же 51 я статья Конституции говорит, что освобождение от обязанности давать свидетельские показания может быть установлено федеральным законодательством.
Тайна исповеди, например, защищена законом «О свободе совести и религиозных объединениях», коммерческая тайна — законом о коммерческой тайне, а адвокатская тайна — законом об адвокатуре. Да и в статье 36 Уголовно-процессуального кодекса очерчен круг лиц, которые не могут давать свидетельские показания: судьи, присяжные заседатели, адвокаты, священнослужители, депутаты Госдумы и сенаторы, должностные лица налогового органа.
С другой стороны, на практике эти нормы не всегда соблюдаются. «Адвокат, даже если узнает что-то новое, не обязан сообщать об этом следствию, это следует из УПК, — говорит адвокат Сергей Бадамшин. — Но если эти сведения захочет получить оперативная служба или следователь, они проведут обыск у адвоката, это не такая редкая практика».
Так, по данным Комиссии по защите прав адвокатов, только за последние два месяца обыски прошли у трех адвокатов. Причем к Никите Тарасову и Марине Мошко полицейские нагрянули без предварительного судебного решения, несмотря на то что согласно постановлению Конституционного суда это единственное основание для обыска у адвоката (в постановлении Конституционного суда говорится о его исключительной необходимости). По словам Мошко, следователи СКР и оперативники управления ФСБ досматривали адвокатские досье ее клиентов и фотографировали их на телефон.
«Допустим, подозреваемый сообщает адвокату, что сотрудничал с таким-то лицом, — поясняет Бадамшин. — Если оперативная служба или следователи в ходе обыска получили эти сведения, то они могут ударить по людям, про которых рассказал подозреваемый». Получается, что этих людей могут привлечь к уголовной ответственности за недонесение.
Достоверность — на откуп
Главная проблема нормы о несообщении в том, что многое отдается на откуп правоприменителям. Из текста статьи следует, что наказание предусмотрено за несообщение о людях, которые «по достоверно известным сведениям» готовят, совершают или совершили преступление. На первый взгляд все понятно, а на второй — возникают вопросы. Что такое «готовят преступление» и «достоверно известные сведения»? Как это будет применяться на практике?
Сергей Бадамшин отмечает, что понятие «приготовление к преступлению» — зыбкое и тяжело доказуемое. Но его определение хотя бы в каком-то виде существует в Уголовном кодексе (ст. 30 УК РФ).
Понятие же «достоверно известные сведения» можно интерпретировать по-разному. Никаких пояснений к ним в законе нет, поэтому остается только догадываться, что имели в виду законодатели.
По словам адвоката Дмитрия Динзе, здесь может быть две трактовки. Могут иметься в виду либо сведения, которые просто достоверно известны, например, что совершен теракт. Тогда в тюрьму попадает каждый, кто этот теракт видел и не сообщил о нем.
Либо имеются в виду сведения, о достоверности которых человек знал, но все равно не сообщил об этом в правоохранительные органы. Тогда в тюрьму попадает только тот, кто точно знал, что будет теракт или что произошел именно теракт, и, несмотря на «достоверно известные сведения», не сообщил о нем. «Это совсем разные вещи», — отмечает Динзе.
Как следствие может доказывать, что какие-то сведения достоверны? Или что гражданин что-то достоверно знал и не сообщил?
О том, что человек знал о преступлении, могут говорить, например, какие-то улики в его квартире или информация, снятая с технических средств, или биллинг: можно посмотреть, кому, когда и куда звонил пользователь.
«Когда биллинги выгодны следствию, они их прикладывают, — говорит Бадамшин. — По делу Ахметова, например, биллинг говорит, что он находился в Питере, а не в Москве, они этот биллинг не учитывают». По версии следствия, во время схода в поддержку Навального 18 июля 2013 года на Манежной площади Сергей Ахметов «схватил полицейского за погон». Следствие отказалось приобщать к материалам дела нотариально заверенный протокол осмотра ноутбука, который доказывает, что 18 июля 2013 года в 20.00 Ахметов разговаривал с матерью по скайпу в Петербурге. Задержание же, по версии следствия, произошло в 19.50 в Москве.
«Посмотрим, как будут действовать данные нормы при применении нашими троечниками-правоприменителями, — говорит Сергей Бадамшин. — Перед тем как принимать данный закон, нужно было решить вопрос о доверии к правоохранительным органам и их профессионализме. Я из за чего противник того, чтобы в неокрепшие руки давать такое оружие? Потому что оно в любой момент может выстрелить и в руку, и в ногу, и в лицо тому, кто его дал, и тому, кто просто случайно проходил мимо».
В каких ситуациях можно попасть под действие закона
Чтобы было понятнее, что представляет собой новая статья Уголовного кодекса, я смоделировала несколько ситуаций и попросила экспертов оценить, как в них может сработать статья «о несообщении».
Ситуация 1. Недонесение vs ложное сообщение
Допустим, вы едете в маршрутке и слышите, как военный по телефону говорит, что собирается что-то взорвать на площади. Вы не знаете, это он так шутит или говорит на полном серьезе. Звоните в правоохранительные органы и сообщаете о готовящемся преступлении. После долгих проверок выясняется, что военный общался с братом, это все-таки была не самая удачная шутка. Что дальше?
«Здесь проблем я не вижу, — говорит Сергей Бадамшин. — В таких случаях правоприменительная практика отработана». По мнению адвоката, скорее всего следствие установит, что вы «добросовестно заблуждались», и отпустит с миром, вы ведь не знали, что это сообщение недостоверно.
Но можно попасть под другую статью — «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма» (207 УК РФ). Так, в начале июня московская полиция сообщила о задержании таксиста, рассказавшего, что он услышал от своих пассажиров о взрыве, который готовится на одном из вокзалов города. В ходе проверки эта информация не подтвердилась, и задержан был уже сам водитель. Мужчину отпустили под подписку о невыезде, и теперь ему грозят меры от штрафа в размере до 200 тысяч рублей до трех лет лишения свободы. По версии полиции, историю про взрыв на вокзале таксист выдумал ради шутки, его сообщение было заведомо ложным.
Ситуация 2. Вы стали свидетелем
Один из самых громких процессов, связанных с терроризмом, — дело украинского режиссера Олега Сенцова и анархиста Александра Кольченко. Согласно обвинительному заключению в апреле 2014 года Сенцов создал в Крыму террористическое сообщество, участники которого совершили два террористических акта в Симферополе: поджог двери офиса русской общины Крыма и окна местного отделения «Единой России», а также готовили подрывы памятника Ленину и Вечного огня.
Примечательно, что первоначально дело о поджоге было возбуждено по статье «Умышленное уничтожение или повреждение имущества» и только потом переквалифицировано в более тяжелую — терроризм.
Допустим, вы увидели, как горит какое-то здание или как кто-то его поджигает, но не сообщили об этом в правоохранительные органы. Что дальше?
Вы можете попасть под статью о несообщении о преступлении. «У нас сейчас работает все, — говорит адвокат Дмитрий Динзе. — Под разные статьи подводят самые бредовые обвинения и самые разные действия». Адвокат считает, что новая статья Уголовного кодекса очень удобна для оперативников и следователей для вербовки людей, которые будут работать на следствие. Иными словами, раньше человек мог отказаться быть свидетелем обвинения, а теперь он может согласиться под угрозой уголовного преследования.
Ситуация 3. Сядет весь Интернет?
Под статью о терроризме можно попасть и за действия в Интернете. В докладе информационно-аналитического центра «Сова» есть информация о четырех таких делах.
Например, Москвич Вячеслав Шабанов в 2013 м был приговорен к 3 годам и 4 месяцам лишения свободы за систематическую публикацию текстов и видеороликов, направленных на возбуждение вражды по отношению к немусульманам и содержащих призывы к террористической деятельности.
А Мария Шабалина была осуждена на 5,5 года за сбор средств в помощь находящемуся под арестом «моджахеду» и размещение видеороликов соответствующего содержания.
Допустим, вы увидели запись такого Шабанова или Шабалиной или без задней мысли оставили под ней комментарий и никому об этом не рассказали. Что дальше?
Может быть, вы подпадете под статью о несообщении, а может быть, и нет. «Откуда обычному гражданину знать, что какой-то пост содействует терроризму? — говорит руководитель информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский. — Никто толком не понимает, что должно наказываться по статьям о высказываниях, в том числе и по 205.2, а что — нет».
«Здесь интересный момент, — говорит Сергей Бадамшин. — Допустим, вы увидели пост, по которому возбуждено уголовное дело. Увидели его все, и все должны сообщить. Получается такая кухня советского периода: кто-то успел добежать первым и сообщить, а все остальные — весь Интернет — сядут за недонос».
1.0
31.56
